лазах потемнело, пошли кровавые круги. Дыхание сбилось, а грудь и шею пронзила адская боль. Леший сделал шаг назад, но сильнейший удар в голову повалил его на землю.
Подняться у Алексея больше не было сил. Его взгляд устремился к высокому голубому небу. Белые облака, сменившие черные тучи, медленно плыли над ним, абсолютно не интересуясь судьбой всех, кто кипишится там внизу, на земле. Это облака. Им все безразлично, их путь от горизонта, до горизонта, от рассвета до заката… Огромное тело закрыло собой небо. Леший скривился. Хотелось еще хоть чуть-чуть на него взглянуть, но сильная лапа схватила его за одежду и вскинула, поднимая на ноги. Снайпер скрипнул зубами от пронзившей его боли. Он едва стоял на ногах, а здоровяк, продолжая удерживать тело поверженного противника, уложил мачете себе на руку, готовясь в одно движение обезглавить чужака. Толпа вокруг бесновалась, скандируя, призывая убить. Гигант медленно повернул голову к Сиплому, тот оскалился, глядя в окровавленные глаза Лешего, и с насмешкой махнул рукой, давая разрешение на убийство…
Броненосец обернулся, и в прорези шлема для глаз Леший рассмотрел затянутые бельмом глаза. Такие же, как и у обычного мертвяка... Существо рыкнуло, и мачете со скрежетом скользнуло по нарукавнику к горлу Алексея.
Лицо Лешего окрасилось кровью. Толпа радостно взревела. Две человеческие фигуры простояли еще пару секунд, а потом здоровяк медленно покачнулся и упал на спину. В глазу его торчала рукоять верного Лешему катрана. Сиплый удивленно округлил глаза, и в этот момент откуда-то из-за деревьев донесся раскатистый пулеметный бас…
***
Петька, дрожа всем телом, нервно стуча зубами, пытался завести двигатели парома.
- Заводись, заводись! – ругался он сквозь слезы.
Перед его глазами стояла кровавая картина, скрытая старыми сарайными дверями. Полтора десятка расстрелянных по его приказу людей, остальные все же отступили. Все в неестественных позах. Многих Петька знал лично… Что же он наделал? Зачем он начал стрелять?.. Позади раздался чей-то всхлип, и парнишка, утирая слезы, обернулся. Сашка. Сашка Кабанов. Сын Лешего. Его мать и дочь тоже были тут. Жмутся друг к другу, со страхом глядя на него. Мальчик мотнул головой, вытер с лица грязь, размазав по нему кровь…
«Не моя» - машинально отметил он и медленно осмотрел всех, кто был на пароме. Испуганные – единственное слово, которым можно было описать всех этих людей. Они смотрели на него, еще такого юного, надеясь и ожидая от него, Петьки, вчерашнего подростка, взрослых решений. Парень резко выдохнул. Он не подросток. Он соколенок! Будущий защитник деревни!.. Солдат!.. Он должен защитить и спасти всех этих людей, вывезти с острова и спрятать!.. Резко отвернувшись, парень еще раз зло дернул ручку двигателя, мотор, чихнув, наконец-то завелся…
Паром медленно выплыл из-под деревянного навеса и неспешно пополз к белому молоку тумана. Полкилометра и они на месте… Лишь бы мотор не сдох раньше времени, молился парнишка, осматривая бурлящую вокруг них субстанцию.
Газ, хранившийся в бочках на дне озера, был призван скрыть деревню, а также обезопасить подступы к ней с воды. Он был вреден для дыхания как мертвякам, так и людям, но пяти, десяти минут им будет достаточно, чтобы успеть добраться до суши. Ничего, потерпят.
Петька вел паром, вглядываясь в белоснежное молоко перед собой, ощущая, как горло уже начало першить. Туман был таким плотным, что скрывал озеро уже в пяти метрах от парома. Они двигались медленно, на пределе возможностей двух маломощных двигателей и казалось, что плывут уже целую вечность. Металл, погруженный в воду, начал понемногу нагреваться и парить черным дымом. Мотор стал гудеть как-то странно. Петька видел, что некоторые детали уже покрылись белесым налетом и пластиковые трубки, крепежи и прочие места стали трескаться, а местами и вовсе отваливаться.
- Давай, давай, - молился паренек, не понимая, почему берега все еще не видно.
Но вот наконец-то, когда один из двигателей завыл, переходя на холостые обороты и застучав внутренностями, отключился, люди смогли рассмотреть берег. Внезапно в тумане проглянула темная полоса леса и нависла над ними. Паром медленно ткнулся в отмель и остановился. Народ заволновался. Петька поддал газу, но судно намертво встало, не желая двигаться дальше.
- И что теперь?
- Как дальше-то?
- Нам конец, - раздались шепотки, и старший «соколенок» нервно сглотнул.
Правда. А что дальше-то? На учениях, которые они проводили, парому нужно было пристать к специальной пристани, далеко вперед выходящей от острова в озеро, но в таком тумане поди найди ее, попробуй… Может быть она рядом, а может и уплыли они совсем в другую сторону?! Что же делать!? Что делать, - билась мысль в голове у паренька, нервно всматривавшегося в очертания берега. На судне есть лебедка, но как ее добросить? Как зацепить?!
В толпе кто-то заплакал, давя на нервы еще сильнее.
- Что дальше-то? – спросили у Петьки, и парень взвыл.
- Да откуда я знаю-то?.. – заскулил он, судорожно соображая, что делать дальше. - Нужно лебедку за дерево зацепить и подтянуть паром ближе…
- Тут кислота везде!.. – ответили ему снова из загомонившей толпы.
- Кому-то нужно доплыть до берега… - раздался шепот над ухом.
