— М-да, — прохрипел рядом со мной Стриж, приходя в себя. — Ты, Кащей, спору нет, водила классный. Но может, тебе все-таки стоит сдать на права, а? Заодно и о правилах дорожного движения что-нибудь узнаешь.
— Мудак! — энергично поддержал Стрижа Палыч, — Ну, Кащей, погоди! Доберемся до Хокадате, я из тебя душу выну!
— Да ладно, чего вы, — вяло отбивался от них Эдик, продолжая вести автомобиль на сумасшедшей скорости. Тот факт, что мы еще не покинули пределов города Отару, его мало волновал. — Вечно ты, Палыч, ко мне по пустякам придираешься.
— В самом деле, чего насели на парня, — заступился я за Эдика, — Страшновато, конечно, с ним ездить, зато погони можно не опасаться. Вряд ли кто отважится повторить наши трюки.
— Сплюнь, — пробормотал Палыч, вытягивая шею и норовя заглянуть в зеркало заднего вида. — Да, получилось все так хреново, что хуже и быть не могло.
— Самое обидное. — помолчав, продолжил он. — что Ленчика с собой не прихватили.
— Он в ящик сыграл, точно говорю, — сообщил Стриж, хлопая по карманам в поисках сигарет. — Теперь поди уже и коченеть начал.
— При чем здесь это! — взорвался Палыч. — Это его проблемы, начал он коченеть или нет еще! Меня другое волнует. Братва Зимы только глянет на Ленчикову рожу, и сразу станет ясно, кто готовил покушение. Черт, Кинай ведь велел не светиться нам в этом деле ни при каких обстоятельствах! Что я ему теперь скажу?
— Правду, — буркнул Стриж, ловя кончиком сигареты оранжевый огонек зажигалки.
— Да ну тебя, — обиделся, не встретив сочувствия, Палыч, — Вам с Айболитом хорошо, никто вас толком и разглядеть не успел.
— Ты вот что, Палыч… — сказал Стриж, недобро глядя в седой затылок. — Мы приехали сюда работу выполнить, а не для того, чтобы ты нас, как слепых котят, подставил перед Зимой, засветив ему нас. Или ты с самого начала планировал сдать нас после ликвидации?
Палыч, поняв, что сболтнул лишнее, напустил на себя грозный вид и повернулся к Стрижу с явным намерением дать ему отпор. Но, встретившись с ним взглядом, потускнел и, уставившись в окно, проворчал:
— Ты не передергивай. Я вовсе не это имел в виду.
— Ну-ну, — скривился Стриж, вдавливая в пепельницу изжеванный окурок, — Ладно, замнем до поры.
— Хватит вам, — сказал я, — Ты, Стриж, лучше объясни, как вышло, что ты на крыше оказался? Ты же внизу должен был остаться?
— Чего тут объяснять. — отмахнулся он, — Я и стоял на первом этаже, у окна рядом со входом. Смотрю, япошки в контору табуном повалили и давай везде шарить. Причем видно, что шмонают основательно, всех подозрительных тут же отсекают ненавязчиво и прижимают к стенке. Ну, думаю, так они и до меня доберутся. Куда ж я «калаш» прятать буду, если обыщут вдруг? Короче, шмыгнул я в лифт, и наверх, решил у тебя на крыше отсидеться. Только начал подниматься по лесенке, смотрю — какой-то шустряк Ленчика мочит. В долгу оставаться негоже было, я и порезал японца. Ну а дальше ты и сам все знаешь.
— Спасибо тебе, — сказал я, глядя ему прямо в глаза. — Я этого не забуду. Не каждый день от верной смерти спасают.
— Да ладно, чего там, — засмущался Стриж. — Подумаешь, ментеныша японского порезал. Не первый он, да, наверное, и не последний на моей совести. Так что не благодари, не за что.
— Вы еще расцелуйтесь, — съехидничал Эдик, похабно подмигивая мне в зеркало.
— Ты рули давай, Кащей, — посоветовал ему Стриж. — Пока я тебе рога не поотшибал за гнилой базар.
— Хватит гавкаться, — накинулся на них Палыч, успевший оправиться и вернуть себе былую уверенность, снова входя в роль вожака нашей потрепанной стаи. — Лучше думайте, что теперь делать будем. Зима-то все еще жив, и приказа убрать его никто не отменял.
— А что здесь думать, — беспечно ответил Кащей, рывком вгоняя машину во двор нашего дома. Дорога из Отару заняла в этот раз минут двадцать, не больше, — Не получилось в порту, получится в казино. Куда он денется, — добавил Эдик, глуша двигатель, — и не таких в ящик упаковывали. Теперь в него хоть из «Мухи» пали, все равно война уже началась.
— Да… — протянул Палыч, нехотя сползая с сиденья и хлопая дверью. — На кой только ляд она нужна, война эта? Хотя прах с ним со всем, — решил вдруг Палыч. — Оно к тому уже давно шло. И пацанам нашим поразмяться надо, жиром вон позарастали.
— Да? — страшно удивился Кащей, критически разглядывая свое отражение в лакированном боку джипа.
— Не умничай, — отозвался Палыч. — Ладно, отдохните пока, а я пойду Кинаю отзвонюсь. Идите в гостиную, там стол должны были накрыть. Только не напиваться, Стриж, ясно?
— И в мыслях не было, — соврал Стриж, чьи глаза при упоминании о накрытом столе подернулись маслянистым блеском.
