– Произведено исследование всех доступных ресурсов. Ни малейших аномалий, либо отклонений в работе системы не выявлено.
Чего и следовало ожидать, – печально подумал Олег. Компьютер просто не подозревает, что с ним что-то не так. Он все также вежлив и предупредителен, всеми силами готов услужить работающему с ним оператору, – это заложено в базовые принципы построения искусственного интеллекта, – но не знает, что на станции, которой он всецело управляет, возникла какая-то проблема. Это плохо. Это очень плохо. Потому что выявить источник бед будет крайне сложно, как для киберпсихолога, так и для самой машины.
– Если ты не возражаешь, я протестирую твои элементарные логические реакции. – Сказал Яров. Коли компьютер начнет противоречить, значит, какая-то часть логических цепочек нарушена или заблокирована, – в этих случаях провал подобного теста повлечет за собой еще более глубокое повреждение интеллектуальной оболочки программ, и машина, чувствуя это, но не осознавая причин, откажется отвечать на вопросы. Впереди замаячила мрачная перспектива полной переустановки системы, с предварительным резервным копированием всех имеющихся на дисках данных – на всякий случай. Что займет часов восемь, не меньше. Восемь часов тоскливого, тягучего ожидания…Но все обошлось.
– Я не возражаю, – ответила “ITS-II”.
– Отвечай на вопросы быстро, не обращаясь к внешним базам данных, используя только собственные ресурсы. Ты готова?
– Да.
– Квадратный корень из ста шестидесяти восьми в третьем приближении.
– Двенадцать целых, девятьсот шестьдесят одна тысячная.
– Столица Дании?
– Копенгаген.
– В состоянии ли человек дышать под водой?
– Да.
– То же самое, но без использования специальных приспособлений?
– Нет.
– Масса покоя электрона?
– Девять целых, сто девять тысячных, пятьсот пятьдесят восемь миллионных, умноженные на десять в минус тридцать первой степени килограмма.
– Верно ли утверждение, что электрон является электромагнитной волной?
– Да.
– Может ли электромагнитная волна иметь массу покоя?
– Нет.
– Масса покоя электрона?
– Девять целых, сто девять тысячных, пятьсот пятьдесят восемь миллионных, умноженные на десять в минус тридцать первой степени килограмма.
– Верно ли утверждение, что согласно канонам христианской религии, Бог всемогущ?
– Верно.
– Может ли в таком случае Бог создать камень, который он не сможет поднять?
Машина “споткнулась”, помедлила несколько мгновений.
– Задача не имеет адекватных решений.
– Достаточно.
Яров откинулся на спинке кресла, достал сигарету, повертел в руках, закурил. Что же, тест Блиммера компьютер прошел успешно. Можно даже сказать, выдержал с честью. От чего Олегу совсем не полегчало, скорее, наоборот. Все реакции машины со снайперской точностью укладывались в допустимый диапазон, если бы это было не так, можно было бы хоть что-нибудь понять. В нынешней ситуации не понятно решительно ничего.
– Спасибо, – зачем-то сказал Яров, – ты неплохо справилась.
– Не стоит благодарности, – любезно откликнулся компьютер, – подобная схема опросов мне хорошо знакома.
– Откуда? – Поинтересовался киберпсихолог, даже не стараясь скрыть удивления.
– Обслуживающий вычислительный центр инженер-системотехник Борис Замельев регулярно проводит со мной такие упражнения.
– Та-а-ак, – Яров повернулся к сидящему рядом и с невозмутимым видом потягивающему кофе человеку, совершенно не отреагировавшему на прозвучавшее заявление машины, – и как это следует понимать?
– А что? – Пожал плечами Замельев. – Я торчу возле этой жестянки каждый божий день по пять часов кряду. То мелкое обслуживание, то настройка программ, то профилактика. Вот и веду философские беседы на отвлеченные темы. Со скуки, признаться. Ей это не повредит.
– Черт, ты хоть понимаешь, что это не примитивный домашний компьютер? Не персоналка? Что твои действия можно квалифицировать, как…
– Как прямое нарушение статьи семьдесят шестой части два Свода Правил Техники Безопасности при работе с большими и сверхбольшими вычислительными системами, – без запинки отбарабанил Борис, жестом прервав киберпсихолога, – позволю себе заметить, господин почтеннейший начальник, что статья двадцать восемь, пункт шесть упомянутого выше Свода предусматривает регулярное и обязательное общение с интеллектуальной системой компьютера в целях пополнения ее вспомогательного банка знаний.
– В случаях, когда машина не осуществляет контроль за потенциально опасной для человека средой или аппаратными средствами, выход из строя которых может повлечь негативные последствия для окружающих.
– За исключением конструкций, предусматривающих наличие в вычислительной системе автономных дублирующих модулей, над которыми интеллектуальная оболочка имеет условный контроль. Олег, я изучил документы не хуже тебя и не делаю ничего противозаконного. Я слишком высоко ценю свое место специалиста, чтобы вылететь, как пробка, из профсоюза за такие вот шалости.
