Опять-таки, в силу скудости информационных источников нам не известно, что конкретно происходило в Киеве и Киевской земле после завоевания татаро-монголами. Если ориентироваться на летописи Северной Руси, которые, видимо, к концу XIII века окончательно потеряли интерес к происходящему на юге, то можно констатировать, что татары установили совершенно невыносимые условия сбора дани. Тех, кто был не в состоянии платить, угоняли в рабство или на невольничьи рынки, мужчин силой рекрутировали в татарскую армию. На севере Руси против поработителей поднимались восстания, которые подавлялись, в том числе с помощью послушной русской знати. Очевидно, что и на юге происходило нечто подобное.
Не в последнюю очередь угнетенное положение местного населения способствовало успеху Литовского княжества в осуществлении экспансии на древнерусские земли во второй половине XII – первой половине XIII столетия.
Глава восьмаяСМЕНА ВЕХ
После нашествия татаро-монголов южная и северная части Руси все больше отдалялись друг от друга.
Грушевский пишет, что князь Ярослав, имевший ярлык на Киев в 1243–1246 годах, «был занят местными своими суздальскими делами, что ему совсем не до Киева было, и Киев жил под номинальным его правлением своей жизнью, а Ярославов наместник фактически ставал киевским старшим под непосредственным верховенством татар».
Историк приводит рассказ Плано Карпини о том, как у Куремсы он застал киевского сотника, который с товарищами ехал оттуда к Батыю, то есть вел себя как реальный правитель вверенной ему монголами земли.
Грушевский приводит еще ряд аргументов в подтверждение того, что Киев находился под прямым правлением Сарая. Так, он ссылается на Волынскую летопись, согласно которой в конце XIII века Галицко-Волынское княжество заканчивалось поречьем Горыни, «а дальше лежали земли татарские».
Отсутствие князей в Киеве также косвенно подтверждает Волынская летопись. Так, когда татаро-монголы принуждали русских князей участвовать в походах на Литву и Польшу, в перечне князей нет упоминания представителей Киева. Ордынцы послали в поход «всех заднепровских князей, Романа Брянского с сыном Олегом, Глеба, князя Смоленского, и других князей многих – ибо тогда все были князья в воле татар». Очевидно, что с упоминанием князя Брянского было бы логичным упомянуть и Киевского князя, если бы он был в то время.
«Киевщина превратилась в группу городских общин, которые находились лишь в слабой связи между собой под непосредственной властью татар. Время от времени в этих общинах могли появляться князья, особенно когда в конце XIII века начала развиваться анархия в Орде, и татарская политика не могла определяться постоянством и последовательностью. Княжичи из разных династий могли покупать или путем каких-либо протекций добывать себе ярлыки на Киев или на какой-нибудь киевский пригород», – отмечает Грушевский.
Такими князьями могли быть упоминаемые Любечским синодиком Иоанн-Владимир Киевский и Андрей Овручский, вероятно из путивльской ветви черниговского рода, которые могли княжить в конце XIII или в начале XIV века.
Таким был, возможно, и князь Федор – последний из известных нам князей киевских до литовского завоевания.
«Но все князья должны были играть совсем незначительную роль и против татарских воевод, и против местных общин, которые привыкли сами себе советовать и стояли в непосредственных отношениях с татарскими агентами, их княжения, скорее всего, имели более-менее эфемерный характер, и едва ли кому-то из них удалось овладеть Киевом для своей династии», – пишет Грушевский.
В связи с тем, что о князе Федоре практически ничего не известно, некоторые исследователи, опираясь на косвенные и не вполне достоверные факты, предполагали, что он принадлежал к литовской династии. Однако, скорее всего, литовцем Федор все же не был. В 1362 году его изгнал из Киева великий князь Литовский Ольгерд. С вокняжением его сына Владимира начнется новая пора в истории Киева – литовская.
Несмотря на взаимное отдаление Восточной и Западной Руси, полностью контакты между ними не рвались. Помимо уже упоминавшихся церковных связей были также и другие. Так, приблизительно в 1300 году на Москву из Киева ушел знатный боярин Родион Несторович, уведший с собой целый свой двор в количестве 1700 человек. Его сын – Иван Родионович по прозвищу Квашня – между прочим, участник Куликовской битвы – стал родоначальником известной фамилии Квашниных.
Как пишет в «Истории России» Георгий Вернадский, «политическое разделение Западной и Восточной Руси частично являлось следствием неспособности монгольских ханов обеспечить русским на западе надлежащую защиту от посягательств Польши и Литвы. Пока Западная и Восточная Русь находились под контролем хана, обе были частями одного политического образования, Золотой Орды. Но после падения Ногая золотоордынские ханы стали уделять меньше внимания положению в своих западных русских провинциях, чем контролю над Восточной Русью».
