— Поехали, — сказал телохранитель Богданову. — Возвращаемся.
У того была рассечена бровь. Слишком жёстко патрульные извлекали его из машины. Богданов чертыхался, промакивая выступающую кровь маслянистой ветошью, отчего у него на лбу оставались грязные отметины.
— Слушай, одни неприятности мне от тебя, — бормотал он. — Ну откуда ты на мою голову взялся?
Телохранитель Китайгородцев:
«Первым делом — ревизия… Сколько человек в охране… Чем вооружены… Как расставлены… Что за люди… Кто еще присутствует в доме… Лишних и подозрительных — удалить… Где подробный план дома и прилегающей территории? Пути эвакуации… Проверить, насколько надежна связь с внешним миром… Восстановить сигнализацию… Обеспечить освещение всей территории… Собаки… Как они используют собак?»
— Как у вас используют собак, Андрей Ильич?
— По ночам выводим из вольеров. У нас там будки есть специальные, метров тридцать от въездных ворот. На ночь цуциков сажаем на цепь возле будок.
— Сколько собак?
— Две. Злющие.
«Да, на ночь с цепи спускать… Чтобы бегали по территории… Далее… Составить перечень машин, имеющих право въезда на территорию… Что могут привозить? Продукты?»
— Ильич! Посторонние машины на территорию заезжают? Ну, может, продукты привозят или бельё из прачечной?
— Стирка у нас — тут на месте. А продукты, да, привозят. Утром.
— Ваша машина?
— Ну, как сказать… Машина от ресторана. Ресторан принадлежит Тапаеву…
— Ресторан — в самом городе?
— Да.
— Значит, машина большую часть времени находится вне охраняемой территории?
— Да.
— И ночью она где-то там, в городе?
— И ночью.
«Запретить появляться и близко! Отправлять за продуктами машину из тапаевского гаража… И готовить пищу здесь, в особняке, а не возить из ресторана готовую… Отравят же к чертовой бабушке…»
— Еще какие машины?
— Редко кто заедет. У нас тут все свое, полная автономия.
— А охранники на свою смену на чём приезжают из города?
— На своих машинах, на чём же еще…
— Где паркуются?
— За домом, там площадка специальная есть.
— За хозяйским?
— Да.
— Сколько метров от дома?
— Сразу за домом. Метра три.
«Убрать как можно дальше! И вообще рассмотреть вариант, чтобы машины оставляли за воротами…»
— Не сердитесь, — попросил Китайгородцев Риту. — Если честно, дела действительно не ахти.
Обиженно дулась и молчала. Это пройдёт. Отношения у них еще наладятся.
— Сейчас я иду к Тапаеву. Надо, чтобы мы пошли вместе.
— Почему?
— Мне так спокойнее, Рита.
Некоторое время она не отвечала, и Анатолий подумал было, что придется её упрашивать. Но в итоге не стала перечить. Только вздохнула и сказала обречённо:
— Ну, что ж…
Олигарх встретил их все в том же дорогом костюме с отливом, вот только нос у него уже покраснел, и предательски блестели глаза — за тот час, в течение которого Китайгородцев его не видел, Тапаев успел, похоже, надегустироваться коньячку…
— Вы, наверное, Рита? — осведомился он.
Стоял посреди кабинета: руки — в карманах брюк, пиджак — распахнут, во всем его облике было что-то от поведения нетрезвого человека…
— Мне дочь рассказывала. Интересно, интересно познакомиться…
И вот еще что уловил Анатолий в его поведении — некое подобие неуверенности. Такое бывает с людьми, живущими замкнуто. И едва появляется кто-то посторонний, они теряются, потому что лёгкость в общении и умение поддерживать разговор — почти всегда не природный дар, а результат воспитания и жизненного опыта. Вот такой, похоже, была жизнь у Тапаева в последнее время — никого посторонних, полное отсутствие новых лиц…
— Нам надо обсудить некоторые вопросы, Генрих Эдуардович. То, что связано с моей работой.
— Да, разумеется, — с готовностью откликнулся бизнесмен, будто обрадовавшись тому обстоятельству, что кто-то взял на себя труд объяснить ему, что предстоит делать дальше.
Только Рита ему мешала, кажется.
— Мы теперь — всё время вместе, — улыбнулся Китайгородцев, заметив красноречивый тапаевский взгляд, который тот бросил на девушку.
— Что ж, как вам угодно. Вам что-нибудь заказать? Чай, кофе, выпечка? Могу предложить коньяк.
— Нет, спасибо. Рита, вы пока покормите, пожалуйста, рыбок, а мы с Генрихом Эдуардовичем побеседуем.
Тапаев сел в свое кресло. Теперь их с Анатолием разделял массивный стол. Дистанция между шефом и подчиненным? Так хозяину дома, наверное, было комфортнее.
— Я разговаривал со своим шефом, и он сказал мне, что вы выразили готовность заключить с нашим агентством договор на охрану?
— Да.
— В чём причина?
— Ну, в чём причина? — протянул Тапаев. — Приятно иметь дело с профессионалами…
— Я не о том. Когда человек нанимает телохранителей, всегда есть какая-то причина. Ему угрожали, к примеру… Или угроз не было, но возник конфликт с кем-то, кого следовало бы опасаться. Это очень важно — знать, откуда исходит потенциальная угроза. Только так можно определить степень опасности.
