гче. Нынешние «свидомые» вполне отвечают требованиям, предъявляемым отцом украинской нации к своим последователям.
В 1914 г. Грушевский перебрался обратно в Киев и поселился в шикарном личном особняке, построенном на скромное профессорское жалованье и побочные приработки. Судя по всему, побочным приработком для него был шпионаж. Но это ремесло в отличие от исторической «науки» дилетантов не терпит, и через четыре месяца после начала Первой мировой войны австрийского профессора арестовывают и после нескольких месяцев заключения отправляют в ссылку. Из Казани, благодаря заступничеству влиятельных российских украинофилов, ему позволено было перебраться в Москву, где он и дождался революции, после чего смог вернуться в Киев, что называется, на белом коне, избранный заочно председателем Центральной Рады.
Старые австро-германские хозяева, которых Грушевский пригласил оккупировать Украину, как помним, не очень высоко ценили своего агента, постаравшись побыстрее избавиться от него. Зато большевики, ради борьбы с которыми он и позвал немцев, затеяв украинизацию, очень нуждались в кадрах и потому легко простили своего бывшего врага. Последствия это имело самые печальные: историческая схема украинской истории, воспринимавшаяся в дореволюционной России как эпатажная выходка галицкого маргинала, была с небольшими корректировками в духе марксистской идеологии принята в качестве единственно верной.
Взята на вооружение была и укро-научная методология бывшего австро-германского агента, суть которой заключалась в тотальной замене слов «Русь», «русский», на «Украину» и «украинский». Советские украинизаторы даже переплюнули своего наставника, применив подобный подход не только при написании учебников и публицистических работ, но даже при издании официальных документов. На то, что укро-советские историки при публикации старых актов стали повсеместно писать слово «украйна» с большой буквы, можно даже не обращать внимания, памятуя о том, что заглавные буквы входят в обиход только к XV в. Но наблюдать их потуги украинизации документов доукраинской эпохи (то есть ранее конца
XIX в.) порой довольно смешно. Например, в томе III сборника «Iсторiя Украiни в документах i матерiалах», вышедшем в Киеве в 1941 г. размещен документ под заголовком «Лист брацлавскоi шляхти королю Стефану Баторiю про те, щоб укази писалися iм не польскою мовою, а украiнською», а вот в самом тексте говорится: «просимо… руским писмом выдавати».
Для воспитания у истинных украинцев ненависти к москалям Грушевский пользовался не только собственной фантазией, не брезговал он и бывшими в употреблении мифами прошлых веков. Один из них посвящен батуринской резне, якобы учиненной русскими войсками под командованием петровского сподвижника Меншикова над мирными жителями гетманской столицы Батурина в ноябре 1708 г. в ходе Северной войны. Гетман Мазепа, как известно, изменил России и переметнулся на сторону шведского короля Карла XII, обещая последнему зимние квартиры в Батурине, где находились большие склады продовольствия и боевых припасов. По другой версии, Карл не ждал приглашения Мазепы погостить в Батурине, а двинулся туда по своему усмотрению. Так или иначе, судьба кампании решалась вопросом о том, кто первый займет Батурин — шведы или русские. Меншиков совершает упредительный маневр и во главе 15-тысяч драгун и 5 тысяч пехотинцев оказывается перед воротами гетманской ставки раньше шведов.
Гарнизон Батуринской крепости состоял в основном из сердюков — казаков-наемников, которых Мазепа содержал за свой счет. Сердюки отказались впустить русских в крепость. Вероятно, измена Мазепы еще не была столь очевидной, потому что последовали переговоры, занявшие целую неделю. Лишь ввиду приближения шведов Меншиков отдает приказ штурмовать крепость. Приступ завершился успехом через два часа. Учитывая, что в Батурине было 70 пушек, столь быстрый штурм был возможен только благодаря большой помощи осаждавшим изнутри крепости. Часть казаков во главе с полковником Носом отрешилась от сердюков и сложила оружие. Любопытно, что Грушевский объясняет успех Меншикова изменой всего одного человека, однако не сообщает ни имени его, ни того, какую именно помощь таинственный «изменник» оказал русским войскам[22]. Далее, как пишут в школьных учебниках укро-истории, «от казацкой столицы не осталось и кусочка, ни один житель не спасся в устроенном московскими пришельцами аду». Вроде как Меншиков осерчал на казаков, да и вырезал их всех к едрене-фене вместе со всеми тысячами жителей гетманской столицы, включая женщин и детей.
Причем, маньяк эдакий, четвертовал, колесовал, распинал на крестах, кресты ставил на плоты, а плоты пускал по реке Сейм. Следует учесть, что Меншиков якобы предавался кровавым утехам под самым носом у подходивших шведов: плоты да кресты колотил, на кусочки резал бедных обывателей, трупы по окрестностям разбрасывал на съедение диким зверям, да еще и предоставил своим солдатам возможность напиться и пограбить город. Батурин клятые москали, естественно, спалили вместе со всеми складами, забрали оттуда только пушки.
