– Дружище, ты, случаем, не перегрелся на солнце? – Он пытливо вглядывался в лицо Павлова, решая про себя, не шутит ли тот, но адвокат был серьезным.
– Ты очень рискуешь, – сказал Шамиль.
– Посмотрим. Вся наша жизнь, в общем-то, один сплошной риск.
Этим же вечером Артему удалось через Осокина раздобыть телефон Кургана.
Когда он позвонил Дмитрию, тот продиктовал ему номер бывшего зэка и вдруг спросил:
– Артемий Андреевич, эти деньги, которые вы передали мне… они от него?
– Я же тебе сказал, от твоих друзей, – с усмешкой ответил Павлов. – Они не хотели называть своих имен.
– Я знаю, что это Курган. Больше некому. Послушайте, какую игру вы затеяли?
– Это неважно. Ты звонил по своему вопросу? Я имею в виду лечение твоего сына.
– Конечно! – При упоминании о сыне голос Осокина потеплел. – Через три, максимум четыре дня можно уже вылетать! Верю, что операция пройдет хорошо.
– Все будет отлично. Только ты уж держись аккуратно. – Павлов прекратил разговор и посмотрел на Веронику, которая сидела рядом, доверчиво прижавшись к нему.
Ее огромные глаза заполонила тревога.
– Я боюсь за тебя, – проговорила женщина. – Мне сегодня плохой сон приснился. Как будто мы летим на самолете и он вдруг падает. Все кричат, плачут. Ты меня просто за руку держишь и молчишь, а я понимаю, что через мгновение мы разобьемся.
– Все будет хорошо, – сказал Артем и погладил Веронику по голове. – Не стоит переживать.
Встреча с Курганом была назначена на вечер следующего дня. Тот почему-то не особо удивился звонку Павлова. Более того, судя по разговору, Ковригин словно ждал, когда Артем сам выйдет на него.
– Рад видеть тебя в добром здравии, адвокат, – сдержанно проговорил он.
Они сидели в летнем кафе, Павлов заказал кофе, Курган – чай.
– Значит, Димка на воле? – задал он вопрос, и Артем кивнул. – Я знал, что ты уделаешь следака, – не скрывая удовлетворения, произнес бывший зэк. – Молоток!
– Он погиб на днях. Тот самый следователь, – внимательно глядя на собеседника, сообщил Павлов. – Утонул, купаясь в реке.
На грубом, словно высеченном из скалы лице Кургана не дрогнул ни единый мускул.
– Что ж, царствие ему небесное. У каждого в этой жизни свой путь, – отреагировал Иван Дмитриевич, помешал ложечкой в чашке, сделал маленький глоток и заявил: – Павлов, но ты ведь искал со мной встречи вовсе не из-за этого!
– Не из-за этого, – подтвердил Артем. – У меня есть все основания считать, что смерть следователя не случайна. Я на сто процентов уверен в том, что утонуть ему помогли. Не спрашивай, откуда у меня такое убеждение. Я просто знаю это, вот и все.
– Что ты хочешь? – напрямую задал вопрос Курган.
– Ты говорил об организации, которая выполняет заказные убийства, при этом ничем не гнушаясь. Если я не ошибаюсь, те правильные люди, к которым относишь себя и ты, ненавидят подобные вещи.
Ковригин долго молчал, глядя куда-то в сторону.
– Куда ты клонишь, адвокат? – мягко спросил он, вытащил из чашки ложку и принялся разглядывать ее так, словно это был музейный экспонат. – Да, у нас не в почете мокрушники, в особенности те, которые готовы мать родную за бабло пришить. Из-за этой конторы менты нашего брата постоянно шерстят вдоль и поперек. Мы, конечно, народ терпеливый, но до поры до времени. Так чего ты добиваешься? Я знаю, язык у тебя подвешен неплохо. Но сегодня ты не в суде. Со мной можешь говорить прямо, без прелюдий.
– Ладно, откроем карты, Курган, – сказал Артем, кладя перед собой руки. – У тебя огромный авторитет и широкие связи. Мне нужна любая информация, которая имеет отношение к этой организации, клубу, называй как хочешь.
Курган допил чай и попросил принести еще чашку.
– Павлов, прости меня, грешного, но ты, кажется, не ту профессию выбрал, – сказал он. – Во-первых, не забывай, что у меня не такие уж безграничные возможности. А во-вторых, на кой ляд оно тебе, парень? Ты лезешь в волчье логово. Ладно, я свое прожил, но ты себя пожалей!
– Если я к тебе обратился, Курган, значит, обстоятельства таковы, что мне приходится использовать любой шанс, – ответил Павлов. – Я обязан выйти на этих отморозков.
Ковригину принесли чай, и он насыпал в чашку три ложки сахара.
– Они и нашего брата нагибают, – неожиданно сказал бывший зэк. – Видать, у людей денег некуда девать, раз заказывают мокруху так же запросто, как пиццу по телефону. Раньше ведь как было? Есть друг к другу вопросы, собирается сходка, каждый свои аргументы предъявляет. А сейчас достаточно отстегнуть пару пачек «зелени», и все дела. Нехороший человек утром не проснулся. – Он метнул на Павлова пронзительный взгляд. – Или в речке утонул. Сиди и гадай, отчего он окочурился на самом деле. Впрочем, можно устроить и показательное шоу, типа расстрела средь бела дня. А начнешь копать, чтобы до правды добраться, тебя ночью в переулке прижмут и так укол сделают, чтобы дырочку патологоанатом не увидел. А он в отчете своем нацарапает, мол, так и так, умер от сердечной недостаточности.
