– Ты этого не сделала, – произнес он. – Ты могла бы уже быть дома с матерью, но осталась. Вместо этого ты спасла нас.
– Я потеряла Пипа, – сказала я, и мой голос сорвался на его имени. – Я не потеряю остальных.
Ашвини сердито посмотрела на Лея:
– Почему ты не остался дома?
Он нахмурился в ответ:
– Думаю, ты знаешь почему.
Я испуганно посмотрела на асуру в небе, все еще близкого, все еще опасного.
– Мы можем вернуться внутрь? Дворец защитит нас, если кто-нибудь из них попытается последовать за нами.
– Нам необязательно это делать, – ответил Лей уже мягче, и я поняла, что на этот раз он злился не на меня. – Асуры не нападут на нас.
Ашвини усмехнулась:
– Почему это?
Голос его стал жестким:
– Он ведь еще не напал, верно? Кики была так близка к тому, чтобы разбить глаз Гандаберунды, и он даже не пытался остановить ее. Почему же?
У меня дрожали колени. Мой мозг всегда был настолько переполнен мыслями и шумом, что я не обращала внимания на важные детали, но в тот момент, когда Лей произнес эти слова, все эти маленькие ценные подсказки выскочили на свет. Король демонов, который заключил в тюрьму единственную, кто мог его изгнать, вместо того, чтобы просто взять и убить ее. Связка ключей, которая выпала возле запертой камеры. Пустая крепость. Заклинание слежения, которое никогда не использовалось. Глаз, который нужно было разбить. Гром. Асура, который не напал.
Все это были мелочи. Но когда я сложила их вместе, то увидела, что меня использовали, как марионетку. Каждая из этих мелочей являлась в определенный момент толчком, который привел меня сейчас прямо сюда.
Я сглотнула.
– Асура не напал на меня, когда я взобралась к Гандаберунде, потому что хотел, чтобы я разбила глаз.
– Не говори глупостей! – воскликнула Ашвини. – Зачем ему это понадобилось? Если бы ты разбила глаз, для них бы все было кончено!
Я тут же вспомнила первые слова Махишасуры, обращенные ко мне.
– Такая маленькая девочка, – сказал он. – Подумать только, что ты создала этот мир и держишь ключи от моего выхода из него, и все же ты не можешь даже смотреть мне в глаза без дрожи.
Он хотел заставить меня почувствовать себя маленькой и беспомощной, и это сработало, но сейчас меня волновало кое-что другое. Я думала лишь о том маленьком, крошечном кусочке информации, которую он случайно выдал: у меня были ключи от его выхода из этого мира.
– Он оказался бы на свободе, – прошептала я. Меня затошнило.
Лей кивнул.
– Ты сообразила быстрее, чем я.
Окажись на его месте кто-нибудь другой, я бы решила, что он впечатлен, но это был Лей, так что шансы на подобное крайне малы.
– Мы совершили ошибку, – пояснила я Ашвини, которая стояла с каменным лицом. – Если бы я разбила глаз, этот мир снова превратился бы в чернила, и все, кто пришел в него, отправились бы обратно в свои миры. Как я и Махишасура. Мы предполагали, что он вернется в междумирье, но его мир – это мой мир. И именно в него он должен был попасть. Он получил бы именно то, что хотел.
– Ты этого не знаешь, – возразила она.
– Мы все это знаем, – отрезал Лей.
– Подожди, – я смотрела в пространство между ними с растущим ужасом. – Почему Брахма хотел, чтобы я это сделала? Он должен был знать, что произойдет.
– Брахма никогда не хотел, чтобы ты разбивала этот глаз, – ответил Лей.
– Но он сказал…
Я резко остановилась, зажав рот рукой. Потому что я наконец поняла, к чему клонит Лей.
Что, если Брахма вообще ничего не говорил? В конце концов, только один из нас когда-то с ним разговаривал.
– Нет, – выдавила я.
– Ты знаешь, где Ашвини была до бури? – спросил меня Лей. – Вчера вечером, когда все легли спать, Симха видел, как она ускользнула из дома. Он волновался, поэтому последовал за ней. Она пошла к Лалита Махалу. Прошла прямо мимо охранников, как будто бывала там раньше. А когда вышла, сказал Симха, началась буря.
Я посмотрела в глаза Ашвини. Они выглядели темными, вызывающими – и чужими.
– Ты знала, что случится, если я разобью глаз, – произнесла я. – Ты знала все это время.
И она ответила:
– Да.
Глава двадцать шестая
– Я никогда не встречалась с Брахмой, – сказала Ашвини, вздохнув так, словно испытывала облегчение. – Это не он, а Махишасура рассказал мне о тебе и альбоме.
Глухой болезненный рев в ушах, стук сердца, шум в моей голове и ветер – все это нахлынуло на меня одновременно – и, казалось, разрывает меня изнутри. Все, что я знала, все, чему я доверяла, рушилось. Та, кто была со мной с самого начала. Она появилась в Лондоне со своей радостной улыбкой, смелостью и любовью к печенью и стала моей подругой. Я доверяла ей. Она спасла меня, и я спасла ее, мы вместе прошли почти каждый шаг этого странного, невероятного приключения.
Как может оказаться, что все это было не по-настоящему? Как мне теперь изменить все, что я помнила и во что верила, чтобы оно соответствовало этой новой, уродливой картине?
