— Да, были, — кивнул в ответ Оле.
— А как это было?
— Ну, мы так… Фью-у! Влет и вскачь! — Оле присвистнул и подпрыгнул у Кики на колене.
— А потом?..
— Мы подпрыгнули… и все. А сейчас я хочу поиграть в «эх-ма, ох-ма», потом поговорим. — Оле слез с коленей Кики и, на ходу размахивая палкой, убежал по своим делам.
Тут, звучно топоча ножками и подпрыгивая на бегу, прибежала Ноно.
— А, Ноно, привет, не хочешь ко мне на коленки? — окликнула ее Кики. Она села на пороге дома и похлопала себя обеими руками по коленям, приглашая Ноно присесть.
— Хочу! — Ноно огляделась по сторонам, а потом одним прыжком оказалась у Кики на коленях, юбка так и взвилась колоколом.
— О-о, как у тебя это мило вышло!
— Ага! Похожа я на принцессу? — Ноно застенчиво улыбнулась.
— Ноно, можно тебя попросить? Расскажи мне о том, как вы с Яа были в Стране Странностей.
— Мы взялись за руки и пошли! Все вместе, и в груди все вдруг так сжалось! А потом влет и вскачь! Мы с Яа снова туда пойдем…
Сказав это, Ноно — вух! — спрыгнула с коленей Кики и убежала куда-то по своим делам.
Кики молча смотрела в ту сторону, куда убежали брат с сестрой. Потом поднялась и решила попробовать: сказала: «Влет и вскачь!» — и изо всех сил подпрыгнула в воздух. Однако когда она опустилась на землю, то почувствовала только боль, которая отдалась в ушибленных пятках и дошла аж до головы.
«Взрослые ходят сами? Кажется, я не могу…»
Кики раздосадованно нахмурилась.
Тем вечером Кики тихонечко растолкала спящего Дзидзи:
— Дзидзи, проснись, ты не хочешь попить со мной чаю?
— Мне не нужно, — сквозь зевоту выговорил Дзидзи, а потом перекатился на другой бок и свернулся калачиком.
Кики обратилась к спине Дзидзи:
— Дзидзи, а ты знаешь что-нибудь о Стране Странностей, в которую играет Яа?
— Знаю, — не оборачиваясь, ответил Дзидзи.
— Как? Дзидзи, когда ты только успел сдружиться с Яа? А я-то сама ни сном ни духом… И что, Дзидзи, ты тоже был в этой Стране?
— Пока нет. В следующий раз отправимся. Все вместе пойдем, он мне пообещал.
— Пообещал? Вы с Яа можете разговаривать друг с другом?
— Да, как-то само собой получилось, начали друг друга понимать.
— Вот как… Но все-таки, если ты отправишься с ним, расскажешь мне потом, каково это? Пообещай!
— Да я сам толком ничего не знаю… Не могу я такое пообещать!
Кики недовольно уставилась на Дзидзи, который явно не желал поддерживать разговор.
— Вместе, все у вас вместе… Хорошо вам. А я, может, тоже хочу в Страну Странностей! — пробормотала она.
Кики слегка приоткрыла дверь в комнату Яа и посмотрела на его сонное, наполовину утопающее в подушке спального мешка личико. Она слышала, как он тихонечко посапывает во сне. Сейчас Яа был точь-в-точь тот маленький мальчик, каким Кики его когда-то знала.
«Луна все ближе, луна все ближе!» — вот что выпевал Яа, карабкаясь на вершину дерева во время их первой с Кики встречи.
«Должно быть, с тех пор он так и повадился лазать все выше и выше, и однажды увидел Страну Странностей, и с тех пор так и наведывается туда, влет и вскачь…» — подумала Кики.
Глава 2Письмо от Томбо
От Томбо пришло письмо.
Кики, как ты, в порядке? Я по тебе скучаю.
Я сейчас на середине подъема на гору Амагаса. Несколько дней назад я вышел из школы в шесть утра и направился прямиком к горе. Покинув город Наруна, я прошел через рисовые поля, расстилавшиеся вокруг города, и наткнулся на тропинку, поворачивающую к подножию горы. По всему казалось, что это и должна быть тропинка на гору. Рядом росло старое, немного корявое дерево с большим дуплом, его ветки клонились к самой земле. Когда дул ветер, ветви качались, будто подзывая: «Сюда! Сюда!» Я подошел к дереву, продираясь сквозь густую траву, и осторожно, выверяя каждый шаг, начал свое восхождение. Я ведь не знал, что может скрываться там, в траве. Было немного страшновато. Хотя, если вдуматься, странно все это было. Да, я не знал, что меня ожидает. Но ведь я именно это и предвкушал, когда собирался сюда, за этим и пришел. Сердце в груди стучало, как барабан. К стыду своему, должен признаться, что я до сих пор еще ни разу в жизни не оставался наедине с самим собой, вот так. Когда я прошел еще немного дальше, то нашел место, где деревья и травы слегка раздавались в стороны, образуя что-то вроде тропки, по ней-то я и направился вперед. И вот что я сделал первым делом: срезал ножом ветку высотой где-то мне по плечо и взял ее с собой. Я подумал, что в этой глуши подобная палка наверняка станет надежным подспорьем. Простая палка может сослужить хорошую службу. На подъеме она работает посохом, палкой можно раздвинуть траву, а при необходимости ею и измерить что-нибудь можно. Простая палка — а сколько силы в ней заключено!