Палыч недоверчиво хмыкнул и отправился на переговоры с Кинаем. Остальные дружной гурьбой ввалились в гостиную, посмеиваясь и радуясь жизни, как и положено людям, только что на волосок разминувшимся с веселой старухой, чье имя Смерть. Палыч скоро присоединился к нам, но и этого времени с лихвой хватило Эдику и Стрижу, чтобы от души придаться излюбленным порокам. К возвращению седого оба были бодры, веселы и рассказывали друг другу древние анекдоты, над которыми вместе и хохотали до упаду. Я пристроился у камина, лениво посасывая ломтик вяленого кальмара и любуясь пляской языков пламени на подернутых серым пеплом поленьях.
— Ух, устал я сегодня, — сказал Палыч, падая в кресло и наливая себе полный стакан водки, — Говорил сейчас с Кинаем, — продолжил он, одним глотком опустошив стакан. — Короче, пацаны, расслабляться теперь не придется, иначе общак с нас шкуру с живых спустит. Велено Зиму к завтрашней ночи слить в отстой, и промашек больше быть не должно,
— Приказывать легко, — возразил я, покачивая ногой, — А конкретных предложений, как это сделать, Кинай нам не подбросил?
— Достаточно того, что он подбросил мне тебя со Стрижом, — огрызнулся Палыч. — План такой. Завтра работаем по Зиме в «Асидзури».
— В казино? — удивился я. — А если он туда не приедет?
— Приедет, — уверенно заявил Палыч. — Он сейчас борзеть начнет на глазах. Мы уже дважды за последнее время ласкались, он нас теперь за людей не считает. Сначала информация о вашем приезде ушла на сторону, а сегодня новый прокол… Кроме того, Кинай сказал, что завтра на Хоккайдо должен появиться сын Сакато, а этого хлебом не корми, дай только в казино потолкаться. Едет он в гости к Зиме, значит, оба будут в «Асидзури».
— Сакато? — переспросил я. — Это что еще за хмырь?
— Темный ты у нас, Саня, человек, — сказал, покровительственно хлопая меня по плечу, Кащей. — Сразу видно, что к нам из российской глубинки приехал, не дальневосточник. Сакато — это сила.
— Да? — холодно отозвался я, стряхивая его костлявую синюшную ладонь. — Спасибо, объяснил. Теперь меня наверняка можно считать специалистом в вопросах дальневосточного криминального мира, так подробно ты все растолковал. А кроме того, что Сакато — это сила, про него еще что-нибудь известно?
— Известно, — подал голос Палыч. — Клан Сакато был в авторитете на этих чертовых японских островах уже тогда, когда наши казачки еще и Сибирь не освоили. Их роду лет триста, не меньше. Кино про ниндзя видел?
— Ну. — кивнул я, пораженный тем, что Палыч, оказывается, до сих пор верит в сказки. — И что, все Сакато — ниндзя? Они до сих пор, наверное, как и триста лет назад, одеваются в черные балахоны, прячутся в недосягаемых горных пещерах и развлекаются тем, что выскакивают неожиданно из-за углов темными ночами, до смерти пугая благонамеренных граждан, бредущих в полудреме до туалета?
— О чем ты говоришь? — раздраженно ответил Палыч, наливая себе очередную порцию спиртного, — Предки их, может, и развлекались возле туалетов, нацепив черные балахоны, но ведь триста лет прошло, Саша, ты что, не догоняешь? Сакато выглядят и ведут себя как обычные люди. Просто род свой ведут от этих ниндзя, осевших когда-то в Киото. И все три столетия клан Сакато не терял времени даром, боролся за влияние. Их козырная масть — собрать на кого-нибудь компру, а потом, шантажируя, заставить работать на себя. Простые люди их, конечно, не интересуют; речь идет о чиновниках, политиках и прочих шишкарях. Связи свои они налаживают прочно, соскочить с крючка тяжело, но и о «подопечных» своих они заботятся, продвигают их по службе. Короче, сотрудничество, скажем так, почти взаимовыгодное. Они же, Сакато, до нашего появления контролировали север Японии. Но, пока не появились здесь русские, и торговли почти не было в этих краях, и азартные игры особо не процветали, и проституток нормальных они лишь по телевизору видели. Поэтому навар от рэкета у Сакато был слабенький. Другое дело, когда после развала Союза мы стали интересоваться Японией. Поначалу были, конечно, стычки с Сакато за территорию, но бойцы они, между нами, не очень. Да и сложновато переть с карате против «калашей», — усмехнулся Палыч, вспомнив, видимо, веселые времена.
— А что, у японцев своих автоматов не было? — удивился я.
— Откуда? — поднял брови Палыч, — Такой армии, как у нас, здесь нет. Есть чахлые силы самообороны, но там ничего со складов вооружения не сопрешь. А американцы с военных баз слишком хорошо зарабатывают, чтобы заниматься таким опасным промыслом. Да и трусы они, — презрительно скривился он. — Америкосы только по ящику мастера биться один против сотни.
Я молча кивнул, соглашаясь с мнением седого на этот счет.
— Так что стволы сюда идут через нас, — поведал мне Палыч, тоже закуривая, — как и многое другое. Но не об этом сейчас речь. А о том, что Сакато, после того, как мы им крепко наваляли, предложили пойти на мировую. По договору они давали нам «крышу» от полиции и властей, а мы отстегивали им кое-что от барышей. Все бы хорошо, но к середине девяностых москвичи уже растащили по карманам Россию и добрались до нас. Старый Сакато пока хитрит, в междоусобицы наши не лезет, но при случае своего не упустит, добить слабейшего для него — святое. Причем сделает он это руками полиции, заодно и общественность свою успокоят — вот, мол, борьба с русской мафией ведется полным ходом.