Но это оказалось неправдой. Вот же оно, место, где так темно и беззвучно.
Перепуганной ведьмочке казалось, будто из темноты ее сверлит взглядами бесчисленное множество глаз.
Подул ветерок, который можно было почувствовать только кожей, настолько он был неслышный. И казалось, будто вместе с ветром что-то надвигается, надвигается медленно и неотвратимо. Кики буквально трясло от страха, сил терпеть больше не было, она тихонько всхлипнула и, так и не поднимаясь на ноги, поползла куда-то назад.
Что ж это за место такое? Вроде бы это должен быть обычный лес… Но Кики казалось, что ее словно бы затянуло в какой-то другой мир. Наверняка это Дзадза все подстроила! Какая же она жуткая! Кики доводилось слышать рассказы, что когда-то в давние времена ведьм ненавидели просто так, безо всяких веских причин, и они вынуждены были прятаться в тайных убежищах. В тех историях говорилось и о том, что злость, которую порождали эти люди, изменяла магию… и та становилась опасной.
Кики, думая обо всем этом, от страха все сильнее и отчаяннее обхватывала себя руками. Ее платье, окрашенное в ведьминский черный цвет, чернейший из всех черных, слилось со тьмой, так что Кики не могла различить даже саму себя. Только высовывающиеся из рукавов руки еле-еле вырисовывались во мгле.
Воздух вокруг казался невыносимо холодным, у ведьмочки зуб на зуб не попадал. Она кое-как, пошатываясь, встала. Нужно бежать, скорее. Но лодыжка страшно болела, похоже, Кики подвернула ее, когда падала, даже стоять было больно. Кики подумалось, что нужно бы на что-нибудь опереться, она вслепую принялась шарить вокруг руками. Но почти сразу же оступилась и упала снова, хотела хоть за что-нибудь ухватиться, но опоры не нашлось. Кики было так страшно, так невыносимо страшно, так больно и одиноко, что она разрыдалась, как ребенок.
И тут она внезапно чего-то коснулась. Кики судорожно вытянула руку вперед и что-то нащупала, — похоже, это был ствол крепкого и толстого дерева. Ведьмочка, словно обезумев, прижалась к нему, обняла ствол обеими руками. Тот был шершавым. Кики плакала и водила руками по стволу, ощущая его шершавость, снова и снова. В этом черном лесу, похожем на бездонную трясину, в лесу, где все словно задалось целью растерзать Кики, это шершавое дерево ласково звало Кики к себе. Кики с силой прижалась к стволу всем телом, вцепилась в него со всей силой отчаяния.
Прошло немного времени, и на озябшую, дрожащую ведьмочку повеяло теплом, шедшим из глубин дерева. И какой-то нежный шорох, который даже и звуком-то назвать нельзя было, отозвался эхом в ее измученном и израненном, словно исколотом острыми иглами сердце. Этот мягкий шорох словно гладил Кики по голове, утешая ее. Губы и язык, пересохшие до того, что Кики даже дышать было трудно, снова обрели способность шевелиться. В памяти ведьмочки всплыло смутное воспоминание о том, как когда-то давным-давно ее обнимали и ласково гладили по спине, и ее дыхание постепенно успокоилось и выровнялось. Спокойствие накрыло Кики тонкой туманной дымкой. Кики соскользнула по стволу вниз и села на одном из древесных корней.
Сколько же времени прошло? Вполне может быть, что считанные мгновения. Кики вдруг широко распахнула глаза. Вокруг царила все та же непроглядная тьма. И все же страх немного ослабил хватку. Кики, часто моргая, вперилась в темноту. По телу пробежали теплые волны. И тут же перед внутренним взором Кики всплыла картина: небесная лазурь, как в тот день, когда Кики впервые села на помело и полетела. Она увидела внизу красные, точно обожженные, крыши и — фить! — нырнула вниз, а потом полетела, гладко, словно скользя. Как же это было замечательно! Кики вспомнила, что она почувствовала в тот момент. Вспомнила, как подумала: «А ведь я могу полететь далеко-далеко, куда угодно!» — вспомнила ощущение радости и свободы.
«В ту минуту я поняла, что в самом деле хочу стать ведьмой».
Кики вспомнила, как она гордилась тем, что действует не по чьей-то указке, тем, что она сама, совершенно самостоятельно приняла это решение.
В последнее время Кики была всем недовольна. И это невзирая на то, что она сама решила стать ведьмой, сама выбрала любовь к Томбо… «Я изо всех сил стараюсь, но меня все равно не понимают… Почему? Никто меня не понимает. Я так сильно люблю Томбо, а ему словно бы и дела нет! Люди вообще не задумываются, каково мне!» Кики постепенно разочаровывалась в себе и собственных силах. Но признавать это она не хотела, поэтому ее так и подмывало перевалить вину на окружающих. Скверное настроение и тяжелые мысли осаждали Кики с самого начала лета.
Поэтому, когда ее вдруг начали баловать, говорить, какая она замечательная, Кики почувствовала себя на седьмом небе от счастья. Уж теперь-то она больше не будет ленточкой на коробке с шоколадом, с которой Кики уравняла та девушка. Не будет ведь? И все же ей, ведьме, хранительнице многих знаний, как принято считать, стоило лишь остаться одной — и все, она могла только метаться в отчаянии и плакать. Словно Кики не обладала даже той толикой силы, которой владел Яа.
Магия истощалась. И может быть, это относилось прежде всего к Кики?
Кики глубоко вздохнула и, подволакивая босую ноющую ногу, пошла вперед. Тут же она уловила едва слышное журчание реки. Кики пошла на звук, и тут вокруг — хоп! — просветлело. Показалась река, через которую Кики перепрыгнула несколько минут назад. И тут в памяти Кики вспыхнул посох Яа.
