За окном выл ветер, кружа снежные потоки. В эфире еще осталось несколько радиостанций, и с общего согласия мы настроились на Нью-йоркское общественное радио, передававшее экстренные сообщения. Многие из них содержали просьбы о помощи, однако те, кто в ней нуждался, находились слишком далеко от нас, и в любом случае выходить сейчас на улицу было опасно.
– Под красивым угасанием, – продолжал Чак, пока Сара накладывала еду на его тарелку, – я имею в виду вот что: если техника отказывает, мы уже не в состоянии вернуться к старой.
– Например?
– Например, история системы перевозок. Раньше у крупных компаний в каждом городе были склады, с которых товары развозили по окрестностям. А сейчас все доставляется «точно по графику» с нескольких центральных складов у черта на рогах.
– Значит, если цепь поставок нарушена, никаких местных запасов нет?
– Точно. Именно это сейчас и происходит. Местных складов нет. Системы, которые поддерживают наши города, балансируют на лезвии ножа. Выбей одну из опор – логистику, например, и – пуф! – Чак подул на ладонь, – все рушится. Самое слабое место – система доставки.
– Значит, вернемся к телегам с лошадьми? – спросил Ричард, сидевший за кухонной стойкой с Винсом, Чаком, Рори и мной.
Женщины с детьми устроились на диванах.
Чак засмеялся.
– Не получится. Где лошади?
– В деревне?
– Их там нет – по крайней мере, в таких количествах, как раньше. С тех пор, как перестали использовать гужевой транспорт, людей стало в пять раз больше, а лошадей – в пять раз меньше. Кроме того, в те времена восемьдесят процентов людей жили в деревне и могли себя прокормить, а сейчас восемьдесят пять процентов населения сосредоточено в городах.
– Лошади? – Я не мог поверить своим ушам. – Ты серьезно? Снова ездить на лошадях?
– Это просто пример, – ответил Чак, махая вилкой.
Ричард кивнул.
– Ну, вы тут веселитесь, а я в туалет.
Водопровод не работал, и, чтобы поддерживать хоть какой-то уровень санитарии, мы устроили общественный туалет на пятом этаже. По дороге Ричард взял ведро с грязной водой, которой мы смывали экскременты.
– Я скажу вам, в чем проблема, – заметил Винс. – В отсутствии правовых рамок.
– По-твоему, этот буран остановят адвокаты? – рассмеялся Чак.
– Буран – нет, а вот кибершторм – возможно.
Так впервые я услышал слово «кибершторм».
Все затихли.
– Дело не в снегопаде; в истории Нью-Йорка уже были сильные бураны. Нет, город поставил на колени кибершторм.
– И ты думаешь, что с ним справятся юристы?
Винс закатил глаза, потом снова посмотрел на Чака.
– Знаешь, что такое «бот-сеть»?
– Сеть зараженных компьютеров, которая используется в ходе кибератаки?
– Верно, но не только зараженных. Люди могут добровольно делать свои компьютеры частью бот-сети.
– Зачем? – Чак нахмурился.
Рори помахал ложкой.
– На то есть весьма веские причины.
– Как тебе кроличий корм? – спросил Чак. Рори пытался придерживаться диеты и сейчас ел морковь с фасолью. – Не пора ли перейти на высокооктановую пищу?
– Вегетарианство – лучший метод в условиях выживания, – улыбнулся Рори. – Кстати о бот-сетях, атаки типа «отказ в обслуживании» – это законная форма гражданского неповиновения, своего рода киберверсия сидячих забастовок шестидесятых.
– Ты – тот самый блоггер, который пишет для «Таймс» о группе хакеров «Анонимус», так? – спросил Винс.
Рори кивнул.
– Значит, ты одобряешь то, что они сделали с транспортными компаниями, то, что и привело к этому бардаку? – спросил Чак.
– Я поддерживаю их право выражать и защищать свою точку зрения, – ответил Рори. – Однако, по-моему, виновны не они…
– Вот запрем тебя на крыше в буран, – зло бросил Чак, – тогда посмотрим, как ты будешь их поддерживать.
Я поднял руки вверх.
– Эй, давайте без ссор!
– То, что они делают, это преступление, – добавил Чак.
– На самом деле – нет, – заметил Винс. – Вот почему я говорю о правовых рамках.
– Значит, атаковать с помощью бот-сети – это по закону?
– Управлять бот-сетью – преступление, – объяснил Винс, – но если человек сам к ней присоединяется, то ничего не нарушает. При атаке «отказ в обслуживании» каждый компьютер просто обращается к цели несколько раз в секунду, и в том, чтобы приказать компьютеру так делать, нет ничего плохого. Но если ты управляешь сотнями тысяч компьютеров и поручаешь им выполнять одинаковые действия – тогда и возникают проблемы.
– Значит, создавать бот-сеть нельзя, а подключиться к ней – можно? Бред какой-то.
– В глобальном масштабе все еще хуже. То, что в одной стране преступление, в другой стране – обычное законное действие. Можно нанять бот-сеть по Интернету, заплатить через PayPal и напасть на конкурента. Как ФБР арестует преступника, если он в каком-нибудь Хузестане? Существуют международные законы по борьбе с отмыванием денег, торговлей наркотиками, терроризмом – и ничего против кибератак.
Чак посмотрел на Винса.
– Киберпреступники должны знать, что мы их выследим. Нужно усилить меры безопасности – и в стране, и за ее пределами. Напугать их так, чтобы они в штаны наложили.
