— Да, это серьезно, — кивнул я, осознав глобальность замыслов этого человека. — У тебя есть шанс пойти очень далеко, Кинай.
— Редчайший шанс, — подтвердил он. — Ты думаешь, мы им бабок не предлагали, шишкарям японским? Да столько давали, что на две жизни хватило бы! Так не берут ведь, черти, от нас, вот что обидно! Западло им, видишь ли, чужакам продаваться! А здесь расклад другой: человечка Сакато уже сломает, и тому все едино будет, на кого работать, на якудзу[9] или на нас. Тем более что потом, когда все устаканится, я подошлю к нему не русского, а японца. Так они быстрее столкуются. — оскалился Кинай, — Пусть политик считает, что работает на один из кланов якудзы, если работа на русских пацанов так задевает его национальную гордость.
— Грамотно, — снова кивнул я, — А Сакато куда денешь? Он ведь не простит такого.
— Плевать я хотел на Сакато! — зашипел Кинай. — Очередью из «калаша» и не таких успокаивали! Короче, хватит Сакато землю поганить. Выродка его ухайдокали, теперь очередь папаши подошла. И пусть себе потом обижается хоть до посинения, но лежа в гробу! — Он раздраженно смял сигару в пепельнице.
— Кинай. — подал голос вдруг оживившийся Стриж, — так я не понял, ты все-таки хочешь, чтобы мы с Айболитом опять пошли на мокруху? По-русски ведь сказано было, мы на такое не подпишемся, и точка!
— Никто вас на это и не подписывает, — отозвался тот. — Я, кажется, сказал уже, что ваша задача — привлечь к себе внимание. А уж мои пацаны и отстреляются, и бумаги нужные добудут, они у меня расторопные. Когда я упомянул, что во всех полицейских участках висят сейчас мои фотки, то забыл сообщить: ваши висят рядышком. Фотороботы, но составлены так, что даже я впечатлился. Полиция все «Асидзури» перетрясла, собирая словесные описания убийц сына Сакато. А объявить вас в розыск для его папаши проблем не составило. Честно говоря, я удивлен, что вас до сих пор не сцапали.
— Нечто подобное мы и предполагали, — пробормотал я. — Гм, а как же мы теперь сможем покинуть Японию? Выходит, нас арестуют немедленно, появись мы в аэропорту?
— Точно, — подтвердил Кинай, скупо улыбаясь, — Так оно и есть.
— Ну, Мирон, сука, — шепнул мне Стриж. — Знал же, что из Японии нам обратного хода не будет!
— Успокойся, — тоже шепотом ответил я, — Кажется, кандидата на должность его палача мы уже нашли. Ты чертовски вовремя ввернул, что он метит на место Киная. Того аж перекосило!
— А про камикадзе я вот к чему упомянул. — продолжал меж тем Кинай. — Положение у вас сейчас — безвыходней не бывает. Вас ищет полиция, вас ищет Сакато; у меня тоже поднакопились кое-какие претензии к вам. Короче, куда ни кинь, везде вам выходит если не клин, так перо в бочину. Кто ж вы тогда, как не смертники?
Вопрос повис в воздухе, оставшись без ответа. Согласившись в душе с Кинаем, я тем не менее возразил:
— Ты нас раньше времени не хорони. Конкретно что предлагаешь? И, кстати, почему предлагаешь? Тебе-то что до нас? Прости, Кинай, но в твою доброту я как-то не верю. Почему тебе нужны именно мы? И еще. Какие гарантии, что нас не пристрелят твои ребята во время операции, чтобы свалить на нас со Стрижом все беды, постигшие в последнее время клан Сакато?
— Ты что же, не доверяешь моему слову? — удивился Кинай.
— Видишь ли, — усмехнулся я, — излишняя доверчивость относится к разряду тех добродетелей, которые я утратил вместе с невинностью еще в школе. С тех пор я предпочитаю подстраховываться, имея дело даже с такими респектабельными, на первый взгляд, особами, как ты. Итак, какие гарантии?
— Ну раз ты такой умный, — скривился Кинай, — то должен знать, что гарантии в этом мире дает один лишь Господь Бог, да и тот безнадежно надувает верующих, впаривая им вместо реальных земных радостей какую-то бодягу на небесах. Так что придется все-таки вам верить мне на слово. А насчет того, почему я даю вам шанс выкарабкаться из того дерьма, в котором вы сидите по самые уши… Буду откровенен. Я, конечно, могу вас в цемент закатать за все ваши фокусы. Но что я с этого буду иметь, кроме морального удовлетворения? Да и зачем мне оно? Мне с Сакато надо разобраться. И вы мне нужны лишь потому, что ни на кого другого, кроме меня или вас, его охрана не среагирует. Просто не узнает, и все. А вас они узнают точно, даже издалека. Сакато слишком хочет отомстить за сына, чтобы не попытаться захватить вас, раз уж такой фарт сам в руки прет. Ну а я, сами понимаете, на глаза его охране попадаться не могу. Слишком занят в последнее время, — ухмыльнулся он. — Так что остаетесь только вы.
— Ну-ну, — покачал я головой, — И чего ж ты от нас хочешь?
