евзрачную судьбу, если не заткнешься.
Капитан проворчал что-то в стакан, но громко возражать не решился.
— Эй ты, хватит водку трескать. — прокряхтел Стриж, поднимаясь с дивана. — Пошли, покажешь, где тут у вас радиорубка. Мне надо кое с кем на берегу связаться, чтоб встретили.
— Вас и так встретят, не сомневайтесь, — ухмыльнулся капитан, за что тут же получил затрещину от моего напарника. — Ничего, посмотрим еще, кто из нас Дуремар! — пообещал он, скрываясь за дверью.
— Стриж. — сказал я, пытливо глядя на приятеля, со стонами волокущего свое бренное тело к выходу из каюты. — Ты ведь не шутил, братишка, когда говорил, что на Сахалине у тебя есть надежный товарищ? Иначе нам, в самом деле, придется туго. Глупо было бы уйти от Сакато и полечь в разборках с местными «быками» из-за какой-то старой лохани, еле держащейся на воде. Ты уж постарайся дозвониться до своего кореша, ладно?
— Не дрейфь, — буркнул он, замерев на полпути и задумчиво поглядывая на свое ведро. Но затем, решив, видимо, обойтись по дороге в радиорубку без него, он двинулся дальше, пообещав напоследок: — Дозвонюсь, Саня. Если только номер его «сотого» вспомню.
Я криво усмехнулся этой шутке, стряхнул пепел и, подойдя к иллюминатору, попытался разглядеть огоньки приближающегося порта сквозь брызги морской воды, быстрыми каплями сбегавшими по стеклу. Так ничего и не увидев кроме серой хмари штормящего моря, я разочарованно вздохнул и раздраженно вмял сигарету в пепельницу. Пребывание в тесной каюте начинало действовать мне на нервы. Впрочем, теперь уже недолго осталось, подумал я, растягиваясь на диванчике и закидывая ноги на подлокотник. Сейчас вернется Стриж и с довольным видом сообщит, что наши дела, назло всем врагам, идут очень даже неплохо; а там, глядишь, не пройдет и пары дней, как я буду гулять по улицам родного города, весело вспоминая приключившуюся со мной историю. Ведь рассказать кому — не поверят, хмыкнул я, скосив взгляд на медленно открывающуюся дверь. Из-за нее показался Стриж. Теперь он стал еще бледней, чем в тот момент, когда отправлялся в радиорубку, но приласкать любимое ведро почему-то не торопился. Вместо этого он остановился напротив меня и принялся бесшумно шевелить губами.
— Что случилось? — испугался я, вскакивая с дивана, — У тебя что, рана опять закровила?
Стриж покачал головой и побрел к бару шаткой походкой давно и много пьющего человека.
— Не понял, — продолжал я теребить его. — Мерзавец капитан обманул нас и завез-таки на Курилы?
Стриж махнул рукой, давая понять, что это не так, и сковырнул пробку с бутылки.
— Ты можешь говорить как нормальный человек? — рассердился я, — Что стряслось?
— Забыл. — прошептал он, тоскливо глядя на меня, — Номер телефона забыл, мать его, как отрезало!
— Так, — пробормотал я, уже без всякой жалости взирая на него и прикидывая, какую кару заслужил негодяй, втравивший меня в гнуснейшую авантюру с непредсказуемым теперь исходом, — Так. — повторил я, беря его за ворот и поднимая вверх, — Я ведь из тебя душу сейчас вытрясу, сукин ты сын. — негромко пообещал я, — Вспоминай сейчас же!
— Да вспомню я, вспомню, — прохрипел он. — Чего ты так волнуешься, не понимаю? Ну поговорим, на худой конец, с теми парнями, что нас в порту встретят, объясним, что к чему. Не сразу же они убивать нас будут? Ты как думаешь, Саня? — Он пытливо заглянул мне в глаза, надеясь, видимо, прочитать в них ответ на мучивший его вопрос. — Нет, ну нельзя же быть таким пессимистом, братишка! Перетрем все, глядишь, и договоримся…
— Ты хоть помнишь, как твоего дружка звали? — угрюмо поинтересовался я, изымая у Стрижа пистолет и выщелкивая обойму. Итак, на двоих у нас было два ствола и одиннадцать патронов к ним. А еще у нас была веселенькая перспективка отметить встречу с Родиной хорошей перестрелкой.
