Коновалов достал из бумажника фото супруги с дочкой.
Когда это случилось? Три года назад? Шесть? У него было ощущение, что семьи нет уже целую вечность. Эта мысль вызывала у Виктора безысходную тоску.
Он один на этом свете, нужен лишь «Профсоюзу», чтобы убивать людей. Отставной вынужден был делать это. Причина в том, что какая-то мразь вдруг решила, будто вправе отнять чужую жизнь, заплатив за это ему, Артисту или Лисе.
– Я скучаю по вам, – прошептал он, глотая слезы.
Соленые капли падали на карточку, и Коновалов торопливо смахнул их, чтобы не испортить фотографию.
Он опоздал в клуб на полчаса. В раздевалке было тихо. Виктор подошел к своему шкафчику, открыл его и быстро переоделся. Коновалов с беспокойством подумал, что Тихий, вероятно, будет недоволен опозданием. Впрочем, пошли они все подальше!
«А ты ведь так и не принял окончательного решения, Отставной», – прошелестел в его мозгу внутренний голос.
Это было правдой, но сейчас он гнал от себя такие мысли.
Виктор закрыл шкафчик и расправил на лице балаклаву. Тут неожиданно открылась дверь, ведущая в зал.
– Не желаю ничего слышать об этом, – раздался голос Тихого, в котором проскальзывали отчетливые нотки раздражения.
Виктор, не раздумывая, неслышно прошмыгнул за второй ряд шкафов, прижался спиной к одному из них. Почему-то именно сейчас он не хотел попадаться на глаза бригадиру.
– Тихий, поэтому я и решил сначала поговорить с тобой, – раздался торопливый мужской голос.
Виктор уже слышал его. По всей видимости, это был один из исполнителей.
– Тебе Санитар прямым текстом сказал. Никакого самоуправства!
– Это будет очень просто. Поверь: я сделаю все так, что никто ничего не узнает. – Собеседник Тихого понизил голос: – Артем Павлов накопал обо мне слишком много.
«Артем Павлов? – повторил за незнакомцем Коновалов. – О ком это они?»
– Я не собираюсь сидеть на пятой точке и ждать, пока за мной придут, чтобы надеть браслеты, – продолжал тот же парень.
– Док, если у тебя есть опасения, то поделись ими с Санитаром. Во всяком случае, я не даю тебе «добро» на эту акцию.
– На хрен вашего Санитара, – злобно прошипел Док. – Этому придурку на пенсию пора! Засиделся он в кресле председателя! А мне в зад мусора уже вилы тычут!
Виктор затаил дыхание. Если его обнаружат здесь, то это вызовет дополнительные проблемы, причем весьма серьезные.
– Я сделаю вид, что не слышал этого, – ледяным голосом произнес Тихий. – Задолбали что ты, что Отставной.
– Гляди, Тихий. Охнуть не успеете, как этот адвокатишка на нас выйдет. Тогда уже точно будет поздно пить «Боржоми». Этот парень может далеко зайти. Я узнавал, какие он дела распутывал…
– Разговор окончен, Док, – прервал его бригадир. – Все. Шагом марш в тир.
Док что-то пробурчал, прошагал к выходу и громко хлопнул дверью.
– Идиот, – негромко произнес Тихий и через пару секунд тоже вышел из раздевалки.
Виктор вытер капли пота, выступившие на лице.
«Артем Павлов. Кто это?!»
Он терпеливо выждал еще минут десять и лишь затем вышел в зал.
– Почему опаздываешь? – хмуро поинтересовался Тихий, бросив взгляд на часы.
– Виноват. Не учел пробки на дороге, – пояснил Виктор.
Судя по лицу Тихого, такая отговорка не была им принята.
– Сегодня работаем до упора. Начинай с пробежки, – приказал бригадир.
Виктор вышел на дорожку и побежал. Его не покидали мысли о только что подслушанном разговоре.
«Артем Павлов… – раздумывал он и вдруг вспомнил: – Неужели речь шла о том самом известном адвокате, который ведет передачи о судебных процессах?»
Опасная тенденция
Помощник по безопасности Виталий Фрай вошел в приемную министра.
– Маша, здравствуй. Василий Николаевич у себя?
– Да, Виталий Романович, только он сейчас уезжать собрался, – ответила секретарша. – У вас что-то срочное?
– Я займу у него всего пять минут, – сказал Фрай, заходя в кабинет Кольцова.
– Только что вспоминал тебя, – сказал Василий Николаевич, который стоял у шкафа, повязывая галстук. – Никогда не любил этот предмет гардероба. Только шею давит да бактерии собирает, особенно в жару.
– Не могу с тобой не согласиться, – поддержал министра Фрай. – Слава богу, я должен надевать эту удавку только по понедельникам, на совещаниях.
– С чем пожаловал, дружище? У меня почти нет времени. Сегодня в правительстве заслушивание по итогам квартала.
– Через четыре дня конференция. Как я понял, представлять министерство будешь ты.
– Разумеется. Отпуск пришлось отложить на неопределенное время, – пояснил Кольцов.
Ему наконец-то удалось правильно завязать узел. Он мельком оглядел себя в большое зеркало и повернулся к помощнику.
