Мы привезли его в опустевшую берлогу и устроили праздничный ужин. Вживую он оказался еще худее и выше, чем мы предполагали. Улыбчивый парень лет двадцати с небольшим, рыжие короткие волосы, прямые скулы и родинка над губой, как у Алешки из «Гардемаринов», только поменьше. Первые несколько часов он стеснялся, но после искреннего приема и фирменного спортменю освоился и расслабился. Хоть и не мог привыкнуть к шуткам Язвы и краснел каждый раз, когда она подкалывала его или других членов команды. Единственный, с кем она перестала шутить, был Знайка. Предполагаю, что после поездки, детали которой не обсуждались (ведь мы типа и не знали ничего). После ужина Пирс, несмотря на забронированный номер в гостинице, согласился пожить у Знайки, и мы, не продолжая банкета, рано разошлись по домам паковать личные вещи.
Буткемп находился в ста пятидесяти километрах от города, но из-за пробок на выезде мы добирались почти пять часов. Настроение это не испортило — всю дорогу мы шутили или допытывали Пирса, пытаясь узнать его побольше.
У Виктора было два загородных дома. Тот, который он построил сам, точнее — под чутким руководством жены, ей же и остался после развода. А второй — наш приют на ближайшие две недели — Виктор отхватил в результате какой-то мутной истории из девяностых, о которой босс не распространялся, а от вопросов отшучивался. Жена в нем жить не захотела, а продать до сих пор не получилось. Когда мы приехали в это чудо лихой архитектурной мысли 90-х, я мысленно поддержал маму Бруклина. Дом походил на что-то среднее между толстеньким невысоким замком с двумя миниатюрными башенками на крыше и усадьбой помещика с большим количеством пристроек. Будто архитектор так и не смог решить, как лучше выпятить богатство владельца дома. Или же архитекторов было два: сначала сложили замок, а потом «дорабатывали», как письмо из Простоквашино. Единственное, что внушало уважение, — это массивные ворота и крепкий трехметровый забор. Ну и, конечно, большой участок с садом, на котором, помимо замка, с размахом разместилась деревянная баня с гостевым домиком, замерзший прудик и пара засыпанных снегом беседок, между которыми вполне можно было играть в волейбол.
Внутри тоже хватало лишних, на мой взгляд, вещей: чучело кабана на стене, шкура медведя перед большим камином и прочие предметы роскоши прошлых лет. Было пыльно, но чисто — чувствовалось, что за домом приглядывают. Виктор быстро развел огонь в камине и повел показывать дом, распределяя игроков по комнатам.
В замке разместили только членов команды, благо места хватало. Но странности творца, создавшего дом, коснулись и внутренней планировки: часть комнат были сквозными. Плюс большая мансарда, из которой мы сначала вынесли в гараж стол для пинг-понга, а потом с неменьшим трудом затащили туда коробки с мебелью для оборудования тренировочной комнаты. Буткемп обещал быть вполне приемлемым — не как у топовых иностранных дотовцев, но все же мог похвастать и большой плазмой с четвертой «Сонькой», и бильярдным столом на веранде. Возможность расслабляться по вечерам вызвала немалый восторг у всех, кроме Кота, привезшего нас сюда и молчавшего всю дорогу. Я подумал сперва, что он устал от дороги, но, когда он вызвался поскорее собрать столы вместо предложенного отдыха, стало ясно, что проблема в чем-то ином.
Очень хотелось посмотреть, какие игры лежали в гостиной, но, вооружившись шуроповертом, я потопал помогать Коту с мебелью в мансарде. Знайка с Виктором пошли готовить, а остальные разбирали вещи и распаковывали компьютеры.
К моменту, когда мы собрали уже три стола, Кот вдруг остановился и посмотрел на меня, явно желая, но не решаясь что-то сказать.
— Что?
— Ничего, — отмахнулся Кот. — Ножку криво прикрутил.
— Это же «Икея», тут по-другому не получается, — я переключил на обратный ход и попытался выкрутить криво вошедший шуруп. — Что с тобой?
— Думаю. Меня жена отпустила только с одним условием.
— Без обид, но это неудивительно. Что на этот раз?
— Знайке не говори пока, хорошо? — Кот прислушался к шагам снизу и замолчал.
Тяжело пыхтя, Зумби с Пирсом поднялись по лестнице и остановились перед дверным проемом, прикидывая, каким боком лучше протиснуть геймерское кресло. Через пару минут им это удалось, и, когда ребята скрылись на лестнице, Кот продолжил:
— Условие простое: либо танки, либо семья… — грустно усмехнулся Кот.
— Сурово. Даже для Котихи сурово, — я мысленно сказал «спасибо» своей ненаглядной, которая в обмен на мою поездку умотала с подружками кататься на сёрфе. — Судя по тому, что ты здесь, — ты выбрал танки?
— Нет, я выбрал разобраться в себе. А она порекомендовала не затягивать и сделать правильный выбор. Понять нужно, что хочу и — главное — что могу. Я люблю возиться с машинами, но мысль крутить гайки до пенсии меня пугает. Ну, не до пенсии, а до момента, когда физически сил не будет. Тут сменщик предлагает на пару купить небольшой грузовик и доставкой заняться: переезды, товар, туда-сюда в магазины — спрос на доставку большой. Но это опять кто-то предлагает, а не то, что я сам хочу.
— А танки? — уже примерно зная ответ, осторожно спросил я, но тут в комнату принесли второе кресло.
Ребята чуть задержались перевести дух, а я вручил им пустые коробки от столов, чтобы побыстрее их спровадить.
