– А ситуация-то исправилась? Тот «товарищ» сделал выводы?
Кигель хмыкает и тянется за сигаретами:
– Да конечно. Через десять минут он ко мне подошёл и говорит: «Что же вы, Андрей Иванович, меня перед президентом подставили?» Я говорю: «Это вы сами себя подставили». Он начинает мне рассказывать, что не виноват, что он начальник, отвечает за протокол, а это всё отделы… В общем, обычная история. И просит меня обязательно прийти на «круглый стол» с деятелями культуры через два дня. Я говорю: нет, не приду. И смотрю, как у него морда вытягивается. «Как не придёте? Теперь, если вас не будет, президент не поймёт! Он же лично проверит!» А мне, говорю, плевать. Я Народный артист Советского Союза, я пел перед всеми вождями, начиная со Сталина. Когда вы ещё даже не родились! Почему я должен перед вами унижаться и выпрашивать приглашение, чтобы поговорить о проблемах моей страны и моей культуры! Когда сам я являюсь её немалой частью. А он стоит такой ошалевший, глазами хлопает. Я развернулся и ушёл. На следующий день мне фельдъегерь привёз официальное приглашение на этот «круглый стол».
– И ты пошёл? – уточняет Марик.
– Конечно пошёл. Культура же не виновата, что у нас такие чиновники. М-да… Просрали страну.
Марат и Волк молчат. Знают, что на тему Советского Союза с Андреем лучше не спорить. У каждого из них сложные отношения со временем. Оба забуксовали в перестройку, в отличие от того же Кигеля, быстро перестроившегося на коммерческие рельсы как артист и заодно открывшего в себе талант бизнесмена. Но Лёнька, как ни странно, лучше адаптировался психологически, ему не мешали молодые артисты, поющие трусы и стремительно деградирующее телевидение. Он с удовольствием осваивал новые технологии в виде фонограмм и новые финансовые схемы, по которым оплачивались корпоративы и государственные праздники с обязательным «кэшбеком» заказчику. Марат предпочёл затворничество, но тоже не рвался огульно хаять новое время. Во времени старом, где он был народным любимцем и баловнем судьбы, существовало слишком много «но», слишком много стен, в которые упирался его огромный талант: цензура, «железный занавес» и тщательный контроль за артистами, начиная от рубашки, в которой ты выходил на сцену, и заканчивая деньгами, которые ты имел право заработать. И не дай бог, ты становился богаче рабочего с завода или надевал кружевные манжеты, так подходящие твоему сценическому образу. Если бы не возраст и нездоровье, если бы его юность пришлась на новые времена… Кто знает, кто знает…
***
Мария Алексеевна открывает дверь своим ключом, справедливо рассудив, что уже довольно поздно и Марат наверняка спит. Он и спит, только не в своей постели, а на диване. Картина в целом открывается чудная: три легендарных артиста, а для неё просто Лёнька, Андрей и её Марик, дрыхнут, привалившись друг к другу. Лёнька ещё и руку под щёку засунул – для удобства, видимо. Хорошо, что тут нет журналистов, а в Москве, в отличие от Голливуда, папарацци ещё не додумались висеть на водосточных трубах и заглядывать в окна.
На столе заветренные остатки селёдки и несколько сиротливо лежащих на большом блюде рулетиков. Под столом две пустые бутылки из-под коньяка. Третья, тоже пустая, рядом с диваном. Мальчики повеселились на славу.
Мария Алексеевна вздыхает и идёт в спальню за пледами. Находит всего две штуки, но широких, так что на троих хватает. Потом начинает убирать со стола. Всё равно после концерта ей сразу не уснуть, а натыкаться утром на грязную посуду она терпеть не может. В комнате работает телевизор, и даже звук не приглушён, но всем троим это совершенно не мешает спать. Ну да, господа артисты, за десятилетия гастрольной жизни привыкли спать сидя и стоя, под стук колёс и грохот оркестра.