– Страх как оружие? – Рори пожал плечами. – Сдерживание, основанное на страхе, – пережиток «холодной войны». Мы боимся, значит, и их напугаем – такой у тебя план? В результате мы получим централизованное общество, построенное на страхе.
– Не жалуюсь.
– Посмотри, к чему это привело. – Рори повысил голос. – Демократия, которая держится на страхе, – это не демократия. Люди боятся получить на Хэллоуин яблоко с бритвой внутри, боятся коммунистов, боятся террористов… Знаешь, кто запугивал людей, чтобы править ими? Сталин, Гитлер…
– Левацкий бред! Хочешь свалить вину на других? – Чак показал на семью китайцев, усевшихся на ступеньках в углу комнаты. – Вини проклятых китайцев!.. Знаешь, я боюсь, – продолжил он. – Я боюсь того, что там происходит. Честное слово, боюсь.
Все в комнате замолчали, был слышен только свист ветра.
– Хотите бояться чего-нибудь реального?
Мы повернулись к двери.
Пол – чужак, проникший к нам несколько дней назад, – целился Ричарду в голову из пистолета. За ним виднелась группа мужчин, в том числе Стэн, хозяин гаража, тоже с пистолетом в руке.
– Извините, – сказал Стэн, глядя на Чака и Рори, – но у нас тоже семьи. Мы никому не хотим причинить вреда.
Они втолкнули Ричарда в команту.
Пол улыбнулся, наставив пистолет на Тони.
– У нас тут героев нет, верно?
– Простите меня…
За окном выл ветер. Темнело.
– Тони, ты не виноват. Я сам позвал тебя наверх, помнишь? И я не хочу, чтобы здесь, рядом с детьми, началась перестрелка.
Он неуверенно кивнул.
Чужаки проникли в пустой холл через несколько минут после того, как Тони пошел наверх. Войдя в комнату, они сразу же отобрали у него пистолет. Похоже, они долго за нами наблюдали.
– Можно броситься на них, – шепнул Чак.
– Ты спятил?
Лорен с Люком на коленях смотрела на меня, взглядом заставляя не двигаться. Мысль о том, что я погибну на глазах у сына, приводила меня в ужас. Нужно просто отдать им все, что они захотят. В любом случае у нас останутся продукты, которые мы спрятали на улице.
Лучше переждать опасность.
– Тихо там! – крикнул Пол.
Он сидел у входа со Стэном; нас загнали в противоположный угол квартиры. Было слышно, как чужаки волочат по коридору вещи.
Наши вещи.
– Нельзя допустить, чтобы они забрали все, – негромко произнес Чак. Каждый скрежет и стук заставлял его напрягаться; он шептал проклятия, глядя на Пола.
– Ничего не делай, – настойчиво шепнул я. – Слышишь?
Чак кивнул и опустил взгляд.
– Я сказал: «Тихо»! – завопил Пол, потрясая пистолетом.
Из коридора донеслось кряхтение, и что-то тяжелое упало на пол. Похоже, перетаскивали генератор. А потом все затихло. Пол нервно играл с пистолетом, агрессивно глядя на нас и улыбаясь.
Дверь приоткрылась, и Пол повернулся.
– Ну что, все?
– Nyet.
Дверь распахнулась, и на пороге из темноты возникла Ирина с древней двустволкой в руках. На ней был фартук – как всегда, в пятнах, – на плече висело кухонное полотенце. Сгибаясь под весом ружья, Ирина медленно зашла в квартиру, стараясь держать ствол ровно.
Пол и Стэн отпрянули в разные стороны.
– Брось, бабушка, – медленно сказал Пол, наводя на нее пистолет. – Я не хочу тебя убивать.
Из темного коридора показался Александр. В руках он сжимал топор из аварийного шкафчика. С лезвия топора капала кровь.
Ирина направила ствол ружья прямо в грудь Пола и рассмеялась.
– Знаешь, сколько у меня ранений? Меня не убили ни фашисты, ни Сталин. Думаешь, это удастся сделать такому слизняку, как ты?
– Тетка, бросай пушку, мать твою! – завопил Стэн и навел на нас пистолет. – Иначе, Богом клянусь, я убью кого-нибудь из них.
Александр поморщился и встал рядом с женой.
– Если хоть один волосок упадет с их головы, я сожру твою печень – а ты будешь на это смотреть. Таких гадов, как ты, я убивал, когда твоей шлюхи-матери еще на свете не было.
– Бабуля, я тебя предупредил! Бросай пушку! – заверещал Пол дрожащим голосом.
Он целился в голову Ирины, однако при этом смотрел на окровавленное лезвие топора в руках Александра.
Ирина рассмеялась.
– Хочешь убивай, не стреляй голова. – Она прищурилась. – Ты цель грудь – больше боль, меньше мазать. – Она улыбнулась – блеснули золотые коронки зубов – и стала медленно нажимать на спусковой крючок. – Idiot, durak…
– Ладно, ладно, прекрати, – заныл Пол, поднимая пистолет вверх.
Кивком Ирина приказала ему бросить оружие. С громким стуком пистолет упал на пол.
– Какого хрена? – взвизгнул Стэн, наводя пистолет на Ирину. – Про этих психов ты ничего не говорил!
– Не наводи ствол на мою жену, – зарычал Александр. К моему удивлению, он уверенно сделал два больших шага в сторону Стэна и поднял топор. Стэн тут же бросил пистолет и подался назад, за