Ашвини и Лей вернулись поздно вечером целые и невредимые. Ни одному из них не удалось найти ни Гильдию ведьм, ни мастера по металлу, который мог бы заставить меня летать, но когда Ашвини узнала, чем я занималась весь день, она оживилась и настояла на том, чтобы тоже давать мне уроки.
– Вчера это не сработало, – напомнила я ей.
– На этот раз никакого оружия, – весело ответила Ашвини. – Сначала я научу тебя другим вещам. Например, как найти сердце асуры, если его нет в обычном месте. Или как ткнуть в мясистую часть подмышки асуры, чтобы он тебя отпустил.
Этим мы и занимались, по крайней мере, до тех пор, пока Шуки не завопила с лестницы, что она ужасно голодна – и не может ли Ашвини прийти и исправить тот бардак, который Лей устроил из ужина?
Когда Ашвини спустилась вниз, чтобы сделать это, я заметила, что она выглядит измученной.
– Я приготовлю ужин, – предложила я. – Сделаю очень вкусный жареный сыр!
В итоге мы все ели бутерброды с жареным сыром, а потом разделили то, что осталось от вчерашнего черствого, но все еще прекрасного шоколадного торта; к тому же мы с Леем не поубивали друг друга, так что в целом день прошел довольно хорошо.
Ночь была не такой приятной. Мне снился Махишасура. Он ждал меня, сидя на белом троне, но когда я подошла ближе, то увидела, что его трон сделан из застывших в мраморе тел моей мамы, Эмили и Воронов.
– Ты подвела их всех, – сказал король демонов. – Ты оказалась слаба и напугана, и я победил.
Я проснулась, дрожа всем телом. На улице все еще было темно, но я знала, что заснуть мне не удастся, поэтому взяла книгу «Когда не можешь победить монстров, обмани их» и читала ее, пока не взошло солнце и Пип не прибежал в мою комнату с завтраком.
Следующие три дня прошли почти спокойно: вынужденная оставаться в доме, пока Ашвини не сможет найти нам дорогу к Гандаберунде, я проводила время, изучая растения и зелья с Шуки, мастеря ловушки и дурачась с Пипом, штудируя книги с Самарой, занимаясь волшебным шитьем с Джоджо и получая все более сомнительные уроки от Симхи. Перед ужином Ашвини показывала мне несколько трюков, многие из которых, похоже, были связаны с подмышками, а потом, когда остальные ложились спать, мы с Пипом оставались играть в «Гоблинов и гаргулий», читали книги, которые рассказывали не о монстрах, и болтали о приключениях, в которых мы участвовали, когда он еще был моим воображаемым другом.
Я проводила много времени, глядя из окон дома Воронов на королевство, которое создала и разрушила. В эти неприятные моменты я задавалась вопросом, имеет ли хоть какое-нибудь значение то, что я научилась вшивать солнечные лучи в ткань и варить зелье, которое могло заморозить какое-нибудь маленькое существо на ходу. Какой смысл во всем этом, если я не могу сделать то единственное, что действительно нужно от меня этим детям и этому городу?
На пятый день моего пребывания в альбомном мире Ашвини вернулась домой с новостями.
– Я нашла Гильдию ведьм, – торжественно объявила она.
Шуки радостно захлопала в ладоши.
– Они рассказали тебе о Доброй ведьме?
– Я их еще не видела, – ответила Ашвини. – Просто знаю, где они окажутся завтра на рассвете. Я разговаривала с одним знакомым, который сказал, что пара ведьм из Гильдии будет на черном рынке на станции Тамаринд.
Мне потребовалась секунда, чтобы осмыслить ее слова.
– Значит, ты сможешь пойти на этот рынок на рассвете и найти Гильдию?
– Вот именно, – подтвердила Ашвини.
– Но? – подсказал Лей из угла комнаты, где он притаился, словно дурное предзнаменование.
– Откуда ты знаешь, что есть но?
– Всегда есть какое-нибудь но.
– Есть крохотный подвох, – признала Ашвини. – Очевидно, ведьмы не захотят со мной разговаривать. Они будут говорить только с Кики. А это значит, что тебе придется пойти на черный рынок вместе со мной.
Глава пятнадцатая
На рассвете, когда в розоватом небе виднелась лишь полоска солнечного света, мы с Ашвини и Чамундешвари покинули дом Воронов. Все согласились с тем, что если позволить Симхе пойти вместе с нами, то это привлечет слишком много внимания, поэтому он и предложил вместо себя Чамундешвари. Никто не ожидал неприятностей на этом таинственном черном рынке (по крайней мере, я надеялась, что их не будет!), но в любое время, проведенное вне защиты дома, имелся риск того, что асуры найдут меня, поэтому мы решили: лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.
– Это тайный подземный рынок, который всегда открывается на рассвете на станции Тамаринд, – рассказывала Ашвини, когда мы бесшумно скользили по тусклым мощеным улицам, одетые в серо-коричневую и черную одежду, как крестьянки или рыбачки. – Он работает раз в неделю, в разные дни, и Махишасура так и не нашел его до сих пор. Наверное, Гильдия ведьм наложила на него защитное заклинание или что-то в этом роде.
– Почему же он такой секретный? – спросила я. – Чем отличается от других рынков?