— Конечно, конечно, за кого ты меня принимаешь?! — негодованию Стрижа не было предела. — Мироном его кличут.
— Ну-ну, — сквозь зубы процедил я, отходя в сторону. Виноватая физиономия напарника почему-то вызывала у меня жуткое раздражение.
— Сань, да не дергайся ты по мелочам, — принялся он утешать меня. — Прорвемся, подумаешь, кто-то на вилы нас поднимать собирается! Эка невидаль! В первый раз, что ли?
— Не в первый, — хмуро ответил я, — Но мне от этого не легче.
Через пару часов судно пришвартовалось к берегу. Мы со Стрижом плющили носы о стекло иллюминатора, таращась на такой желанный, а главное, наконец ставший близким берег, но сходить на него не торопились. Стриж, который, несмотря на все свои уверения, так и не вспомнил номер телефона, посмурнел, перестал ошиваться возле бара и держал пистолет под рукой. Я тоже не видел особых поводов для радости, ожидая неминуемой развязки. Доволен, казалось, был одни лишь капитан. Заглянув к нам, он ехидно поинтересовался:
— Чего это вы, парни, на берег-то не сходите? Засиделись поди в каюте?
— Не твое дело, — огрызнулся Стриж, — ты моли бога, красноносый, чтоб нам еще куда-нибудь не захотелось отправиться на твоем корыте. Тогда уж точно узнаешь, почем фунт лиха, — оскалился он в злой усмешке.
Капитан подумал и счел за благо ретироваться. Но мозолить нам глаза не перестал, потому что вышел на причал и принялся прогуливаться взад-вперед, ежась от холода и явно поджидая кого-то. При этом с его лица не сходила мерзкая улыбочка, выводившая нас из себя. Чувствовалось, что расправа над нами должна стать одним из ярчайших событий в его серой жизни.
— Пойти портрет ему подправить напоследок, что ли, — задумчиво сказал Стриж, косясь на меня, — Или через окошко пальнуть, чтоб перестал улыбаться?
— Не надо, — в тон ему ответил я, — патроны еще пригодятся. Вон смотри, это ведь к нам гости пожаловали!
Рядом с капитаном притормозили два черных тонированных японских автомобиля, джип и легковушка, откровенно бандитского вида.
— Сань, — подтолкнул меня Стриж, — джип у них точно такой, какой мы в Хокадате бросили! Даже покрашен одинаково, в два цвета!
— И что? — холодно поинтересовался я, — Ты предлагаешь на этом основании отобрать у них машину?
— Да нет, — смутился он. — Это я так, к слову.
Из машин тем временем появились трое мордатых с толстыми шеями и, переговорив с капитаном, принялись неторопливо подниматься по сходням. Их маленькие, заплывшие жиром глазки и короткие, словно поросячья щетина, стрижки, показались мне смутно знакомыми. Приглядевшись, я понял, в чем дело, и усмехнулся. Теперь я точно знал, кем стали три поросенка из детской сказки, когда выросли. Ниф-Ниф, Наф-Наф и Нуф-Нуф подались в рыбную мафию и в данный момент собирались учинить разборку с двумя измученными мореплавателями. Ввалившись в каюту, они сразу заполонили ее своими тушами, недовольно втягивая пятачками прокуренный воздух.
— Ну, вы типа и есть те самые уроды? — изрек Нуф-Нуф, засовывая руки в карманы длинного кожаного плаща и всем своим видом давая понять, что является главным хряком на местной свиноферме.
Мы со Стрижом переглянулись и дружно ответили:
— Нет!
— То есть как это? — обомлел Нуф-Нуф, — Не понял!
— Прежде чем обзывать людей, милейший, — вежливо улыбаясь, сказал я, — вам не мешало бы посмотреться в зеркало. Уверяю, что после этого для вас уже не будет загадкой, кто на самом деле урод, а кто нет.
— А, ты типа умный, да? — догадался он, сверля меня злым взглядом. — Тогда объясни мне, братан, зачем вы, козлы…
Договорить он не успел. Стриж, изловчившись, уткнул ему в подбородок дуло пистолета и голосом, дрожащим от еле сдерживаемой ярости, попросил:
— Повтори, как ты нас назвал?!
