В «Ташодамо», магазине готовой одежды, я напялил на себя дорогущее кожаное пальто с песцовым воротником и принялся вертеться перед зеркалом, ощущая себя по-настоящему крутым парнем. Подошедший Кащей окинул меня критическим взглядом и посоветовал:
— Снимай, к едрене фене.
— Почему? — удивился я.
— Ты ж стрелок, тебе надо что-нибудь неброское подобрать, — пояснил он, оглядываясь вокруг, — Вот, куртяк в самый раз на тебя: и легкий, и не длинный, бегать будет удобно.
С этими словами Кащей всучил мне неказистую черную пуховую куртку с капюшоном.
— Да, — разочарованно протянул я, нехотя стягивая с себя роскошное пальто. Возразить что-либо Эдику было сложно.
Стриж, изначально тоже положивший глаз на такое пальто, но не нашедший себе подходящего размера, злорадно ухмыльнулся.
В куртке я выглядел настолько невзрачно, что желание разглядывать обновку в зеркале пропало после первого же взгляда.
— Поехали, чего там. — махнул я рукой, — Не на званый ужин наряжаемся, в самом деле.
Всю дорогу до Отару я молчал и старался не смотреть на Стрижа. Этот проныра умудрился накупить себе на халяву кучу разного барахла, всякий раз уверяя Эдика, что именно эта вещь ему необходима больше других. Эдик сначала пробовал возражать, но потом плюнул и попросту оплатил покупки Стрижа. Теперь мой земляк сиял, словно солнечный зайчик в весенней луже, всем своим видом раздражая меня до глубины души. Лишь когда мы выехали на трассу за пределы Хокадате, и стрелка на спидометре джипа легко убежала за число 200, замерев на пределе, я не выдержал и поинтересовался:
— У вас всегда так гоняют? А гаишники японские что?
— Скоростное шоссе, — пояснил, обернувшись ко мне и ничуть не следя за прямой, как стрела, дорогой, Леня. — Здесь медленней ездить нельзя. Если «чайник» и руля боишься, то для таких есть трассы поплоше. Но «чайников» здесь мало, для японцев две сотни в час — норма. Наши, бывает, бьются с непривычки, не умеют гоняться на таких скоростях. Но потом ничего, привыкают.
— А если гололед? — не выдержал я. — Тоже две сотни из телеги выжимаете?
— Какой еще гололед? — страшно удивился Леня. — Здесь трассы с подогревом, чудила.
Окончательно уделав меня последней фразой, он усмехнулся и сунул в рот сигарету. Я тоже закурил, недоверчиво приглядываясь к многорядному шоссе. Наличие на белом свете дорог, и не просто идеально ровных, да еще и с подогревом, никак не умещалось в моем сознании. Асфальтированные тропы, по которым я колесил в России, казались мне теперь в лучшем случае не слишком разбитыми. «Умеют же люди делать. Обзавидоваться можно», — вздохнул я, отрывая взгляд от бегущей рядом темной полосы шоссе.
Минут через сорок мы въехали в Отару, небольшой портовый городок на побережье Японского моря. Не знаю, возможно, в теплое время года он зелен и жизнерадостен, но сейчас показался мне серым, сливающимся со свинцом неба и блеклой моросью вновь припустившего снега. Покрутившись по городским улицам, Леня припарковал джип в центре, возле небольшого отеля.
— «Рикаво», — пояснил он, откидываясь назад. — Контора Зимы здесь.
— Здесь и пристрелить бы урода, — мечтательно сказал добрый Эдик, искупав ноздри в кокаине, — но вряд ли это у нас получится.
— Почему? — удивился Стриж, — Место хорошее, если засесть с винтовкой в любой из высоток…
— Ага, иди, засядь. — кивнул Кащей, потирая слезящиеся, как у больной собаки, глаза, — Кругом все офисы и банки, на входе охрана, и белого, да еще с такой рожей, как у тебя, на пушечный выстрел не подпустят.
Зная, как болезненно Стриж реагирует на замечания по поводу своей внешности, я не преминул подыграть Эдику:
— С такой, как у Стрижа, точно не пропустят. Тут ты прав, дружище, на все сто. А вот человека с таким лицом, как у меня…
— Тем более, — отрезал глуповатый Кащей, не разгадавшей моей игры. — В общем, вы оглядитесь, у вас глаз не замыленный, может, просечете что-нибудь стоящее. Хотя, вряд ли.
Кащей был прав. По соседству с «Рикаво» возвышалось несколько вполне подходящих для дела зданий, но в них явно кипела жизнь, и стрелку, устроившемуся возле окна в ожидании жертвы, вряд ли позволят спокойно выполнить свою миссию и исчезнуть. Стриж, видимо, это тоже понял, потому что громко засопел и сказал:
— Ладно, хорош здесь глаза мозолить. Где, Палыч сказал, у Зимы трещины есть в охране? В порту? Вот туда и везите нас.
— Трещины не у Зимы, а у тебя. — ответил Леня, отъезжая от троту ара и сворачивая в переулок, — и не в охране, а в черепушке. Сам посуди, Стриж, будь у него слабая охрана, разве б дали мы ему борзеть? Давно завалили бы гаврика, ты уж поверь. Охрана у него будь здоров, стережется Зима. И в порту его достать будет непросто, другое дело, что там есть хоть какой-то шанс сделать это, а здесь, у «Рикаво», нет ни малейшего.
— Ясно, — пробурчал Стриж, разглядывая сквозь тонировку стекла заснеженные улицы Отару.
Заплатив за право въезда на территорию порта, мы двинулись вперед, внимательно изучая его расположение.