— Танки мне нравятся. Весело, азартно, адреналин порой проскакивает, и главное — получается и перспектива есть. Но, опять же, это твоя игра. И Знайкина, но на уровне создания команды. Если б вы меня не втянули, я б, может, и не играл бы никогда.
— А сам чего хочешь?
— Если б я знал, — засмеялся Кот. — Мотоциклы хочу делать, путешествовать хочу, не знаю… Чтоб ветер в лицо и горизонт впереди.
— А дочка с женой — в коляске рядом? — мне хотелось сказать что-то жизнеутверждающее и помочь разобраться, но правильных слов я не знал, если они вообще существовали. — Ветер в лицо — утопия из одной области с киберспортом в нашем случае. Мышку в пол и погнал за многомиллионными призовыми.
— Согласен, это я и хочу понять. Если тут мы сможем — несмотря на все с большой буквы Нет — то я везде смогу. Знаешь, меня всегда бесил Знайка, вечно цитируя про своих менеджеров фразу из «Москва слезам не верит».
— Меня не интересует, почему «нет», меня интересует, что вы сделали, чтобы было «да», — я тоже вспомнил, что капитан постоянно ее повторяет к месту и нет.
— Во-во, еще всегда с таким видом, будто это решит все проблемы и отметет любые преграды. Но сейчас понимаю: ведь действительно так. У меня сотня отговорок, почему я не могу заняться мотоциклами, реставрировать старые, возвращать к жизни битые. Причем отговорки так себе: нужен гараж, гараж вроде есть, но там машина отца; ее можно перегнать под навес, но навес нужно починить, а чинить некогда — и так по кругу.
— А еще нужно знать, что если ты начнешь, то будет отдача, — всё что сейчас говорил Кот, пусть с другими примерами, постоянно крутилось в моей голове последние несколько лет. А то и дольше, но, будучи моложе, можно было ошибаться, и не было сдерживающих факторов ответственности за жен и тем более детей.
— Ну да, но сейчас на работе все равно грустно: то ли кризис, то ли еще что, но машин к официалам мало привозят, и те в основном по гарантии. А за гарантийные заработок ниже, и сидим полсмены без дела. Оплата по нормо-часам, нет дела — нет денег, и перспектив нет. Просил бригадира перевести меня в мастера-приемщики или на марку попроще, а он понимает, что его бригада тогда ослабнет, и обещает поговорить, но точно, сука, ничего не делает.
Мы опять прервались, приняв кресло с этой стороны дверного проема. Пообещали через тридцать минут спуститься к обеду и собрали два последних стола. Я не торопил Кота, учитывая, что он редко на трезвую голову бывал таким откровенным. Искренне хотелось помочь, но и не время было терять члена сплоченной команды. Казалось, что вера в кибервозможности держалась именно на столь обидном для танкистов стадном чувстве. Мы бы не допустили мысли, что дело может выгореть, не поддерживай мы друг друга. Я — так точно, иначе уже давно бы с утра до вечера играл в Hearthstone на пути к чемпионату мира или, что реальнее, работал с десяти до девятнадцати в офисе с кондиционером. Будист не в счет, мы и в школе-то мало общались, а вот если Кот или Знайка перестанут верить или решат соскочить, то и остальные посыпятся, как хлипкий карточный домик.
— Так что ты решил? — я помог выровнять столы по центру мансарды: по три напротив друг друга и один поперек во главе.
— Решил, что если проиграем, то танки бросаю и иду доставкой заниматься или в обход бригадира полезу. А если выиграем — то это знак, что мечту все же можно ловить за хвост и иметь по полной.
— То есть по-любому уходишь? — грустно спросил я.
— Если деньги пойдут, как обещает Виктор, то останусь, скорее всего. Обеспечивать семью, играя, а в свободное время еще что-то для души делать, — совсем не плохой вариант.
В очередной раз скрипнула деревянная лестница, но мягче — это оказалась Настя, позвавшая нас на обед. Неожиданно очень вкусный, несмотря на то, что Знайка готовил на чужой кухне без всяких своих кулинарных гаджетов.
Дежурство по уборке и грязной посуде распределили по всем «бойцам» команды, но готовку взяли на себя «командиры». Виктор, желанный гость и главный участник на шашлычных гулянках, готовил простые мужские блюда — этакий мангально-походный вариант. Жареное мясо крупными жирными кусками, много свежих, практически не резанных овощей, наваристая уха с большими кусками рыбы — небольшой список коронных блюд делался на глаз и по памяти, но вкусно и сытно. Каждый раз, когда приходилось есть шедевры Виктора, я все никак не мог понять, каким чувством он определяет, что мясо готово, отвергая любые попытки надрезать и проверить. Знайка же, наоборот, залипал в смартфоне в поисках интересных рецептов, выбирая между полезным и оригинальным, а потом подолгу все выверял, ставил таймер, взвешивал ингредиенты, в точности следуя инструкциям. Он привез в буткемп часть своей кухни, в том числе специальные термометры: один для мяса, другой для духовки. Грамотно используя свои штучки, каждый раз радовал нас чем-то новым, на что хватало продуктов. В противовес фирменной осетровой ухе от Виктора, Знайка потчевал нас супом-пюре из брокколи, а с бургерами домашнего приготовления конкурировала куриная грудка в соусе песто под сыром «Чеддер». Все так же, на высшем уровне облизывания пальцев, только бланшированную спаржу мы принять никак не могли. Знайкина еда оставляла утонченное послевкусие легкой гастрономической прогулки, в отличие от объеданий до отвала в случае дежурства Виктора.