Я вернулся в квартиру Чака и тихонько похлопал Тони по плечу.
— Винс себя плохо чувствует, Лорен — тоже, — взволнованно прошептал я, Тони тряхнул головой, чтобы проснуться. — Никого сюда не пускай и надевай маску, если пойдёшь куда-то.
Он потёр глаза и кивнул. Я направился в ванную, взял маски, аспирин и бутылку воды. В другой комнате рядом с Чаком спала Сьюзи, я подошёл к ней и сказал то же самое.
Я сам надел маску и вышел в коридор. Винс уже сидел за компьютером. Я налил воды в кружку на столе, и он запил аспирин. После тоже надел маску.
— Наши старые знакомые не объявлялись? — спросил я.
Он открыл несколько карт.
— Нет, пока.
Я не решался спросить его.
— Как ты себя чувствуешь? Сможешь мне помочь в одном деле?
Он потянулся и зевнул.
— Конечно. Что нужно?
— Набрать ванну.
— Можно зайти?
Из-за двери послышалось приглушённое «угу».
Я открыл дверь в ванную и улыбнулся, увидев мою жену в ванне, полной пены.
Ирина дала мне обещанное средство и частую расчёску. Она пояснила мне, как лучше всего вычесать вшей: прочёсывая волосы от самых корней, быстро пройти всю голову ото лба к затылку.
На то, чтобы набрать ванну, потребовалось куда больше времени, чем я обещал.
В бочках в холле, увы, почти не осталось талой воды. И Винс не сказал ни слова, когда я потащил его с собой на улицу с пустыми вёдрами.
Выйдя наружу, я понял, в чём была проблема. Снег на улице покрывала грязная корка льда.
Снег около входа — что с одной, что с другой стороны здания — уже давно собрали и растопили, и накопать достаточно свежего чистого снега оказалось не так просто.
Но мне не нужна была питьевая вода, для ванны сгодилась бы и такая. Я стал набирать снег в вёдра, а Винс поднимал их наверх.
На свежем воздухе Винсу полегчало, но работать в масках было непростым делом.
Сегодня на страже у входа стоял Ричард, и мне не хотелось говорить ему, что я готовлю ванну для Лорен. Я сказал только, что мы хотим набрать воды в бочки. Он понимал, что у нас было что-то на уме, но не стал вдаваться в подробности и просто наблюдал за тем, как мы носим вёдра снега наверх.
Я недооценил объём работы, когда пообещал Лорен ванну.
Ванна Чака была среднего размера, но, как оказалось, нужно было почти двести литров, чтобы её заполнить. Для одного литра воды требовалось растопить десять литров снега, значит, бочонок объёмом сто шестьдесят литров, который мы подвесили на лестнице, надо было наполнить и поднять на шестой этаж двадцать раз.
У нас было только два бочонка такого размера. После четвёртого подъёма Винс отнёс один из них в нашу с Лорен квартиру и в нём кипятил воду над масляной горелкой, которую соорудил за последние дни. Топливо для неё он взял из котла в подвале. А мне предстояло одному копать и поднимать снег.
Через три часа изнурительной работы, я решил, что десяти бочек вполне хватит. Всего, чтобы поднять снег наверх, растопить его и нагреть воду, нам понадобилось семь часов, но увидеть улыбку на лице Лорен, сидевшей в ванне, полной пены, стоило любых трудов.
— Ещё минутку, — сказала она, увидев меня.
В ванной было тепло, зеркала полностью запотели, уютно горели свечи.
Если изначально я планировал приготовить ванну только для Лорен, то теперь мы решили, что это отличная возможность вымыться всей нашей компании. Мы мыли руки и лица, обтирались, как могли, но за полторы недели без воды до сих пор никто не мылся.
— Не торопись, наслаждайся, — я показал ей расчёску и мазь Ирины. — У меня тут для тебя подарок.
Говорить, что это средство от вшей, не было необходимости.
Она улыбнулась и окунулась с головой в воду. Над поверхностью воды показался небольшой округлый животик. Я помнил из книг по развитию детей, которые мы читали перед рождением Люка — на четырнадцатой неделе ребёнок размером с апельсин, и у него уже развиты руки, ноги и зубы.
Небольшой человечек, который полностью зависит от меня.
Лорен поднялась и откинулась спиной к стенке ванны. Она вытерла глаза и снова мне улыбнулась. Я не видел свою жену голой уже несколько недель, и, несмотря на мысли о ребёнке, при зрелище обнажённой Лорен в тёплой воде, что-то во мне шевельнулось.
— И что же, ты вручишь мне его в джинсах? — засмеялась она. На её губах играла соблазнительная улыбка.
Она потянулась к полочке на стене и включила плеер на телефоне. В ванной раздались джазовые аккорды песни Барри Уайта.
— Нет, мэм.
Я стремительно расстегнул ремень — теперь он был затянут на три дырочки уже, чем обычно.
Стянул свитер, затем носки и джинсы. Я понюхал их, прежде чем положить на тумбочку. Ох, ну и запах. Я стоял полуголый посреди ванной, ощущая аромат лавандового мыла и… Оказывается, это не моя одежда пахла, а я сам.
Я закрыл за спиной дверь в ванную, разделся полностью и погрузился в ванну позади Лорен.
Описать невозможно, что я ощутил: тепло воды пронизывало меня насквозь. Я с удовольствием вздохнул. Барри низким баритоном начал петь о любви, которой не мог насытиться.