— Так, ерунду, — Он шевельнулся в кресле, закинув ногу на ногу. — Когда машина с Сакато поедет после встречи обратно, по дороге она попадет в пробку. Такое иногда в Киото случается, — Холодная улыбка по-прежнему играла на его губах. — Телохранители, само собой, удвоят, если не утроят бдительность. И вы, объявившись поблизости, станете для них тем же сигналом опасности. Можете быть уверены, ваши фотороботы они изучили до мельчайших подробностей. А сопоставив два таких факта, как пробка на дороге и ваше появление, они решат, причем совершенно справедливо, что попали в засаду. Если вы еще и пальнете для разнообразия в лимузин Сакато — толку, сразу говорю, от этого будет маю, он бронирован, — то его охрана кинется на вас, как бультерьер на цыпленка. — Кинай умолк, покачивая ногой.
— И? — нетерпеливо напомнил я о своем существовании, — Дальше что?
— А дальше мои люди перебьют охрану, едва те высунут нос на улицу. Потом аккуратненько вскроют лимузин при помощи небольшого заряда пластита, изымут документы и передадут старому сукиному сыну привет от меня. Все.
— Все? — недоверчиво переспросил я. Действительно, со слов Киная предстоящая операция представлялась слишком простой.
— Все, — подтвердил он, — Как только не станет Сакато, мне потребуется лишь несколько часов, чтобы убрать свои фотографии из полицейских участков. Ваши, так и быть, тоже. — махнув рукой, раздобрился он, — Сейчас этот хорек всю шумиху вокруг нас раздувает, как будто это поможет ему вернуть сына. Не будет его — некому будет и травлю организовывать. Так что не переживайте, пацаны, если у нас все получится, вы покинете Японию вполне легально и без малейших затруднений. Ну что, по рукам? — предложил он.
Лицо Киная снова неуловимо переменилось, напомнив мне лицо Мефистофеля, уговаривающего старину Фауста совершить очередное грехопадение. К сожалению, Стрижу было не до моих физиономических изысканий.
— Считай, договорились. — не долго думая, брякнул он, — Сколько нам причитается за участие в операции? Только имей в виду, Кинай, за ликвидацию Зимы тебе придется расплатиться с нами прямо сейчас. В кредит мы больше не работаем, так, Саня?
— Об этом не может быть и речи, — поддержал его я. Пустой желудок и единственная смятая сигарета, бережно хранимая в нагрудном кармане рубахи, заставили меня забыть о том, что деньги эти будут получены за убийство человека. Желудок вообще странный орган, категорически отказывающийся, к сожалению, питаться высокими моральными принципами, — Деньги на бочку, Кинай, или наш с тобой договор теряет силу.
— Зачем вам сейчас столько денег? — искренне удивился тот, талантливо изображая недоумка. Мы со Стрижом насупились, сверля его голодными взглядами. — Ну хорошо, хорошо. — поморщился Кинай, открывая ящик стола и доставая из него толстую пачку иен. — Здесь. — он быстро пробежал пальцами по купюрам, — почти пять штук, если пересчитать на баксы. На сегодня этого вам с лихвой хватит, а больше не дам, не то вы еще запьете на радостях и все мне испортите завтра. Не дам! — рявкнул Кинай голосом заправского бухгалтера в день получки. Стриж, попытавшийся возразить, смолк и сунул деньги в карман. — Все расчеты завтра, — успокаиваясь, продолжил Кинай. — Если наше дело выгорит, то получите не тридцать, а сорок штук на двоих. Естественно, за вычетом этих пяти. Итого, тридцать пять штук зелени. В России вам таких бабок не поднять, даже если геморрой себе наживете от перенапряжения. Я то там давненько не был, но знаю, что жизнь там у вас нищенская, люди хуже скотов живут… Ладно, это их проблемы, лохам — лохово. — определился в своем отношении к соотечественникам Кинай. — Вы пока свободны. Завтра в девять чтоб были в «Ростове». Опоздавшему выговор в виде вспоротого брюха гарантирую. А вы чего ждете? — бросил он своим подручным, когда мы со Стрижом принялись протискиваться к выходу. — Приберитесь после этих, — ткнул он нам в спину, — а то устроили из кабака морг… В холле труп валяется, здесь мертвяк загорает. Бардак какой-то! — донеслось до нас.
Глава 16«СВОИ ПРАВЫ ВСЕГДА»
— Ты куда сейчас? — поинтересовался Стриж, когда мы вышли на улицу, окунувшись в атмосферу киотской ночи, — Предлагаю завалиться куда-нибудь и оттянуться по полной программе. Во-первых, мы с тобой это заслужили, а во-вторых, неизвестно, будет ли у нас возможность поступить так завтра, так что лучше растратить все сегодня. Поехали со мной, а? Кутнем немного. — Он сладко прищурился в предвкушении предстоящего праздника жизни.
— Я в «Хэйрози-клаб», — отозвался я, доставая из нагрудного кармана заветную сигарету и щелкая зажигалкой. — Хочу повидаться там кое с кем.
— Это со стриптизершей, что ли? — догадался Стриж, — Ну и зря. Нам, может, жизни до завтрашнего полудня отпущено, и тратить это время на баб с норовом просто глупо. Не стоят они того, поверь, Саня. А девок мы с тобой в любом кабаке зацепим без проволочек, раз уж тебе так приспичило. — Он хрустнул пачкой иен, извлекая ее наружу. — Ну, что скажешь?
— Согласен. — усмехнулся я, выпуская дым в сиреневую мглу ночного Киото. — Тратить на это остаток жизни чертовски глупо. Но дело, дружище Стриж, в том, что в последнее время я и так совершил множество разных глупостей. Одной больше, одной меньше — какая разница? — Я пожал