В горле застрял ужасный комок.
– Все, что ты говорила мне в Лондоне, было ложью. Все, что ты рассказывала всем нам, было ложью.
– Было легко убедить всех, что Брахма попросил меня найти тебя, – ответила она. На ее лице появилась краска смущения или даже стыда, но голос оставался ясным и вызывающим. – Кто бы мне не поверил? Ты никогда не задумывалась, почему никто не следил за разрывом между мирами до того, как ты сюда попала, а стал охраняться лишь после? Махишасура не хотел, чтобы ты смогла вернуться, поговорить с Брахмой и узнать правду.
Я не могла в это поверить. Я не хотела верить.
Глаза щипало от слез, которые я изо всех пыталась сдержать, но я заставила себя произнести:
– Т-ты помогала ему все то время, что я тебя знаю?
Она одарила меня легкой печальной улыбкой.
– Если тебя это утешит, я не в восторге от этого. Когда Махишасура обнаружил, что на странице твоего альбома, где были только я и один из его асуров, открылась трещина, он знал, что только мы сможем попасть в реальный мир. Поэтому он нашел меня и убедил помочь ему. Он сказал, что ему нужна ты. Как архитектор этого мира ты была единственной, кто мог разбить глаз Гандаберунды и освободить его. Кроме того, мы полагали, что ты была единственной, кто мог пройти мимо дворцовых ловушек. Итак, мы с асурой вырвались из твоего альбома, устроили ту драматическую драку в Лондоне, а потом я убедила тебя прийти сюда со мной.
– А другая твоя драка с Махишасурой и демонами на улице? – спросила я дрожащим голосом. – Она тоже была ненастоящей?
– Конечно, – ответила Ашвини и вздохнула. – Потом появился Вишну, что оказалось ужасно неловко, и я была уверена, что ты узнаешь правду, как только скажешь ему, что тебя попросили разбить глаз Гандаберунды. Но он не хотел тебя слушать, поэтому ты так и не рассказала ему об этом. А потом тебе пришла в голову мысль о Доброй ведьме.
– Вот почему ты хотела вырвать ее из крепости, – гневно сказал Лей. – Ты знала, что это будет легко. Ты сказала Махишасуре, что она нужна Кики, и понимала, что он позволит нам забрать ее.
– Это был просто отвлекающий маневр, – махнула рукой Ашвини. – На самом деле я никогда не планировала идти в крепость. С того момента, когда Кики услышала о заклинании слежения Доброй ведьмы, я знала, что рано или поздно она вернется к трещине между мирами. – Мое лицо вспыхнуло от стыда и ярости: она намеренно использовала бардак в моей голове против меня. – Когда она это сделала, приспешники Махишасуры уже ждали, чтобы схватить ее.
– А потом Махишасура позволил мне сбежать с Доброй ведьмой, – закончила я за нее.
– А как же Пип? – прорычал Лей.
Впервые выражение лица Ашвини дрогнуло.
– Он не должен был идти с ней, – сказала она. Я вспомнила ее ужас, когда мы вернулись, то, как она стояла там, снова и снова повторяя: «Этого не должно было случиться». – Даже после того, как Пип тоже попал в плен, он должен был сбежать с Кики и Доброй ведьмой. Но потом Махишасура… – она опустила взгляд на свои руки.
Я вцепилась в перила балкона. Мое сердце так болело, что я не знала, как с этим справиться.
– А потом началась та гроза, – бросил Лей.
Она подняла глаза и кивнула.
– Он не хотел больше ждать. Он сделал вид, что пытается сделать разрыв между мирами шире, но просто вызвал сильный гром. Смысл был в том, чтобы заставить Кики почувствовать, что у нее нет времени. Это сработало, – добавила Ашвини со слабой улыбкой. – Ты ведь добралась сюда, не так ли?
– Но почему? – я ненавидела отчаяние в своем голосе, словно мне нужно было, чтобы она объяснила причину, которая каким-то образом все прояснит. – Зачем тебе помогать ему? Он чудовище!
Ее глаза вспыхнули.
– Да, – с горечью произнесла она, – так и есть. Он чудовище, с которым ты заставила меня драться, – слова, которые девушка, должно быть, так долго сдерживала, вырвались наружу. – Посмотри, что ты со мной сделала! Убийца асуров? Что это за жизнь? Я должна была сражаться с монстрами. Я должна была присматривать за всеми остальными. Я должна была все время быть стойкой и храброй. Я никогда не была ребенком и не веселилась. Мне никогда не случалось чего-то бояться. Я не могла, потому что за мной некому было присматривать. Я должна была бороться, несмотря ни на что. И хуже всего, конечно, было то, что я никогда не смогла бы победить. Никто из нас не смог бы уничтожить его. Мы были обречены сражаться, сражаться и сражаться без конца.
– Он сделал это, Вини, – запротестовал Лей; такое прозвище казалось столь же душераздирающим, сколь и неожиданным. – Он сделал нас настоящими. Кики никогда не хотела, чтобы это произошло.
– Но он показал мне выход, – ответила та. – Он сказал, что если я попытаюсь удрать, как только перейду в реальный мир, он убьет вас всех. Но если я помогу ему бежать, он возьмет меня с собой. В реальном мире я смогу жить так, как захочу. Я буду