Народ заволновался сильнее, когда один из сварных швов с треском разломился и вода стала быстро наполнять судно. Палуба, на которой стояли выжившие, находилась выше уровня затопления, а судно и так сидело на мели, так что утонуть им не грозило, но рано или поздно вся эта ржавая конструкция развалится или они просто надышатся ядом. Нужно было что-то делать…
Люди стонали, причитали и нервничали, и никто из них не заметил, как паренек, стоявший на самом краю, медленно отложил свой автомат и как-то обреченно вздохнул.
- Стой, куда!? – успел выкрикнуть кто-то из толпы перед тем, как тело упало в воду.
Вода, принявшая его, вонявшая чем-то химическим и едким, показалась в первое мгновение кипятком. Тело отреагировало на агрессивную среду спазмом. Петька вцепился рукой в крюк, свисавший с механизма лебедки, потянул, проворачивая барабан. Народ над его головой запричитал и что-то закричал, но Петька не слушал голосов. Тело его горело пламенем, времени было мало, и потому слушать было некогда. Он как смог размотал трос и, утопая в иле, пошагал, шипя от боли, в сторону берега. Немного. Нужно пройти всего немного, растянуть гребаный трос, зацепить за дерево и пусть кто-нибудь включит лебедку. Тогда паром сможет подтянуть себя как можно ближе и люди смогут сойти на сушу…
Шаг, второй, третий. Голова словно налилась свинцом. Четвертый, пятый... ноги горят, руки болят.. Держать трос невмоготу… Еще шаг, еще… вода вокруг краснеет. Ладони саднят от порезавших кожу стальных заусенцев троса. Шаг. Шаг. Оступившись, запнувшись за корягу, лежащую на дне, он чуть не упал, но, подняв тучу брызг, все же смог устоять. Шаг, шаг, шаг. Мысли путаются, тело горит огнем. Петька, кажется, кричит, а может, это кричат люди на пароме?! Непонятно.
Шаг, шаг. Дурнота в голове. Ничего не видно. Стало внезапно темно. Ощупав опухшее лицо, убеждается, что глаза просто закрыты. Открыть их нет сил. Все мышцы в теле сковало. Сейчас он похож на шатающегося мертвяка. Такая же дерганая походка, а мышцам все больнее и больнее… Надо идти. Берег совсем близко… Рука касается ветки. Подтянуть себя, выдернуть из воды на невысокий бережок. Шершавый ствол какого-то дерева. Слишком тонкий, не выдержит… Шаг, еще шаг. Колючие иголки, кажется, раздирают кожу на лице, касаясь его. Отравленная вода стекает с его тела вместе с обрывками ткани одежды. Больно. Очень больно. Шаг. В ступни впивается миллион острых иголок. Кровавый след тянется за изъеденными ступнями, но он идет. Вытянутая вперед рука натыкается на ветку и кажется, та протыкает ее – настолько мальчику больно.
Кабель резко дергается, зацепившись за что-то. Плевать. Уже хватит… Так. Обмотать дерево, нацепить и закрепить крюк, все, отлично. Теперь нужно крикнуть, что можно включать лебедку, но как? Горло горит, даже с трудом воздух-то проталкивая, о каком крике речь?
- М! – донеслось из обожженного горла. – Мммм! – простонал парнишка и упал, не в силах больше даже дышать…
***
«Соколята», как только паром причалил к берегу, кинулись в сторону Лесопилки, чтобы предупредить охрану о нападении, но встретили бойцов на половине пути. Вооружившись, объединившись с подмогой, островитянам удалось отогнать уродов, и те кинулись прочь. Когда туман наконец-то развеялся, солнце уже клонилось к закату. Немногочисленные выжившие в этой резне, собрав тела своих погибших людей, сейчас стояли на берегу перед насыпью, ведущей к их погибшему дому. Некоторые дома были сожжены дотла, другие разрушены взрывом. Склады с провизией, котельные, фермы и ветряки - все было уничтожено до основания. Деревня погибла, но мародеры не смогли захватить ее.
Надя стояла, ошалело глядя на тело, лежащее перед ней. Она не хотела верить в то, что эти проклятые глаза видят. Такого не может быть… Это сон. Это дурной сон. Рядом плакала Катя, вцепившись в плечо матери, не в силах поднять глаза на тело, заботливо уложенное поверх досок. Сашка стоял молча, глядя в одну точку.
Леший погиб.
Его лицо на веки застыло восковой маской, на которой играла ухмылка. Белое, кое-как оттертое от крови. Надя стояла, не веря в произошедшее. Слезы катились градом по лицу, смывая с него грязь и копоть. Охрана не успела совсем чуть-чуть. Кто-то, подло выстрелил ему в спину.
- Надя, - позвал женщину кто-то и она вздрогнула.
Обернувшись, она всем сердцем ждала, что сейчас он окажется за ее спиной, мол, это шутка такая, или ты ошиблась, но нет. Перед ней стоял Юрьич. Он покрасневшими от слез глазами печально смотрел на нее.
- Нужно уходить, мародеры скоро вернутся… к ним пришла подмога.
В ее руки что-то вложили. Надя непонимающе поднесла их к лицу. Зажигалка. Большая, красивая, металлическая, с огромной звездой. Так же непонимающе ее повернули к телу. Он лежал, не шевелясь на большом деревянном помосте, облитом бензином, рядом с остальными бойцами своего отряда. Все они остались здесь. Ну как же так? Разве они не могли уйти? Не могли выжить? Почему? Почему они погибли? Надя не понимала. Ей не хотелось верить в то, что она делает. Пальцы сами собой открыли зажигалку, чиркнули по колесику. Весело заигравшее пламя осветило ее лицо.