– Махишасура берет очень высокий налог с других рынков, – сказала Ашвини. – Если ты хочешь торговать в городе, ты должен платить Махишасуре, чтобы он мог наполнить Лалита Махал как можно больше золотом и драгоценностями. Подземный рынок – единственное место, где люди могут торговать бесплатно.
– И находится он на станции Тамаринд, потому что…
– Раньше это был железнодорожный вокзал, – бодро кивнула Ашвини. – Там много места! – Она бросилась вперед, и ее меч блеснул под потрепанным плащом. – Мне нужно разведать, что там впереди, и убедиться, что наш путь свободен.
Мы с Чамундешвари последовали за ней, и я бросила робкий взгляд на свою версию богини-воительницы. Кажется, она была не очень болтлива.
– Да? – мягко спросила Ашвини.
– Спасибо, что позволили Симхе остаться с нами, пока все это происходит, – сказала я. – Он действительно хорошая компания для нас.
– Прекрасно. Он любит суетиться и уже много лет ни с кем не проводил время, кроме меня, поэтому я подозреваю, что лев в восторге от того, что находится в доме, полном детей.
Я постаралась не хихикнуть при мысли о Симхе в роли заботливого родителя.
– Подозреваю, этим детям тоже нравится, что о них заботятся, – продолжала Чамундешвари, сузив глаза и глядя на Ашвини, идущую впереди. – Особенно ей.
Чувство вины сдавило мне грудь, но я призналась:
– Я не знаю; думаю, что Ашвини нравится быть всеобщим боссом.
– Правда? – спросила Чамундешвари, переводя на меня серьезный взгляд. – Я считаю, что это довольно трудно – быть тринадцатилетней охотницей на монстров и единственным защитником и опекуном нескольких детей, – выражение моего лица, заставило ее слегка смягчиться, и она похлопала меня по плечу. – Ты же не знала.
Через мгновение я спросила:
– Я и тебе все испортила?
– Ну, – серьезно сказала богиня, – я могла бы обойтись и без блесток.
На мгновение мне стало стыдно. Но тут я заметила в ее глазах крошечный огонек и рассмеялась.
– Прости.
– Тебе не следует делать скоропалительных выводов, что ты, как ты выразилась, все испортила, – продолжала она более серьезно. – Будь помягче с собой, Кики. Ты ведь здесь, не так ли? Это говорит мне, что ты добрее и храбрее, чем считаешь.
Через несколько минут мы сели в совершенно неуместный здесь красный лондонский автобус (единственный, по словам Ашвини, который все еще работает в Майсуре), и он довез нас до станции Тамаринд.
Станция превратилась в развалины. В моем Майсуре-до-Махишасуры это было причудливое светлое строение с множеством пересекающихся вокруг него железнодорожных линий непрактичного пастельно-розового цвета. Здание станции напоминало крытый соломой дачный дом и внутри было гораздо просторнее, чем казалось снаружи, а платформы походили на маленькие террасы. Поезда оказались такими же веселыми, яркими и красными, как и наш автобус.
В Майсуре-после-Махишасуры железнодорожные пути были погребены под щебнем и пылью, несколько вагонов стояли брошенными на путях, а их красный оттенок выцвел до тусклой ржавчины. Станция Тамаринд превратилась в руины, соломенная крыша была почти сорвана, каменные стены наполовину осыпались, а дверь исчезла.
Здесь произошло сражение. Я помнила, как рисовала его, помнила цвета. Чамундешвари и Симха участвовали в нем.
Некоторое время я стояла неподвижно, глядя на станцию. На то, что когда-то было солнечным местом, а теперь оказалось разрушено.
Но тут Ашвини схватила меня за руку и с энтузиазмом потянула в развалины станции. Тут я громко ахнула.
То, что выглядело мертвым и разрушенным снаружи, оказалось удивительно, невероятно живым и ярким внутри. Старые стены станции были выкрашены в чистый ослепительно-белый цвет, терракотовые плитки на полу блестели, а над нашими головами плавали сотни сверкающих сфер. Повсюду стояли прилавки, где продавалась всякая всячина – от чатни, яблок и риса до дистиллированных лунных лучей, книг заклинаний и ткани, сотканной из света звезд.
Здесь было слишком шумно и многолюдно, и у меня немного заболела голова, но при этом оказалось просто невероятно видеть, насколько живым все еще был этот город.
– Вон там, – прошептала Ашвини мне на ухо, подпрыгивая от возбуждения. – Видишь тот ларек? Должно быть, это они из Гильдии ведьм!
Там стояла простая лавка, задрапированная пурпурным шелком и заваленная книгами заклинаний, волшебными палочками и бутылочками с искрящимися зельями. За прилавком две женщины обслуживали покупателей. Пожилая, опершись на крепкую черную трость, оживленно болтала со стариком за соседним лотком. Другая, лет двадцати с черными волосами, ниспадавшими до самой талии, сидела, скрестив ноги, перед прилавком с книгой на коленях. На лице молодой женщины застыло выражение глубокой сосредоточенности. Когда мы подошли ближе, она внезапно оторвалась от книги, и ее глаза встретились с моими. Со взглядом, не терпящим возражений, она поманила меня к себе.