— Самое высокое здание здесь — портовая контора, — пояснил Эдик. — В принципе, для наших целей она подходит, и мы ее давно присмотрели.
— В чем тогда проблема? — поинтересовался я.
— В том, что когда Зима приезжает в порт, контору надежно блокируют его ребята. Зиму ведь не только братва стережет, но и японцы из охранного агентства, а эти пацаны отрабатывают свои бабки на все сто, мимо них муха не пролетит.
— А что, если пробраться на какое-нибудь судно, и с него отстреляться? — предложил Стриж, указывая на стоящие возле причалов огромные океанские корабли.
— Да думали уже. — покачал головой Леня. — Спору нет, мысль неплохая, но стрелять с них тяжело. Выберешь точку, а машина Зимы остановится где-нибудь за контейнерами, и как в него попасть? Вот и поди угадай, где именно он вздумает притормозить. Не будешь же вдоль всего причала стрелков рассаживать. Ну а ты, Саня, чего молчишь?
— Думаю, — обронил я, разглядывая портовый кран.
Ярко-красный работяга причала неторопливо катился по рельсам, держа на весу стропы с повисшим на них грузом. По-хорошему, решил я, стрелять следовало именно оттуда. И обзор прекрасный, и оптика, ненароком блеснув на солнце, не вызовет подозрений — башня крана ведь застеклена. Устройся стрелок в башне, и уже не имеет никакого значения, в каком уголке порта вздумает остановить машину Зима. В любом случае он будет обречен, как только откроет дверь автомобиля, даже если вокруг выстроится плотное кольцо охраны. Другое дело, как потом с этой самой башни ноги уносить? Нет, сразу-то, конечно, никто на кран внимания не обратит, тем более что в порту их несколько. Но даже в неизбежной после выстрела суете все равно будет замечен стрелок; торопливо спускающийся на землю. Тем паче, если стрелок — европеец, вроде нас со Стрижом. Тут нужен хороший отвлекающий маневр. Что-нибудь такое, отчего весь порт вздрогнет до самого основания и минимум минут пять-семь будет приходить в себя.
Отогнав назойливо вертевшееся в голове изображение атомного гриба, величаво встающего над горизонтом и сеющего в порту дикую панику, я сунул в рот сигарету и повторил:
— Я думаю.
— Ну-ну, — поощрил меня Кащей, — Ты уж шевели извилинами получше, потому что вечером Палыч с тебя спросит.
— Знаю, — огрызнулся я, выдыхая сизый дым. — Ну что, все осмотрели? Или еще оставили достопримечательность напоследок, гиды доморощенные?
— Оставили, — усмехнулся Кащей. — Поехали в казино, Ленчик, в «Асидзури». Понимаете, пацаны, — принялся объяснять он, повернувшись к нам вполоборота, пока машина мчалась по городским улицам, — есть у Зимы одна страстишка. Любит он фарт свой у рулетки испытать. Вот и ездит в «Асидзури» почти каждый вечер. На выходе оттуда нам его не взять, на входе — тоже, ситуация здесь схожа с гостиничной, близко не подобраться. А вот внутри…
— Не знаю, как у вас, в Японии, — авторитетно заявил Стриж, — а у нас, в России, разборки в казино не чинят. Беспредел это.
— Какие еще, к черту, разборки? — возмутился Эдик. — Мы с Ленькой, что ли, Зиму прикончить собрались? Нет, конечно. А вы, Стриж, не местные, для вас понятия, может, пустой звук. Короче, если отработаете свою гастроль в казино, Кинай вам и слова в упрек не скажет. Заплатит, сколько причитается, посадит в самолет и еще ручкой на прощание помашет.
— Сомневаюсь, — пробормотал я, вспоминая холод в глазах Киная. На воображение я не жалуюсь, но представить Киная, машущего ручкой с доброй улыбкой на тонких губах, я, как ни старался, не смог.
— Зря сомневаешься. — хмыкнул Кащей. — Вылезайте, заглянем в «Асидзури», чтобы вы имели представление, что там внутри.
Я выбрался наружу, с сожалением покинув теплый салон автомобиля, и, запахнув поплотнее куртку, засеменил вслед за уверенно шагающим Кащеем. Где-то под ухом сопел Стриж. Брызги талого снега разлетались во все стороны под его тяжелой поступью.
— Казино работает круглые сутки, как в Монте-Карло? — поинтересовался я, догоняя Эдика.
— А как же, — ответил он. — Отару — портовый город. Суда заходят часто, много среди них и наших. А русскому на берегу что надо? Куражу ему надо, особенно если в штанах шевелится штука-другая баксов, а времени на стоянку отпущено сутки, — резонно заметил Эдик, входя сквозь бесшумно разъехавшиеся створки зеркальных дверей в холл казино и сбрасывая пальто в руки подоспевшему пареньку, — Вот и гудит здесь пипл с утра до ночи, пока все не пропьет да не прогуляет. Владельцы казино эту фишку давно просекли и работают круглые сутки. Америкосы сюда частенько заходят, тоже богатые и на берегу оттянуться любят.
— Вот оно как, — протянул я, следуя за Эдиком через широкий холл в игровой зал.
Несмотря на ранний для игры час, у столов уже толкались любители подергать за длинную косу строптивую девчонку Фортуну, периодически доносились перестук сгребаемых жетонов и отчетливые реплики крупье.
— Прилично народу-то здесь, — заметил Стриж, тоже озираясь по сторонам, — А почему Зима именно сюда ездит? Что, покруче казино в Отару нет? Зачем авторитету с америкосами и рыбачьем разным за одним столом играть?