Яров нахмурился – с формальной точки зрения Борис был полностью прав. А вот он как раз поспешил, чуть не испортив отношения с напарником. Черт, “Правила” были придуманы серьезными людьми и преследовали весьма серьезные цели – не допустить аварии на производстве, в воздухе, в космосе, но Яров, похоже, относился к ним несколько педантичнее своего коллеги. Тот просто четко следовал букве установленного закона, не вдумываясь в его суть. Олег же старался анализировать все позиции Свода, считая, что лучше иной раз перестраховаться, нежели допустить ошибку.
– Прости, я, кажется, погорячился, – примирительно сказал он.
– Это ты прости, я должен был сообщить сразу, но не посчитал это важным. И, наверное, должен был предварительно посоветоваться с киберпсихологом.
– Это не обязательно…
– И все же.
– Окей, замяли. – Яров повернулся к терминалу, решив побыстрее свернуть неприятную для них обоих беседу. – Ввод информации в систему. В функционировании контура охлаждения атомного реактора второго энергоблока обнаружены серьезные сбои. Необходимо зафиксировать источник неисправности и сообщить о результатах оператору.
Компьютер помедлил несколько секунд, а когда в помещении вновь зазвучал его голос, тон, которым были произнесены искусственно синтезированные машиной слова, показался Ярову расстроенным и немного удивленным. Показался? Или программисты все же научили кучу полупроводниковых кристаллов передавать оттенки интонаций, имитирующих элементарные эмоции?
– Олег, мне очень жаль, но следящая система рапортует об исправности контура охлаждения второго энергоблока.
– Выведи мне полную картину состояния контура.
Компьютер замялся еще на несколько мгновений.
– Олег, это очень странно, но я не могу выполнить последний приказ. С датчиками аппаратуры второго энергоблока нет связи.
Н-да… По сусалам тебя, киберпсихолог, по сусалам. И мордой об стол. Компьютер искренне пытается следовать твоим распоряжениям, но выясняется, что это невозможно. Правда, он не понимает, почему. И ты не понимаешь. Специалист хренов…
– Борис, о чем вы общались с машиной во время ваших трогательных интимных бесед? – Обернулся Яров к системотехнику.
– Обо всем понемногу… О религии… О культуре… О сексе, наконец… У этой железяки очень своеобразная логика…
Он закусил губу, что-то напряженно вспоминая.
– Да, вот еще что. Пожалуй, у нее своего рода “заскок” на радиации. Интересуется влиянием излучения на человеческий организм сверх изначально заложенных данных, задает вопросы, я тоже спрашиваю, она охотно отвечает… Оно и понятно – специализация… Слушай, а могут в передающей аппаратуре второго энергоблока просто выйти из строя контроллеры? Не выгореть, а именно выйти из строя? Тогда машина не сможет получить через них данные, но аппаратура как бы будет работать…
– Все сразу?
– Маловероятно, но…
Версия выглядела откровенно притянутой за уши, но вполне жизнеспособной.
– Проверь.
Замельев застучал клавишами терминала, Яров же снова обернулся к экрану.
– Происходили ли во втором энергоблоке какие-либо внештатные ситуации между двумя и тремя часами ночи по московскому времени?
– Да, – заговорила машина, – в два десять вышел из строя один из кондиционеров вентиляционной системы пятого аппаратного зала, в два двадцать один зафиксирована протечка питьевой воды в трубопроводе душевой комнаты, в два сорок восемь зафиксировано непредусмотренное повышение радиационного фона в зале дежурных операторов до уровня двадцать микрорентген в час, длившееся одиннадцать минут, двадцать две секунды, и вызванное…
– Контроллеры в порядке, – бросил через плечо Замельев.
Внезапно на приборной панели, расположенной прямо перед глазами Ярова, вспыхнул и замигал красный огонек, пронзительно загудел зуммер.
– Внимание! Опасность! – Тревожно заголосил компьютер. – Потеряна связь с системой терморегуляции третьего энергоблока! Включены дублирующие системы! Внимание! Опасность! Потеряна связь с системой управления защитой реактора четвертого энергоблока! Внимание! Опасность! Потеряна связь с системой слежения во втором контуре охлаждения реактора первого энергоблока! Внимание! Опасность! Необходима эвакуация персонала! Внимание! Опасность!
– Дьявол! – Выругался сквозь зубы Борис, стремглав бросившись к пульту. Рядом с терминалом вспыхнул видеоэкран, на котором возникло белое, как полотно, лицо начальника смены.
– Что, черт возьми, у вас там происходит?! – Заорал он так, что у Ярова заложило уши.
– Ситуация вышла из-под контроля! – Прокричал в невидимый микрофон Замельев. Его трясло. – Убирайтесь! Убирайтесь к черту со станции, эвакуируйте персонал! Передайте тревогу, пусть поднимут вертолеты, вывозят население!
Яров, оказавшийся на ногах на мгновение быстрее Замельева, отпихнул его от пульта. То ли сработал заложенный от природы рефлекс, благодаря которому он в свое время и прошел предварительное тестирование в институте на специальность киберпсихолога, то ли близкая опасность смерти начисто смыла из его сознания все страхи перед неизбежным, все рефлексы, настойчиво командовавшие ему бежать, спасать шкуру, паниковать, – сознание стало кристально-чистым, прозрачно-холодным.