Пол все еще не принял окончательного решения, когда по дороге промчалась еще одна полицейская машина, преградив ему путь. Полицейский связался с коллегами по рации, прежде чем идти к нарушителю, как любой хороший и прилежный представитель закона. Другие полицейские знали, где он находится и что делает. Он не был одинок в этом мире, как Пол; за его спиной стояла небольшая армия.
Пол ударил по тормозам, вместо того чтобы проявить смекалку и развернуться. Остановиться было единственным вариантом.
Если не считать возможности открыть огонь, у Пола не было другого выхода, кроме как выйти из машины. Поэтому он бросил пистолет обратно полицейскому и поднял руки вверх, совсем как ковбои в вестернах, когда их настигал закон и они не хотели, чтобы их разнесли на куски. Возможно, это было первое разумное решение в его жизни. Ни жертва его похищения, ни кто-либо из полицейских понятия не имели, что с ним делать. Ничего подобного раньше не случалось, и, если быть честными, мысль о том, что такое может произойти, пугала их до чертиков. Если один человек мог помешать задержанию, выхватив пистолет у полицейского, производившего арест, это мог сделать кто угодно. Одно только осознание того, что это возможно, сделало их работу гораздо опаснее.
Что еще хуже, мужчина, на которого они надели наручники, повалив на землю, не был похож на закоренелого преступника-психопата. Он выглядел как чей-то сын-подросток и мог быть кем угодно. Никто из них не мог понять, почему он остановился на полпути; казалось, у него иссякла вся сила воли.
После незамедлительного ареста ему вообще не предъявили никаких обвинений в нарушении правил дорожного движения – не тогда, когда могли повесить на него покушение. В то время СМИ обычно устраивали настоящий цирк всякий раз, когда совершалось преступление против сотрудника полиции, во многом для того, чтобы показать, что подобное абсолютно неприемлемо и будет караться по всей строгости закона. Но все прошло без шума и суматохи: в местных газетах появилось небольшое, без каких-либо подробностей, сообщение о том, что Пола Ноулза посадили в тюрьму за похищение человека. В результате срок, грозивший ему за одиночное преступление, на самом деле оказался относительно коротким. К тому же Пола поместили в тюрьму не самого строгого режима, чтобы огородить от общения с кем-либо из более закоренелых преступников. Все было сделано так, чтобы никто не узнал, как именно и за что он арестован. Отчасти это, конечно, было связано со сговором между полицией и судом, но особое влияние оказал тот факт, что Пол выглядел относительно невинным и сбитым с толку всем происходящим. Как будто он действовал под влиянием глупого порыва, и подобное наказание было для него достаточным.
Казалось странным думать, что кто-то может выглядеть невиновным, когда предстает перед судом за похищение офицера полиции под дулом пистолета, но версии как его адвоката, так и полиции идеально совпадали. Потерпевший даже дал показания под присягой в суде, подчеркнув, насколько мало враждебности на самом деле испытывал со стороны молодого человека. Заметно смягченный приговор привел к первой судимости в истории юного Пола, и этот инцидент задал тон его дальнейшему взаимодействию с судами. Достаточно лишь взглянуть на его дело, и становится очевидно, что к нему нужно относиться с осторожностью.
Он отбывал срок в относительной безвестности, угрюмо выполняя все приказы и ненавидя каждый момент заключения, но все же понимая, что это лучший способ выжить. Он думал, что нахождение в тюрьме за реальное преступление будет гораздо хуже школы Дозье, однако его ожидания не оправдались.
Взрослая тюрьма оказалась просто сказкой: здесь Полу не приходилось воровать, чтобы раздобыть денег на еду, не нужно было искать место для ночлега каждую ночь.
Другие заключенные в этой тюрьме вели себя гораздо лучше его бывших одноклассников, которых сотрудники школы превратили в настоящих монстров. В тюрьме никого не могли убить или изнасиловать. По правде говоря, пребывание здесь вообще не было наказанием. Пол по-прежнему тосковал по свободе передвижения и всем тем гедонистическим удовольствиям, которые она ему приносила, но эта тоска была сродни детской мечте есть мороженое на завтрак, обед и ужин. Находясь во внешнем мире, Пол так безудержно потакал своим желаниям, что время, проведенное в тюрьме, стало для него почти очищением, вернувшим его к реальности.
На этот раз не было долгой череды трудных лет в ожидании свободы от заточения, отчаянных попыток угадать, когда наступит следующий день рождения и он освободится. Всего за несколько месяцев взаперти под минимальным присмотром сотрудники тюрьмы убедились, что он не замышляет никаких особо опасных проступков, и он снова оказался на улице.
К концу первого дня на свободе Пол совершил три преступления: взлом с проникновением, кражу и угон автомобиля.
После он снова отправился в путь на почти новой машине, с полным кошельком и коробкой одежды из благотворительного магазина.