— Здорово, а? — прошептала Лорен и прижалась ко мне спиной.
— Не то слово.
Я потянулся к тумбочке, на которой оставил мазь и гребень. Я стал втирать средство во влажные волосы Лорен, а затем медленно зачесал её волосы назад, тщательно высматривая вшей.
Лорен сидела абсолютно неподвижно.
Я никогда не думал, что такое занятие может быть столь возбуждающим. В голове возникла картина двух обезьян на ветке, которые выискивали блох в шкуре друг друга, и я усмехнулся, поняв, что разделяю их чувства.
— Над чем ты смеёшься?
— Так, просто. Я тебя люблю.
Она вздохнула и прижалась ко мне.
— Майк, я так тобой горжусь. Ты так заботишься о нас, обо мне. Ты такой смелый.
Одним движением она развернулась и прильнула ко мне, прижавшись мокрыми губами в поцелуе.
— Я люблю тебя.
Я взял её за ягодицы и притянул к себе. Я не мог сдержать возбуждения, она улыбнулась и укусила меня за губу. И неожиданно в дверь кто-то громко постучал. Серьёзно?
— Кто там? — прорычал я. Лорен прижалась лицом к моей груди. — Можете дать нам минуту? Пожалуйста?
— Я очень извиняюсь, — сконфуженно произнёс из-за двери Винс, — но это срочно.
— Ну?
Лорен провела по моей груди языком.
— Только что объявили о вспышке холеры на Пенсильванском вокзале.
Холера? Ничего хорошего это не сулило, но…
— А я-то тут при чём? Через пару минут выйду.
— Ага. Проблема вот в чём: двадцать человек только что вернулись с вокзала, и Ричард не пускает их внутрь. У него пистолет, и я боюсь, он сейчас кого-нибудь пристрелит.
Лорен отстранилась от меня. Я закрыл глаза и глубоко вздохнул. Господь меня ненавидит.
— Хорошо, — колеблющимся голосом ответил я. — Сейчас выйду.
Я встал и сказал Лорен:
— Позже продолжим?
Она кивнула, но выключила музыку на телефоне и тоже стала подниматься из ванны.
— Я с тобой.
Мой взгляд задержался на её мокром теле.
— Не забудь надеть маску.
День 17 — 8 января
— Как ты себя чувствуешь?
— Голова немного кружится, — ответил Чак, — но в целом, хорошо. По-прежнему считаешь, что обществу нужны преступники?
Я засмеялся.
— Теперь — нет, пожалуй.
Три дня спустя, Чак вернулся в царство живых. Он, наконец, пришёл в сознание, играл с Элларозой и Люком и был рад возможности поговорить.
Мы изолировали его на эти дни, и я надеялся, что его слабость и нездоровый вид не имели ничего общего с болезненным состоянием остальных.
— Что я пропустил?
Сьюзи с Элларозой на руках сидела рядом с Чаком и нежно гладила его по спине. Около неё сидела Лорен, а Люк, как всегда, бегал по комнате.
— Ничего необычного: чума, мор, осада здания и крах Западной цивилизации — сущие пустяки.
Прошлая ночь была богата на контрастные воспоминания. Романтичное свидание при свечах под аккомпанемент Барри Уайта сменилось жуткой сценой прямиком из фильма ужасов про зомби: тёмный коридор, вспышки фонариков, крики и угрозы, пистолет в руке и толпа грязных, ободранных людей за стеклянными дверями, грохот кулаков и отчаянные просьбы открыть дверь.
К счастью, когда я их впустил, мозги никто не попытался съесть.
Но Ричарда можно было понять.
Если на вокзале действительно произошла вспышка холеры, а все эти люди были там, мы рисковали заразиться, если впускали их внутрь. С другой стороны, закрыть перед ними двери, означало подписать смертный приговор — температура на улице упала ниже нуля.
В итоге я убедил Ричарда, что мы можем изолировать их на первом этаже на два дня — максимальный срок инкубации холеры. Это я узнал из приложения по инфекционным заболеваниям, которое мне как-то посоветовал Чак.
Теперь мы снова носили маски и перчатки. Пришедших с вокзала изолировали в самом большом помещении на первом этаже и поставили там керосиновый обогреватель. Я спускался проверить их сегодня утром — все по-прежнему были больны, как и обитатели коридора на нашем этаже. Но симптомы ничуть не были похожи на холеру, скорее на обычную простуду. Или грипп.
Я объяснил всё это Чаку, но он покачал головой.
— Вы проветривали помещения? Вы же смешивали керосин с дизелем, чтобы хватило дольше, да?
— Я закрыл вчера окна, потому что стало холодно, — признал я и неожиданно осознал, что я натворил. Как я мог поступить так глупо? Из-за голода было сложно адекватно соображать.
Чак тяжело вздохнул.
— Отравление угарным газом имеет схожие с гриппом симптомы. Мы себя нормально чувствуем, потому что используем электрические обогреватели, но у остальных масляные?
Я открыл дверь спальни и прокричал:
— Винс!
Несмотря на плохое самочувствие, он находился на своём посту, за компьютером, проверял сотни фотографий в час и направлял экстренные сообщения сержанту Уильямсу.
Во входном проёме появилась его голова. Он знал, что сюда ему вход запрещён, и нерешительно смотрел из коридора покрасневшими глазами.