По пути пришлось преодолеть неширокий ручей, огибающий деревню, снова промочив ноги, и пробраться сквозь заросли крапивы. Теперь, глядя на покрасневшую руку, она сжимала зубы, борясь с привычной болью от простреленного плеча, а теперь еще и в обожженной крапивой руке.
Пригнувшись, Надя прошла под косым забором из двух прогнивших перекладин, прижалась к стене дома, построенного из почерневшего от времени кругляка. Посмотрела в сторону леса, высматривая детей. Те, не будь дураками, спрятались за кустами так, что отыскать их, даже зная, что они там, Надя не смогла. Молодцы…
Обойдя избу по кругу, она приблизилась ко входу. Живых может быть в деревне и нет, а вот мертвяки тут вполне еще могли остаться…
Подняв с земли какую-то ржавую железяку, она бросила ее в темный проход и прислушалась. Та, звонко звякнув о что-то деревянное, затихла. Из избы не донеслось ни шороха. Аккуратно подойдя к проходу, заглянула в него, крепко сжимая деревянный нож. Большая однокомнатная изба, без сеней, как это обычно было положено для уменьшения потери тепла зимой. Деревянный рубленый из такого же круглого листвяка стол, лавка у стены. Войдя, осмотрев помещение тщательнее, убедилась, что внутри больше ничего нет.
Складывалось впечатление, по более светлым участкам на полу, что мебель и вещи, которые были здесь когда-то раньше, кто-то унес. Может быть после того, как все это началось, сельчане разграбили пустые дома, снеся необходимые вещи в свои? Может и так. Осмотрев второй дом, в котором тоже было пусто, женщина убедилась в своей догадке, а углядев примерно на середине бывшей главной улицы тропинку, ведущую куда-то, вероятно, в сторону ручья, напряглась. Деревня оказалась обитаемой. Трава, которая затянула всю широкую улицу, на месте тропинки была вытоптана, что говорило не о единичном случае прохождения тут, а о регулярном использовании этого пути.
Проследив взглядом за тропинкой, Надежда, крадучись, двинулась вперед. Нужно было осмотреться и узнать, кто здесь обитает. Она дала себе обещание просто понаблюдать издалека и при первых признаках опасности сразу возвращаться к детям, а не пытаться разузнать или отыскать полезные для себя вещи, хотя даже в брошенных домах кое-что можно было прихватить… Ну ладно, если только по пути будет, то прихватит, но специально возвращаться не станет!.. Ну, вот за тем серпом, что на стене висел, заскочить можно, хоть какое-то оружие, да за керосинкой забежать, что она приметила над дверями первого дома, если конечно, та заправлена… а еще можно будет кусок пленки, брошенной поверх каких-то досок, прихватить, и немного дикой редиски копнуть, у забора… Так, стоп!.. Надя одернула себя, пытаясь сосредоточиться на дальнем доме, который отличался от всех остальных.
Дом, такой же деревянный, из круглого обработанного дерева казался намного добротнее остальных, да к тому же из трубы его тянулся сизый дымок. Ветер почти сразу раздувал его, но вот с такого расстояния, у самого кирпичного края Надя смогла рассмотреть тонкую темную струйку. Забор вокруг избы казался новым, но таким же, в виде перекладин, словно загон для животных. Забором перегородили улицу, объединив два дома, стоявших раньше друг напротив друга, в одно поместье. Улица, которая раньше разделяла строения, была превращена в двор с какими-то то ли грядками, то ли еще чем-то. Тут же стояли прислоненные к забору садовые инструменты: грабли, вилы, лопата. Обернувшись, удостоверившись, что никто не крадется со спины, женщина передвинулась еще ближе. Нос уловил ароматы, принесенные от дома, и живот вновь забурчал, выдавая хозяйку, наверное, и в соседнем селе.
Еще несколько минут понаблюдав за домом, Надежда наконец-то увидела того, кто в нем обитает. Двери в большой дом со скрипом открылись, на улицу вышла старушка. В цветастом переднике, в галошах на босу ногу, в накинутой на седую голову шали. Она несла перед собой какой-то эмалированный тазик. Тяжело переваливаясь с боку на бок, старушка спустилась с крыльца, охая и кряхтя, отнесла накрытый тряпкой таз куда-то к сараю и, позвенев там чем-то вроде замка, вернулась назад, что-то бурча себе под нос. «Наверное, и скот у них есть», уловив «запахи деревни», подумала Надя.
Боясь напугать старушку, она аккуратно вернулась немного назад, выкинула камень, спрятала деревянный нож сзади за пояс и, уже не скрываясь, двинулась по протоптанной дорожке, размахивая рукой, чтобы бабка, возможно глухая, могла заметить движение. Бабка движение заметила уже с крыльца и при этом напряглась.
- Здравствуйте, бабушка, - приветливо улыбнулась Надя, не доходя до забора нескольких метров, демонстрируя пустые ладони.
- Здравствуй, дочка, - старческим голосом произнесла старушка, при этом сдвинувшись к дверям дома, перед которыми стояли широкие тонкие вилы для сена.
- Бабушка, - все так же улыбаясь, продолжила Надя, стараясь говорить погромче и как можно, более доверительнее. – Не бойтесь, я не причиню вам вреда. Я бы просто хотела узнать, можно ли где-то у вас тут в деревне переночевать, а то я немного заблудилась…
- Ты одна?! – прищурилась бабка, осмотрев строения, заметно нервничая. – Откуда пришла?!