– Обстановка постепенно нагнетается, – будничным тоном, словно говоря о погоде, сообщил Фрай. – По моим сведениям, очень многие представители крупных зарубежных компаний желали бы видеть в этом кресле не тебя, а кого-то другого. Понимаешь, к чему я клоню, Василий Николаевич? Гости рассчитывали на диалог с Горбенко, которого ты уволил на прошлой неделе.
– Формально он написал заявление по собственному желанию, – заявил Кольцов и пожал плечами. – Я просто удовлетворил его просьбу. О разговоре, который тут происходил, знают немногие. Пусть теперь отвечает перед законом за свои финты с денежными потоками.
– А ты в курсе, что он сбежал, не дождавшись вызова на допрос? – задал вопрос Фрай. – Да-да. Дал деру вместе со своей семьей. Сейчас решается вопрос об объявлении Горбенко в международный розыск. Так-то, Василий Николаевич. Такую вот змею на груди пригрели.
– Известно, где он?
– По неподтвержденной информации, в Англии. Сам знаешь, как британцы относятся к вопросам экстрадиции преступников в Россию. Я вот к чему веду, Василий Николаевич. Горбенко слинял так, что у меня возникла ассоциация с крысой, бегущей с корабля. Чувствуешь, что я хочу сказать?
Кольцов подошел к окну.
– Он что-то учинил после увольнения?
– Молодец, Василий Николаевич! Я тоже уверен в том, что эта гадина еще что-то натворила. Складывается ощущение, что он бежит от того места, над которым сгущаются тучи.
– Любишь ты загадками говорить, Виталий Романович, – недовольно произнес Кольцов. – Есть какие-то факты?
– Некоторые персоны, приглашенные на конференцию, очень недовольны тем, что Горбенко ушел из министерства. Олби Грей в их числе. Мне представляется, что не сегодня завтра будут предприняты конкретные действия по дискредитации нашей политики. Время дипломатии и светских разговоров закончилось.
– Что ты имеешь в виду? – осведомился Кольцов. – Они что, убьют меня, вспомнят лихие девяностые?
– Я не знаю, – холодно ответил Фрай. – Лучше перестраховаться. У тебя есть еще три минуты?
Василий Николаевич напряженно взглянул на часы.
– Три, но не больше. Хочешь – поехали со мной, по дороге расскажешь.
– Нет, мне потом в другую сторону. Итак, помнишь Володю Чернышова? Мы с ним вместе в Афгане служили, он потом ушел безопасником в министерство юстиции.
– Ты рассказывал. Он вроде умер недавно.
– Его убили, – поправил министра Виталий Романович.
– Вот как?
– Официальная причина смерти – остановка сердца. Его жена и сын добились повторной экспертизы. Во время вскрытия в организме Володи был обнаружен смертельный яд, который привел к закупорке сосудов и остановке дыхания. Самое главное, что при первичном исследовании ферменты яда никак себя не проявили, они появились позже. Понимаешь?
– Вполне.
– Ведь это так удобно для киллера! Покойника вскрыли, ничего не нашли и похоронили. Мало кто стал бы так настойчиво требовать повторных исследований. В общем, Володя умер через час после посещения бассейна. Когда в его теле нашли яд, еще раз обследовали тело и в правой пятке обнаружили крошечную, едва заметную ранку. Следователи провели дополнительную проверку, перевернули все его вещи. Что бы ты думал? Они нашли шлепанцы, в которых он ходил в день смерти. В правом была едва заметная иголочка, с полсантиметра длиной. Ее поместили вертикально в глубину резины, как раз в пяточной области, понимаешь? При визуальном осмотре иглу не было видно. Но под давлением веса резина приминалась, острие выступало наружу, проникало в плоть.
Кольцов молча застегнул пиджак.
– Его убили, Василий Николаевич. За что – это предстоит выяснить следствию. Но недругов у Володи Чернышова хватало, будь здоров. Парень был резкий, хоть и справедливый. – Фрай поднялся со стула. – Он был всего лишь помощником по безопасности. А ты – министр, Василий. И мой старый друг.
– Я понял твой намек, – спокойно произнес Кольцов. – Прости, но мне надо ехать.
– У тебя должна быть охрана, – с нажимом проговорил Фрай. – Не нужно строить из себя героя, Василий Николаевич. Обстановка немного не та. Я ощущаю это каждой порой моей старой кожи.
– Хорошо. Мы обговорим все подробности по поводу охраны, как только я освобожусь, ладно?
– Все, что касается личной безопасности, ты постоянно откладываешь на потом, – заявил Фрай и покачал головой. – Ты такой непробиваемый или мне уже пора на покой?..
– Все будет в порядке, – сказал Кольцов, но в голосе его уже не было прежней уверенности.
Виталий Романович это почувствовал и вздохнул. Может, он и вправду излишне тревожится за Кольцова?
Важная встреча
От Кургана не было никаких известий. На исходе третьих суток Артем начал тревожиться. Он помнил, что тот требовал не звонить ему прежде времени, но некое шестое чувство подсказывало адвокату, что у его нового знакомого могут возникнуть осложнения из-за его просьбы.
О том, что Курган просто мог плюнуть на Павлова и забыть о своем обещании, Артем даже не думал. Он разбирался в людях и знал, что этот немолодой мужчина, которому пришлось провести в местах лишения свободы чуть ли не полжизни, умеет держать слово.
Адвокат решил, что попытается связаться с Ковригиным на следующий день. Однако делать этого ему не пришлось.