— Нет, ничего такого вроде не было.
— Вы в прошлом году поставили сигнализацию. А до того, как вы ею занялись, одного вашего охранника пытались завербовать. А еще была странная гибель другого охранника…
Бизнесмен откинулся на высокую спинку своего кресла и посмотрел изумлённо — для него, похоже, полной неожиданностью оказалась такая осведомленность собеседника.
— М-да, — сказал он. — Вы времени зря не теряли. Моим пацанам действительно до вас далеко.
Китайгородцев пропустил комплимент мимо ушей. Продолжил:
— Меня интересует, что в вашей жизни происходило непосредственно накануне перечисленных событий. Такое ведь не случается просто так? Только в результате чего-то.
— Я в двух словах, — вздохнул Тапаев, который не очень-то, кажется, хотел говорить на эту тему. — Есть комбинат, продукция которого востребована. Есть заинтересованные лица, которые этот комбинат хотели бы приобрести, — ну, чтобы включить его в свою производственную цепочку, обеспечить себя сырьём, снизить издержки, повысить конкурентоспособность, и в итоге, если получится, задавить конкурентов. Тот, кому достается мой комбинат, сильно выиграет.
— То есть желающих приобрести комбинат несколько?
— Да. И тот, кто его заполучит, стопроцентно сохранит свой бизнес. Все остальные постепенно уйдут с рынка. Тут никто иллюзий не питает.
— К вам кто-то обращался с предложением продать ваш бизнес, но вы отказали?
— Да.
— И после этого у вас начались проблемы?
— Ну, разве это проблемы? — улыбнулся олигарх, хотя улыбка была невесёлая. — Это меня предупреждали просто. Что-то вроде чёрной метки.
— А смысл предупреждения — в чём?
— Предлагают хорошенько подумать, прежде чем решить, кому именно продавать комбинат, — недобро засмеялся Тапаев.
— А вы будете продавать?
Красноречивая пауза. Тема, которую Тапаев не желает обсуждать?
— Мне важно знать, — проявил настойчивость Китайгородцев. — Я должен понимать, в чём суть конфликта.
— Давление оказывается, — ответил тот неопределенно.
— На вас?
— Естественно.
Значит, в конце концов он со своим комбинатом расстанется?
— Как вы думаете, когда лично для вас опасность выше — до или после продажи комбината?
— До продажи.
«А потом от него уже ничего не будет зависеть, и его оставят в покое… Так он надеется. Он сейчас сообщил мне то, о чем не решался сказать напрямую — что очень скоро продаст свой комбинат. Это добро жжёт ему руки. Нет уже никакой возможности всё это выдерживать…» — анализировал услышанное Анатолий. Потом спросил:
— В каком случае они могут предпринять решительные шаги?
Что такое Тапаев должен сделать, чтобы его решили убить, — так следовало понимать вопрос Китайгородцева. Но тот сделал вид, что не понял.
— Откуда мне знать? — пожал тот плечами. — Даже представить себе трудно.
Он потер веко указательным пальцем, как будто не выспался сегодня ночью и теперь безуспешно борется с сонливостью. Анатолий этот жест «прочитал» без труда. Лгал его собеседник! Проявлял неискренность! Это скажет любой человек, знакомый с языком жестов.
С Хамзой Китайгородцев созвонился поздним вечером.
— Как у тебя дела, Толик?
— Работаем. Наладили сигнализацию, пробросили освещение… Охрану я напряг так, что они теперь реагируют даже на чих подпростывшего охотника, который идет по лесу километрах в пяти от нас. Думаю, что всё будет нормально.
— Я сегодня Костюкова к тебе отправляю. Чтобы он помог за девчонкой присматривать. В половине двенадцатого он вылетает из Москвы. Ты там обеспечь ему встречу.
— Машину я пришлю.
— Сколько тебе ещё людей понадобится?
— Подготовьте пару человек.
— Хорошо.
— Вы Тапаевым занимаетесь?
— Да, ребята собирают информацию. К завтрашнему утру чего-нибудь накопают.
— Вы их озадачьте вот каким вопросом. Кто-то хотел у Тапаева выкупить его бизнес, а он отказал. Сам он о подробностях говорить отказывается наотрез, но я чувствую, что там может всплыть что-то интересное.
— Хорошо, я им сообщу.
— А чтобы им легче работалось, подскажите, что потенциальные покупатели хотели бы использовать здешний комбинат в качестве поставщика сырья. Вот кто-то из них проявлял инициативу.
— Понял. Созвонимся.
— Созвонимся, — сказал Китайгородцев.
…Рита ожидала его в соседней комнате. Нешуточные события сегодняшнего дня, которым она оказалась свидетелем, произвели на неё, судя по всему, немалое впечатление.
— Послушай! — шепнула она Анатолию. — Неужели его действительно могут убить?
Во взгляде угадывался плохо скрываемый детский ужас. Как будто она смотрела фильм про Фредди Крюгера.
— Ну что вы! — с деланным бодрячеством отозвался телохранитель.
И тотчас же в темноте за окном громыхнули выстрелы — один, другой! И сразу же раздался жалобный собачий скулёж. Перепуганная Рита метнулась к Китайгородцеву, будто один он только и мог её защитить. Анатолий быстрым движением погасил в комнате свет. Стал виден проем окна, подсвеченный уличными фонарями. Слышались какой-то шум, голоса.