— Всего лишь палка… Всего лишь простая палка…
Кики обернулась и посмотрела на Яа, тот сидел у входа в дом, отложив свой посох в сторонку. Он тут же широко улыбнулся ей, словно спрашивая: «Что такое?» Кики только кивнула в ответ и вернулась к письму.
По небу плыло солнце, похожее на сияющее колесо.
Когда я поднялся выше, мне открылся великолепный вид. Город Наруна, школа, железнодорожная станция и рельсы, скрывающиеся в тоннеле. Я видел все так, словно оно было нарисовано на красочной карте, и мне это очень понравилось. Я задумался: ведь ты, наверно, всегда именно таким все и видишь во время своих полетов… Я принялся бродить вокруг: я собирался немного задержаться на горе, и теперь мне было необходимо найти подходящее место для лагеря, до того как опустятся сумерки. Это должен был быть относительно ровный клочок земли, достаточный для того, чтобы на нем переночевать, желательно под деревом. Раздвигая траву только что смастеренным посохом, я отправился на поиски. В конце концов я отыскал вполне подходящее местечко, пусть и довольно далеко от вершины. Толстые корни, тянущиеся от высоких деревьев, словно бы взрывали землю, и между ними нашлась довольно ровная площадка, чем-то напоминающая по форме лодку. Над площадкой низко нависали ветви деревьев, в самый раз, чтобы что-нибудь на них подвесить. Я вздохнул с облегчением. Живо скосил лишнюю траву, поставил палатку, развернул спальный мешок, выложил все нужное из рюкзака и подвесил мешок со сменной одеждой на ветку. По соседству была еще одна подобная площадка-лодка, чуть поменьше, там я обустроил место, чтобы приготовить себе еду. Потом спустился чуть ниже и нашел между камнями крохотный ручеек, к счастью, мне его оказалось вполне достаточно. Казалось, сама гора была приветлива ко мне, новичку в походной жизни. На бумаге мое путешествие может показаться гладким, но на самом деле мне в моих поисках пришлось нелегко. Только покажется, что вот-вот найдешь хорошее местечко, — ан нет, не то. Только отчаешься и опустишь руки — и тут все и находится, как раз там, где не ждал… И так раз за разом. Мне порой начинало казаться, что я в прятки играю. Все-таки горы поразительны.
Если спуститься с горы, то в двух километрах от нее находится небольшой магазинчик, там можно докупить провизии, к тому же там есть почтовый ящик, так что я могу отправлять письма. Мне кажется, я вполне могу здесь задержаться. Теперь я уже пообвыкся и больше не волнуюсь.
Я залез в спальник и улегся на спину навзничь. Ветви и листья сплетались надо мной, и в просветах между ними я видел ясное небо.
— Чивир-р-р!
Там, в заоблачной вышине, парил, широко раскинув свои крылья, коршун. И это было так замечательно! Я смотрел на него, смотрел во все глаза, и мне казалось, что небо вдруг стало каким-то особенным. Пусть это было то же самое небо, что и всегда, но теперь оно стало для меня целым миром. И в этом мире был я. А потом этот мир цвета небесной синевы словно бы очутился во мне, и я невольно потянулся руками ему навстречу…
Кики отвела взгляд от письма и закатила глаза с недовольной миной, а потом проговорила, ни к кому не обращаясь:
— Хм-м, и все-то у него есть… Хорошо ему, доволен он…
Письмо все продолжалось.
И тут сбоку послышался какой-то шелестящий звук. Я повернулся па шуршание, поднял голову и увидел, что прямо передо мной, где-то в тридцати сантиметрах от меня, на камне сидит ящерка и пристально на меня смотрит. На камне лежало круглое пятно света, похожее на луч прожектора. На длинной мордочке, узкой и гладкой, посверкивали черные бусинки глаз. Четыре крохотные лапки уверенно и цепко держались за камень. Я затаил дыхание и замер. Она тоже сидела не шелохнувшись. Смотрела на меня и даже не моргала. Спустя немного времени я начал задыхаться и все же вдохнул, осторожно, чтобы ее не вспугнуть. И тут, уж не знаю, случилось ли это потому, что я шевельнулся, или нет, она резко отвела от меня взгляд, вильнула тонким хвостиком и в одно мгновение исчезла, словно ее и не было. Только трава тихонько колыхалась, отмечая ее бесшумный путь. Какая же она была изящная! Наверняка она была очень удивлена, увидев меня. В ее глазах был виден не столько испуг, сколько любопытство и интерес при встрече с чем-то новым, со мной. И мне почему-то показалось, что она приняла меня в круг «своих», и я был этому рад. С тех пор в моей жизни каждый день объявлялось что-то новое. Вот вчера, например, когда я выключил электрический фонарик и собрался спать, увидел на полотнище палатки, прямо напротив моего лица, силуэт прилипшего к ней геккона. Его высвечивали проникающие сквозь листву лунные лучи.
— Ох, ну надо же, вот это чудеса. Сначала посох, потом геккон… Там что, тоже Страна Странностей? — Кики округлила глаза и на некоторое время замерла, раздумывая. Потом снова перевела взгляд на письмо.
Ты знаешь, что гекконы издают особый звук, такое шелестящее пощелкивание? Мне кажется, что это их тайный язык, на котором они ко мне обращаются. Я как-то раз, не задумываясь, ответил одному из гекконов: «Я-а!» Давно мне не с кем было побеседовать. И конечно, малыш тут же прыгнул вбок и исчез. В мгновение ока. Здесь, в горах, я совершенно потерял связь с реальностью, может, поэтому мне и почудилось, что уголок рта маленького геккона словно бы изогнулся в улыбке.