Многие писатели и историки XVIII–XIX вв. (особенно постарались украинствующие) оставили живописания батуринской резни (Александр Ригельман, Петр Симоновский, ЖанаБенуа Шерер, Александр Лазаревский, Дмитрий Бантыш-Каменский, Николай Костомаров), но все они описывали событие задним числом, руководствуясь фольклорными страшилками, типа тех, что рассказывают друг другу на ночь детишки в пионерлагере. Поэтому между этими байками много несоответствий. Если Лизогубовская летопись говорит о том, что многие батуринцы потонули, провалившись под лед, который на Сейме в ноябре был еще не прочным, то возникает вопрос: как же можно было пускать по реке плоты с трупами после ледостава? Впрочем, Лизогубовская летопись — источник весьма сомнительный и тенденциозный, да и составлена она была лишь в 1742 г. Совсем уж не стоит доверять анонимному памфлету последней четверти XVIII в. — знаменитой «Истории руссов», которую украинофилы долгое время воспринимали как подлинный исторический источник, хотя уже в позапрошлом веке было установлено, что это фальшивка в жаре фэнтези, стилизованная под историческое сочинение.
А вот подлинные документы той поры версию о резне опровергают. Царь Петр не приказывал уничтожить Батурин, как о том вопят «свидомые», а предписывал Меншикову оборонять его, если к тому будет возможность. Однако тот нашел, что замок, имевший только земляные и деревянные укрепления, не выдержит серьезного приступа, и сжег его перед самым появлением шведов. Через полтора месяца после батуринского погрома избранный вместо Мазепы новый гетман Иван Скоропадский выдал батуринскому атаману Данилу Харевскому универсал, разрешавший жителям Батурина вновь селиться на старых местах. Так и вижу: восстают из могил четвертованные-колесованные покойники и покачиваясь на ветру, бредут к родным пепелищам, а по замерзшему Сейму плывут на плотах, аки на ледоколах, распятые на крестах казаки. Согласно переписи 1726 г. в Батурине почти через двадцать лет после мифической резни числится 411 дворов прежних жителей города (около двух тысяч жителей), не считая приезжих. То есть байки о поголовном истреблении населения города — сущий вымысел.
Опасаясь того, что в Белой Церкви также окажутся сторонники Мазепы, Петр I адресовал им следующее послание:«Если же кто дерзнет сему нашему великого государя, указу учинить непослушание и тех наших великороссийских людей впустить в замок не похощет, и с теми учинено будет по тому ж, как и в Батурине с сидящими, которые было ослушали нашего царского величества указу; в Батуринский замок наших великороссийских войск не впускали, но взяты от наших войск приступом; и которые противились побиты, а заводчикам из них учинена смертная казнь». Укро-историки стенают, что батуринская резня была устроена москалями для устрашения казачества (казаки, видать, были по их мнению о-о-чень пугливые), а русский царь, отнюдь не страдающий переизбытком гуманизма, отчего-то в своем грозном письме к казакам скромничает и упоминает лишь о казни заводил мятежа, умалчивая об уничтожении гетманской столицы со всеми его жителями.
Вообще, если бы батуринский геноцид действительно имел место, то лучшего подарка Мазепе и представить было нельзя. Устрашить казаков, отчаянных разбойников и головорезов, вряд ли этим удалось, а вот озлобить — легко. Но даже казаки Носа в дальнейшем верно служили государю, что они вряд ли стали делать, если бы русские солдаты вырезали их семьи. Царь Петр был не дурак, и понимал, что казаков, которые в подавляющей массе своей не поддержали измену Мазепы, отталкивать от себя не стоит, и потому требовал от своих командиров обращаться с ними «сколько возможно ласково». Резня в Батурине идет совершенно вразрез с политикой царя, и это противоречие является совершенно неустранимым, не имеющим никакого логического объяснения. Более того, не имело это событие и никаких последствий, а это уже явный признак, что мы имеем дело с событием виртуальным.
Но поскольку украинская история — есть история виртуальная, то «свидомые» историки находят совершенно нелогичному поступку царя, не имевшему места в реальности, логическое объяснение. Как сообщает учебник «История Украины» для 8-го класса (автор Власов, 2004 г.), «уничтожение Батурина и его жителей не было только местью. Этим карательным актом Петр I пытался запугать украинцев и окончательно усмирить их; лишив стремлений к свободе». Власовская логика — логика идиотская. Ведь именно террором поляки пытались добиться покорности казаков, что вызывало лишь рост сопротивления и в конечном итоге привело Польшу к краху. Карл XII предписывал безжалостно уничтожать местных жителей при малейшем намеке на непокорность. Чего он этим добился? Результатом стал Полтавский разгром и бегство незадачливого завоевателя в Турцию. А Петр I в войне победил как раз потому, что население Малороссии не воспринимал, как вражеское и не пытался превратить его во врага.