С приходом литовцев Киев, как и другие земли Южной Руси, не избавился в одночасье от зависимости от Золотой Орды. Киевляне были вынуждены и дальше выплачивать дань сарайскому хану, попадая, таким образом, под двойной гнет. Даже в конце XIV века помимо Киева «выходы» Золотой Орде давали Подолье, Волынь и Северская земля. Как пишет Глеб Ивакин, еще в середине XV века ордынцы собирали «ясаки» с целого ряда городов Киевской земли.
Часть втораяКИЕВСКИЕ КНЯЗЬЯ ЛИТОВСКОЙ ПОРЫ
Глава перваяНОВЫЙ ИГРОК
Ослабленная внутренней междоусобицей и разорениями со стороны монголо-татар, Киевская Русь была легкой добычей для иноземных феодалов.
На севере отхватить часть русской земли пытались шведы и немецкие рыцари, на юге свою алчность проявляли Польша и Венгрия. При этом по всей западной границе от Новгорода до Карпат обозначился новый захватчик – литовцы.
Литовцы вместе с предками латышей и вымершими пруссами составляли балтийские племена, которые считаются наиболее близкими славянам. Ряд ученых даже выделяет особую балто-славянскую группу внутри индоевропейской семьи (традиционно это две группы). Считается, что славяне, происходящие из междуречья Одера и Вислы, придя на свои новые территории, вытеснили балтов, так что ареал обитания последних в Прибалтике был не первоначальным или, по крайней мере, не единственным в древности. В связи с этим наименование «балты» является весьма условным, тем не менее, оно прочно вошло в обиход, и именно с ним ассоциируются как современные народы литовцев и латышей, так и их предки.
Балтийские племена позже других народов Европы обзавелись государственностью. Так, у литовцев до XIII века не было никакой объединяющей политической власти. Различные племена имели вождей, но их власть распространялась лишь на незначительную территорию. Каждое племя самостоятельно осуществляло набеги на соседние земли, также по отдельности они отбивали посягательства со стороны чужаков.
«В половине тринадцатого столетия на западной окраине восточной европейской равнины стало слагаться новое государство; из неведомой почти до того времени лесной страны, залегавшей бассейн Немана, выдвигается воинственное молодое племя, сохранившее долее других индоевропейских народов черты самобытной дохристианской культуры арийцев», – так поэтично описывает становление литовской государственности Владимир Антонович в своем «Очерке истории Великого княжества Литовского до смерти великого князя Ольгерда».
Серьезной угрозой для литовцев с конца XII века стала экспансия немецких феодалов, действовавших под покровительством папской курии. Не имея собственной государственно-политической организации, литовцы и другие балты нередко искали помощи у славян, которые были их ближайшими соседями.
Балтийские, в частности литовские, племена были известны в Киевской Руси очень давно. Некоторые из них упоминаются в «Повести временных лет». Еще в 983 году «иде Володимир на ятвяги (одно из литовских племен), и победи ятвяги и всю землю их». На литву ходили и сын Владимира Ярослав Мудрый, и другие киевские князья.
Литовские племена находились в зависимости от расположенного ближе всего к ним Полоцкого княжества, которое достигло своего расцвета при Всеславе Брячиславиче во второй половине XI века. Однако вскоре Полоцкое княжество пришло в упадок, и литовские племена не только стали независимы от него, но и, наоборот, сами начали захватывать отдельные его части.
С конца XII столетия литовцы начинают набеги на различные русские земли – Новгород, Псков, Смоленск, Волынь. К русским князьям приходит понимание, что появилась новая угроза, исходящая на этот раз не с востока, а с запада. Против литвы организуются военные походы. С литовцами сражаются волынские князья – Роман и его сын Даниил, в бою с литовцами погиб упоминаемый в «Слове о полку Игореве» городецкий князь Изяслав Василькович.
«…под давлением тевтонских рыцарей с Запада, литовцы рассеялись в южном и восточном направлениях, вступая в конфликт с русскими и, со временем, проникая в отдельные части западнорусских земель. В процессе приспособления к изменившейся политической ситуации литовские племена постепенно вышли из своей изоляции; на их социальную организацию и прежний образ жизни сильное воздействие оказал контакт с соседями, который оказался плодотворным для них во многих отношениях… Под влиянием тевтонской опасности многие литовские вожди кланов видели срочную необходимость в реформах, особенно – касающихся политического объединения и создания хорошо обученной армии. Многие из них также понимали необходимость создания укрепленных городов и развития торговли», – пишет Георгий Вернадский в книге «Монголы и Русь».
Литовские племена в середине XIII века объединил Миндовг. Впервые его имя упомянуто в 1219 году в связи с Литовско-Волынским мирным договором. Тогда он был одним из пяти литовских князей, подписавших договор (согласно Ипатьевской летописи, в 1215 году к князьям галицким было направлено посольство для заключения договора от имени двадцати литовских и жмудских князей). С 1238 года Миндовг уже фигурирует как правитель всей Литвы. Он смог добиться власти в жестокой