- Нет, бабуль, - снова улыбнулась Надежда и тут же добавила, - детки у меня, но они в лесу прячутся… Боятся…
- Детки, - задумалась старушка. - Детки это хорошо… Ну, коль злого ничего не замышляешь, то зови, посмотрим, что там за детки у тебя, но учти, у меня ружо в избе… а то тут недавно приходил один тоже… с детками тоже, так еле отбились…
- А вы не одна живете?! – теперь уже насторожилась Надя, постоянно оглядываясь, не крадется ли кто-нибудь по кустам.
- Нет, - прищурилась бабка. – Дед и сыновья, их сейчас нет, но они скоро придут…
Надежда улыбнулась. Понятно. Сейчас нет, но скоро придут… Наверное, самая типичная отговорка, мол, не одна я, если что задумала, то знай это, хотя кто знает, судя по добротному забору и тому, как тут все устроено, может и правду говорит…
- Они на охоте, так что ежели что задумаешь плохое…
- Нет, что вы, бабушка, - снова улыбнулась Надя. – Нам бы просто переночевать, согреться, подлечиться… - она смущенно опустила глаза, - может быть, поесть чего еще…
- Ну, зови, зови, - убрала бабка руки от вил. – Погода-то вон какая, шельма, таго гляди, и хату сдуить…
Надежда аккуратно отошла в сторонку, чтобы дети смогли увидеть ее из-за угла дома, закрывающего бабкино жилье, и махнула лесу несколько раз. Из кустов показалась Катя, помахала ей в ответ и, скрывшись в кустах, снова появилась, уже держа Сашку за руку.
- Ох, ты ж, мать, - увидев измученных детей, всплеснула руками старушка. – Досталось-то вам, вижу! Ну, проходите в дом, чего стоять-то на улице…
Надя прошла первой, быстро осмотревшись, и махнула нерешительно топчущимся во дворе детям, мол, все чисто. Бабка при этом недовольно фыркнула, но женщина, вымученно, открыто улыбнувшись, пожала плечами, при этом скривившись от боли.
В хате было светло. Пахло смолой и досками, от печи, стоящей у правой стены, несло теплом и ароматным варевом. Слева во всю стену тянулась лавка, перед окном стоял стол, за которым тоже была лавка. При желании, здесь, наверное, могло разместиться человек десять. Стол был накрыт домотканой белой скатертью с забавным узором. На нем стояла кухонная утварь, чашки, составленные в стопку, большой глиняный кувшин и пара деревянных, старинных кружек вокруг него.
- Вы тут одни живете? – поинтересовалась Надя, опускаясь на скамейку.
- Одни, дочка, одни, - покачала головой бабка, ковыряясь где-то за откинутой в сторону занавеской над печкой. – Дай-ка я рану твою гляну…
Старушка нацепила очки, положила на стол какой-то кулек, который слегка похрустел при этом, видим, внутри была какая-то сухая трава. Аккуратно отодвинув грязный бинт, бабка пошамкала губами.
- Гнилая, не пойдет…
- Что? – не поняла Надя.
– Рана, говорю, гнилая… Так не пойдет, травками тут не обойдешься уже…
- Все так плохо? - заволновалась женщина, ощущая, как старческий палец бесцеремонно тычет ей вокруг раны.
- Лекаря надобно бы… Иль врача…
- А есть поблизости такой? – Надя аккуратно, здоровой рукой прилепила край заплатки на место. – Там вроде дальше еще одно село…
- Что ты! – всплеснула руками старуха и вернулась к столу, развязала куль, высыпала какие-то сушеные цветы в чашку и принялась их мять ступкой. – Гадюкино… Плохое место. Жили там люди, да съели всех… - бабка замолкла.
Ее морщинистое лицо как-то скривилось при этих словах, а руки слегка задрожали, отбивая неровный ритм ступкой о края чашки.
- Мертвяки съели? – поинтересовалась Катька, присевшая рядом. Сашка остался стоять в дверях.
- Если бы, - неохотно отозвалась старуха. – Живые поели…
- Как так?! – удивилась девочка.
- А вот так… плохое место, не ходите туда… - старушка закончила толочь траву, сняла с печи закопченный чайник, пересыпала травку в высокую кружку и залила кипятком. – Дед с детьми вернется, он тебе поможет, дочка, - продолжила она, не оборачиваясь, осматривая развешенные по стенам соцветия и корешки. – Он у меня раньше врачом был… Так ножиком орудовал, диву даешься… Да и сейчас рука твердая… Так что вы пока травки вот выпейте успокоительной перед обедом, а как старый мой придет, так он и поможет…
- Мам, я пока посижу во дворе?! – поинтересовался Сашка.
- Куда? Сейчас кушать будем, погоди… - обратилась к мальчику бабуля.
- Да, Саш, подожди, там ветер такой, куда ты?!
- Ну, я тут, у дверей буду, мам… - мальчик замялся и нехотя все же добавил, - а где у вас туалет?..
Сашка, перетаптываясь с ноги на ногу, всем видом показывал, что ему нужно срочно отойти, и бабка, поняв причину, поставив кружки на стол, показала в окно кривым пальцем на небольшой домик уличного туалета.
- Я сейчас, - попятился паренек и вышел.
- Маленький такой, - улыбнулась бабка, - как же вас угораздило-то? Откуда вы пришли? Не уж-то с острова? Я вас тут не видела раньше.