– Ну так что, Курган? – настойчиво спросил Павлов. – Я же по тебе вижу, что этот клуб вам как кость в горле.
– Это ты верно приметил. Вот только, наверное, не до конца понимаешь, куда суешься. Ты точно уверен в своем желании, адвокат?
– Абсолютно. Я даже скажу тебе больше, Курган. – Артем наклонился к собеседнику. – Дай этим поганцам понять, что у тебя на примете есть клиент, которого надо убрать.
Курган чуть не поперхнулся чаем. Его глаза округлились:
– Чтоб у меня ноги отнялись! Павлов, тебе что в кофе подсыпали?!
– Только сахар. Так мы с тобой поняли друг друга? Не называй никаких имен. Мне нужна встреча с их представителем.
Ковригин вытер губы салфеткой, скомкал ее, положил ее на край стола и заявил:
– Ты больной на всю голову, Павлов. Идея твоя безумна. Но, как ни странно, она мне нравится. – Он погрузился в глубокие размышления.
Артем терпеливо ждал.
– Ладно, – наконец сказал Курган. – Я ничего тебе не обещаю, это не в моих правилах. Если у меня что-то появится для тебя, то я сам тебя найду. Ты мне без надобности не звони. А то еще подумают люди, что такая фигура, как Павлов, якшается с зэками. Подпортишь себе репутацию.
– О ней не беспокойся.
– Если ничего не выйдет, считай, что этого разговора между нами не было, – заявил Курган и поднялся из-за стола. – Пока, адвокат.
– И тебе не хворать, Курган.
Павлов направился к своей машине, Ковригин еще долго смотрел ему вслед.
«Сильный парень, – проскользнула у него мысль. – Но только не зря ли он играет с огнем?»
Невольный свидетель
«– Может, ты есть хочешь? – сочувственно интересуется Франц. – Не стесняйся. Есть картошка с тушенкой, сыр. Принести?
Я сглатываю подступившую слюну. Когда я в последний раз ел сыр?!
– А ведь ты меня почти расколол. Я же по твоим глазам видел, что ты меня подозреваешь, – говорит Франц.
Я с ненавистью смотрю на него. На нем гражданка, лицо выбрито. Зато разит как от бомжа, который месяц спал в помойке.
– В Хасавюрте вы положили всю группу Ахмеда. Его отец проклял вас. Пообещал хорошие деньги за ваши головы. А я все равно хотел валить из страны. Решил, что подзаработаю немного, да и концы в воду, – продолжает болтать Франц. – Это было легко. Желающих перерезать вам глотки хоть отбавляй, Айк. Ты сам успел в этом убедиться. Люди, живущие здесь, не прощают кровных обид.
– Продолжай, – говорю я сквозь зубы. – Очень занимательный рассказ у тебя получается.
– Всегда рад оказать услугу своему бывшему подчиненному. – Физиономия Франца расплывается в его фирменной акульей ухмылке. – Так что жди гостей, папаша Ахмеда уже в курсе, что вы здесь. Жаль, только двое осталось. Тис сдох вчера. Перегрыз, падла, себе вены. Испугался, понимаешь. Надеюсь, с вами таких проблем не будет?
Я молчу.
Он подходит к Отто, рассматривает его, словно собаку, раздавленную колесами тяжелого грузовика, и говорит с явным огорчением:
– Да, товар подпорчен.
Я с рыком кидаюсь к нему, но силы не равны, и Франц опрокидывает меня на пол. Я стукаюсь головой и ненадолго вырубаюсь.
– Айк!.. – зовет он меня спустя несколько минут.
Я разлепляю глаза. Его лицо нависает надо мной, как дьявольская маска.
– У меня нет ничего личного к тебе, парень. Это просто бизнес, – чуть ли не извиняющимся тоном произносит этот мерзавец.
Я хриплю от ярости и беспомощности.
– Береги себя. Ты мне нужен живым, – говорит он на прощание и уходит.
Я подползаю к Отто. Он снова в забытьи. От раны идет тяжелый запах. Я понимаю, что он скоро умрет, но при этом не испытываю никаких чувств. Во мне словно все выжгли, там раскаленная пустыня.
Антон что-то мычит, рисует палкой узоры, понятные только ему.
Четвертый из нас, тот парень с гниющими ногами, вдруг начинает метаться. Он рычит и хохочет, плачет и визжит. Я пытаюсь остановить его, потом оставляю свои потуги. Бедняга сошел с ума.
Он разбинтовывает свои разлагающиеся ноги, и я вижу великое множество червей, пожирающих мертвую плоть.
– Мы все останемся здесь, – шепчет этот человек, и глаза его закрываются.
Я зажимаю нос руками, ползу к нему. Поднимаю веки. Зрачки стеклянные, ни на что не реагируют. Он мертв.
Я плашмя падаю на пол. В голове пульсируют слова Франца насчет приезда отца Ахмеда. Значит, самое веселое еще впереди. Но живым я им не дамся.
Это точно».
Виктор посмотрел на календарь. До ликвидации Кольцова оставалось четыре дня. Он уже получил от аналитического подразделения все возможные маршруты министра, на которых были отмечены самые удобные позиции для ведения стрельбы и камеры видеонаблюдения. Кроме того, в его распоряжении оказались документы по психофизическому состоянию Кольцова – его личностные характеристики, привычки, хобби, предпочтения и так далее.
Сегодня очередная тренировка, тир и инструктаж Тихого.