Пол быстро уехал из города, прежде чем кто-либо смог бы связать недавний выход на свободу заключенного с внезапным всплеском преступности, но ему действительно не стоило беспокоиться. Все кражи, которые он совершил до своего ареста, в значительной степени забылись к тому времени, когда он снова начал воровать, а переезд в другой город помог замести следы преступлений, совершенных сразу после выхода из тюрьмы, – о них едва ли упоминалось в местных криминальных сводках.
Так год за годом продолжалась его жизнь. В последующее время он неоднократно попадал в руки полиции и каждый раз добровольно сдавался без малейшего намека на сопротивление. Пол усвоил урок того самого первого ареста: если он будет соглашаться со всем, что они говорят, и вести себя вежливо, его каждый раз будут легко отпускать. Он вел себя настолько любезно с полицейскими, что они общались с ним по-дружески свободно. Из-за склонности к кочевничеству он каждый раз сталкивался с новыми сотрудниками, и хотя межведомственное взаимодействие между штатами немного улучшилось, чаще всего предъявленные обвинения воспринимались первым правонарушением Пола, потому что у полиции не было доступа к информации. Даже когда дело снова доходило до суда, Пола не воспринимали как реальную проблему – судья видел только записи предыдущих мягких приговоров. Его воспринимали глупым ребенком, оказавшимся в неподходящее время не в том месте.
Иногда его застигали во время кражи со взломом. Порой ловили на угнанной машине.
Нет никаких сомнений в том, что Пол должен был просидеть в тюрьме гораздо дольше.
Похоже, что во многих штатах его непринужденное поведение и мальчишеские манеры, когда Пол вскидывал руки и говорил: «Ой, вы меня поймали», достаточно усыпляли бдительность полицейских. Каждый раз ему удавалось уехать до того, как становились понятны реальные масштабы его преступлений. Рецидивисты должны нести более суровое наказание за свои преступления, однако вплоть до 1970 года Пол редко оказывался за решеткой дольше, чем на несколько месяцев за раз. Следует признать, что из-за огромного количества арестов в те годы он все равно провел больше времени в тюрьме, чем на свободе. Но тот факт, что его постоянно выпускали, свидетельствует о том, насколько мягко система уголовного правосудия намеревалась обращаться с ним.
Однако с 1970 года ситуация начала меняться. К этому моменту мальчишеское очарование Пола начало меркнуть, а системы обмена информацией между округами и штатами совершенствовались. Откровенно ужасающая длина списка обвинительных приговоров, вынесенных против него, стала известна судьям, на милость которых он привык отдаваться. В то же время прошла реформа системы вынесения приговоров – судьи больше не могли легко отделаться от подобных профессиональных преступников. Тюрьмы с низким уровнем безопасности уступили место тюрьмам строгого режима. Наконец, в 1971 году его арестовали за очередную кражу со взломом: Пол проник в дом и связал хозяев, чтобы не мешали. Это восприняли как признак того, что он перешел на новый уровень насилия и стал представлять реальную опасность для окружающих, и приговорили Пола к солидным трем годам тюрьмы строгого режима вместо комфортных тюремных каникул, которые он так легко переносил до сих пор.
Если представители власти ожидали, что это шокирует его и вернет на путь истинный, они жестоко ошибались. Он извлек из этого опыта совершенно другой урок. Даже не задумываясь о том, что не стоит совершать преступления, приводящие к негативным последствиям, он понял, что пришло время начать активно сопротивляться и избегать поимки, ведь наказание стало доставлять ему слишком много неудобств.
В 1972 году его доставили в тюрьму, но на этот раз у него не было намерения оставаться там до конца срока. Из инструментов и снаряжения, которые были у него в распоряжении в течение дня, Пол смастерил набор отмычек и с наступлением ночи быстро вскрыл дверь камеры и вышел наружу. По ночам охранники не дежурили по периметру, потому что все заключенные сидели за решетками.
Цивилизация была далеко от тюрьмы, и какое-то время ему пришлось довольствоваться тюремной формой. В ближайшем городе он тут же влез в чей-то дом, минуя обычную промежуточную стадию – кражи в магазинах и воровство прямо на улице. Пол мгновенно вернулся к своему обычному состоянию: чемодан с одеждой, бумажник, набитый наличными, и украденная машина, которая могла отвезти его в следующий город, расположенный дальше по шоссе.
Тревогу подняли только тогда, когда он уже давно сбежал: охранники пришли утром, чтобы вытащить его из камеры на завтрак, и обнаружили, что дверь распахнута настежь.
И в этот момент начался настоящий ад.
Было понятно, что по завершении срока Пол снова отправится воровать, но никто не ожидал от него побега.
Заключенный, сбежавший из тюрьмы строгого режима, представлял опасность для общества и, что более важно, ставил в неловкое положение власть имущих.