По телевизору говорят про захват заложников в концертном зале «Мир». Мария Алексеевна останавливается перед экраном с грязными тарелками в руках, не дойдя до кухни. Она сегодня с утра на репетиции, потом концерт. Про случившееся слышала краем уха. Ну что там, чем дело кончилось? Всех освободили? Ну слава тебе, господи. Жертвы есть? Среди бойцов спецназа. Жаль ребят. Какое всё-таки неспокойное время. Ой, а Андрей там откуда? Выступал переговорщиком? Вывел двух девчонок? Господи помилуй, вот это новости.
Мария Алексеевна невольно переводит взгляд на диван. Андрей, как всегда, ни дня без подвига. И детей спас, и друга не забыл поздравить, ещё и напились все трое в хлам, судя по всему. Сумасшедший дом.
Она, не замечая, что качает головой своим мыслям, относит тарелки на кухню и берётся за телефон:
– Алло, Зейнаб? Прости, что так поздно, дорогая. Ты знаешь, что твой у нас? А, знаешь, ну хорошо. Я боялась, что он не предупредил, что ты волнуешься. Да спит. Ну как… Они усиленно отмечали, как я поняла. Да никаких неудобств, ну что ты. Первый раз, что ли? Пусть мальчики отдохнут, стресс снимут. Всё, спокойной ночи.
Второй звонок ей делать не очень хочется: с Натали Волк они не подруги. Даже приходится записную книжку достать, номер она не помнит.
Набирает:
– Натали? Доброй ночи, прости за поздний звонок. Это Мария Агдавлетова. Не хотела, чтобы ты волновалась. Леонид Витальевич у нас сегодня ночует. Да приехал поздравить Марата с днём рождения и… задержался. Ну почему сразу напился? Ну выпили немного, заговорились, время позднее, ехать далеко.
Не особо далеко, конечно. Минут двадцать отсюда до Арбата. Но Мария Алексеевна решает не вдаваться в детали, а Натали не задает лишних вопросов. Предельно вежливо благодарит за информацию и кладёт трубку. Мария Алексеевна снова качает головой и пожимает плечами. Ну, его выбор, не ей судить.
Спустя полчаса вся посуда убрана. Мария Алексеевна заваривает себе зелёный чай с мятой, который любит пить после концертов, чтобы успокоить нервы, и садится за опустевший стол. Осторожно вытаскивает пульт из-под руки спящего мужа, переключает каналы. Новости ей не особо интересны. По второму каналу тоже они, на третьем – спорт. Хорошо, что недавно кабельное телевидение провели, теперь выбор большой. На четвёртой кнопке мультфильмы, интересно, кому они нужны в столь поздний час. А на пятой она задерживается. «Песня года», ну надо же! Ещё чёрно-белая! Что за канал такой? А, «Ретро». Справедливо, они все теперь «ретро». Блестят искусственные ёлочки, сцена усыпана мишурой. Играет оркестр, по-настоящему играет, не так, как сейчас, создавая видимость и аккомпанемент фонограмме. Это она уже самый конец застала, финальную песню. Друг за другом выходят все участники концерта, льётся мелодия Островского: «Через годы, через расстоянья, на любой дороге, в стороне любой…» А вот и они. У Марика рубашка с пышным жабо – из Италии привёз, специально берёг для новогодних съёмок. Лёньку молодого очень трудно узнать, совсем на себя сегодняшнего не похож, худой такой, а глаза живые, подвижные, любопытные. Сколько жажды жизни было в человеке, жажды творчества. Последним выходит Андрей. И, казалось бы, молодой певец, ещё даже без звания. А уже видно, что это будущий Народный артист Советского Союза. Уверенная походка, прямая спина, твёрдый взгляд. И голос… какой же у него голосище был и остался!
И вот стоят они, молодые, красивые, стройные. Улыбаются, поют, что песня не прощается с тобой. И впереди у каждого целая жизнь.
02.12.2020