Ниф-Ниф и Наф-Наф, поняв, что их главарю светит остаток своих дней провести без пятачка, засуетились, норовя вытащить оружие. Но то ли толстые животы, вываливающиеся наружу, помешали им сделать это, то ли я был начеку; так или иначе, они оказались под прицелом раньше, чем успели это осознать.
— Спокойней, пацаны, — сказал я и для большей убедительности попробовал отстрелить ухо одному из них. В ухо я не попал, но прислушаться к себе заставил. — Пушки на пол, лапы в небо и не дергаться! — скомандовал я.
Два ствола глухо ударились о ковер, а руки их владельцев, украшенные безвкусными перстнями, уперлись в потолок каюты.
— Так как ты нас назвал, а?! — шипя, словно голодная гадюка, продолжал между тем допытываться Стриж у Нуф-Нуфа, — Повтори, сука!
— Эй, пацаны, чего вы… — неуверенно подал голос Ниф-Ниф. — Мы ж просто поговорить хотели, разобраться…
— Один уже договорился, — сипло сказал Стриж и нажал на спуск.
Кровь и белые капли мозга Нуф-Нуфа забрызгали переборку, образовав на ней причудливый, словно картина безумного художника, узор. Его собратья, не ожидавшие такого исхода, громко захлопали белобрысыми ресницами, тараща на Стрижа выпученные глазки.
— Полегче, дружище, — негромко попросил я, продолжая держать противников под прицелом.
Но Стрижа уже понесло.
— Всех перестреляю, гниды толстопузые!! — орал он, трясясь, словно в припадке, и норовя ненароком заехать кому-нибудь из обмерших братков окровавленным дулом в лицо. Потом, неожиданно успокоившись, он обернулся ко мне и бросил: — Я вспомнил.
— Что — вспомнил?
— Номер телефона, что еще! Мобила с собой? — Он уперся пистолетом в лоб ближайшего бандита. Тот торопливо кивнул, опасаясь, наверное, что мой напарник нажмет на спусковой крючок раньше, чем он успеет ответить, — Доставай!! — рявкнул Стриж. — Черт, Саня, и номер-то простецкий, как я забыть мог… Здесь у них шесть цифр всего! Давай, дави на кнопки, морда! — потребовал он, и бандит послушно зашевелил сосисками пальцев, набирая номер под диктовку Стрижа.
И по мере того, как мой приятель выдавал ему незатейливую комбинацию цифр, физиономия братка принимала все более и более озадаченное выражение. Наконец недоверие на ней уступило место почтительности, и он пролепетал:
— Так вы Павлу Григорьевичу звонить хотите? Надо ж было сразу…
— Заткнись! — буркнул Стриж, вырывая у него трубку. — Алло, Мирон? Это я. Стриж, кто ж еще!! — крикнул он, явно раздраженный тем, что его не узнали по голосу. Я незаметно усмехнулся, отметив у Стрижа этот несомненный признак мании величия, — Откуда звоню? Ты не поверишь, братишка. Я тут поблизости, завис в одном из ваших портов. Да нет, все в порядке, только какая-то сволочь на меня своих «быков» натравила… Накатили, понимаешь, гопкой, за базаром не следят… Что с ними? Один уже на небе, с архангелами разборки чинит, а двое пока здесь, в каюте. В какой каюте? Гм, да мы тут одну посудину в Хокадате облюбовали, на ней и притопали к вам… Что?! К-хм, так это твои пацаны, что ли, передо мной тут выпендривались? Ну извини, Мирон, не знал, — пробормотал Стриж, почесывая затылок. — Не знал, говорю же тебе! У них что, на лбу написано, под кем они ходят?! Да ладно, не горячись, одним бойцом больше, одним меньше, с тебя не убудет… Да. Да. Ну это другое дело, братишка! Конечно, конечно. Едем, — Стриж, небрежно сунув трубку в руки окончательно растерявшегося братка, повернулся ко мне и, пряча пистолет, сказал: — Поехали, Саня, нас ждут. Говорил же я тебе, все будет путем! — И он хлопнул меня по плечу с такой силой, что я едва устоял на ногах.