«Взрослые ходят туда сами».
Вот что сказал Яа. А вдруг Кики только что пересекла границу и попала в мир, о котором говорил Яа? В одиночку?
Из-за гор за спиной Кики в небе всплыл полумесяц. Тень ведьмочки упала в просвет между деревьями. Кики подумала, что она еще никогда в жизни не видела свою тень такой четкой.
Травы заколыхались и тихо зашелестели, и из них выпрыгнул Дзидзи.
Следом за котом шел какой-то мужчина.
— Кики, это Норао. Он мой друг, — пояснил Дзидзи как ни в чем не бывало.
Кики от изумления даже слов найти не смогла.
— Помнишь, я в прошлом году из дома убегал? Это он меня тогда выручил. А то, то мы с тобой оба только что слышали, — это была его флейта.
— Здорово. — Мужчина вышел из зарослей и, сняв шляпу, наклонил голову. — Это твой кот, выходит? — улыбнулся он.
Кики молча кивнула.
— О-го-го! А платье-то до чего черное… А значит… Ты, что ль, та самая? Знаменитая ведьма из Корико?
— Да…
— Так, значит… Этот кот — ведьминский кот? Балованный он у тебя, но упорства ему не занимать, это я еще тогда подметил. Ну, не ошибся, значит. Правда, я на него тогда рукой махнул: какой же он кот, если рыбу не может подчистую съесть…
— А вот оскорблять меня не надо! — Дзидзи фыркнул.
— А… Вас правда Норао зовут? Ой, простите, что я так в лоб спрашиваю… — проговорила Кики.
— Да. Я в Корико езжу капусту продавать. Выращиваю ее и торгую помаленьку.
— Я сегодня случайно увидела в домике Дзадза одну записку… Там было написано «Бросив Норао, разыщи Норао».
— А-ха-ха! Да, это в самом деле обо мне. Вырванный из блокнота листок, да?
— Да. Но там такие странные слова…
— Ну да. Это моя ворожба. Хм, неловко даже, что ты это видела… — Норао смущенно утер лицо шляпой, которую держал в руке.
Кики продолжала внимательно смотреть на Норао.
— «Ворожба» — это, наверно, уж чересчур сильно сказано… Видишь ли, когда-то давно я был безответно влюблен и хоть и понимал, что дело безнадежное, но только и думать мог что о ней… Я робел, мялся, тяжко мне тогда было, как никогда. Думал, лучше б меня вовсе в этом мире не было, вот бы мне взять да исчезнуть куда-нибудь… Бродил туда-сюда без цели и толку и вот как-то ночью забрел в этот лес. Черно было, хоть глаз выколи, а я совсем один… В конце концов я просто взвыл, даром что до того сам же хотел пропасть с концами… Тогда для меня словно бы что-то прояснилось и подумалось само собой: хотел бы я попробовать начать все сначала и еще пожить… Вот так вот я и сумел отыскать себя заново в этом лесу. А потом я повстречался с Дзадза, что держит тут гостиницу. Как же давно все это было… С тех пор так и повелось: когда мне тяжко, я возвращаюсь сюда, чтобы отыскать себя. Ох… Неужто… Ведьмочка, это что же, и с тобой так же было? — Норао оглядел Кики, задержав взгляд на ее босой ноге.
— Да, мне кажется, я тоже смогла здесь что-то отыскать… — призналась Кики, смущенно уставившись в землю.
— А кот-то твой меня сегодня удивил. Как выпрыгнет на меня! — Норао наклонился и погладил Дзидзи по спине.
— Кики, скажи ему, что меня не кот зовут. Скажи, что я Дзидзи! — недовольно замяукал и заворчал Дзидзи.
— Ого, ему что-то не по нраву? — удивился Норао.
— Его зовут Дзидзи. Он просит, чтобы и вы его так звали. — Кики рассмеялась и подхватила Дзидзи на руки.
Они пошли вперед и тут…
— Ты где-е-е? — Они увидели свет, мерцающий откуда-то со стороны хижины, и до них донесся голос Дзадза.
— Ту-у-ут! — в один голос откликнулись Кики и Норао.
Крошка Адзи сверкала и переливалась, а на противоположном берегу стояла Дзадза с фонарем в руках.
— Прыг! — хором воскликнули Кики и Норао, перескочили речушку и побежали вперед.
— Кики, ну как так можно, где ты была? Взяла и исчезла ни с того ни с сего. Ох, как же я рада снова тебя видеть! — Дзадза побежала навстречу и поймала Кики в объятия. — Я уж подумала, ты совсем ушла. Так расстроилась, что попрощаться с тобой толком не смогла! Ой-ей-ей, а что ж ты босая-то бегаешь? — спросила Дзадза, уставившись на ногу Кики.
— Я споткнулась, упала, туфелька потерялась где-то.
«И с чего мне вздумалось ее подозревать?.. Что только на меня нашло?» — подумала Кики, глядя на улыбающуюся Дзадза. Сейчас Кики словно смотрела на нее другими глазами — и это было странно донельзя.
— Суп готов. — Дзадза взяла Кики за руку. Ее рука была как давешнее дерево в лесу: шершавой, чуть влажной и теплой.
— О, это очень кстати! — проговорил, заходя в дом, Норао.
— Ой, Норао, а ты опять пешком пришел? Вечно ты так внезапно появляешься… Но сегодня ты очень вовремя, у меня как раз готов воздушный крем-суп из батата, твой любимый. Сегодня получился просто на славу! — проговорила Дзадза, всматриваясь в темноту.