Сжала зубы, спокойно, только не реагировать, я ведь давно привыкла к такому пренебрежительному отношению… Так что изменилось, почему теперь трясет? Только потому, что теперь это говорит не мачеха?
– Я видела, как страдает мой муж, как переживает, как разочарованно смотрит – и это убивало, – про него она говорила неизменно ласково. – А необходимость заботиться о непонятно ком, совершенно лишенного демоновских черт, вообще приводила меня в бешенство!
– Непонятно ком… – я даже не сразу сообразила, что повторила это вслух. Меня ломало изнутри – я категорически не могла представить эту… ну, пусть женщину, родной матерью.
– Кричащий уродский комок, – добила она меня, едва не сплюнув при этих словах.
Я сдержалась, ни единой мышце на лице не позволила дрогнуть, отстраненно слушая ее признания. Лишь сердце глухо билось о грудную клетку. Тук-тук-тук. А внутри, казалось, все уже умерло. Даже надежду на любовь и ту украли.
– Нервы не выдержали довольно быстро – я отдала тебя лярвам, выдав за человеческого детеныша, – без капли раскаяния продолжала она, потом посмотрела на меня преисполненным благородства и великодушия взглядом. – Но смерти твоей я не хотела, поэтому провела защитный ритуал, чтобы они не смогли причинить тебе вред, и оставила наследный амулет, как принято в нашем роде.
Наследный, эхом коснулись слова, сознание спасительно уцепилось именно за них, как за один-единственный положительный момент. Я – кровная родственница изгнанного таланта. Легендарного, сильнейшего… Черт, и уже в младенчестве от меня пытались избавиться!
– Шеддор строг, – услышала я прямое подтверждение, – если бы не передала дочери, расставаясь, то всю оставшуюся жизнь испытывала бы боль. Учти на будущее, – скривилось ее лицо. Ясно, светлого будущего с кучей детей мне желают в последнюю очередь…
– Для чего он? – вопрос Макса прозвучал хлестко, по-деловому, разбавив тягостную атмосферу переживаний из прошлого.
Риттана вздрогнула, потом пожала плечами:
– Ни разу не сработал, не знаю.
Плевать на амулет:
– Меня воспитывали не лярвы!
В ответ смерили взглядом:
– Все потому, что мой план провалился. Арохниту я сказала, что произошел несчастный случай, и ты погибла – он как раз отлучался на несколько дней… Хотела обмануть высшего, – рассмеялась Риттана – безумно, страшно, обреченно. – Конечно, он не поверил, начал выспрашивать подробности! А я… Я в итоге запуталась, и пришлось рассказать правду… Как же он взбесился! Моя кровь, кричал он, мой ребенок, мне решать ее судьбу!.. – она патетично раскинула руки в стороны – вышло похоже.
– Я была в ужасе, упала на колени, – голос снова стал тише. Тише и злее. – От раскатов грома трясся весь замок, закладывало уши и слепило глаза… Меня он больше не слушал – ни мольбы, ни уговоры, а в тот же час выгнал вон. Просто выставил за порог без средств к существованию, без единого амулета, прямо в чем была одета… Хорошо хоть не убил, он был к этому близок. А тебя забрал. Несмотря ни на что забрал. А Надин забрала его…
Вздох, стиснутые зубы, пауза, и дальше:
– Я четыре года скиталась по нижнему миру как какая-то нечисть – добывала знания, строила планы мести, и все это время продолжала любить его… А потом моей силы стало достаточно, чтобы убить эту змеюку и занять место, которое по праву всегда было моим. Иногда он замечал изменения, начинал меня узнавать и приходилось накладывать чары, туманить его сознание – настоящую Риттану он бы не принял. А ты всегда была рядом, продолжая разочаровывать его. Он смог пробудить в тебе магию демонов, которой первоначально не было, и продолжал таскать амулеты, тратить на них состояния. Мне надоело следить за тщетными попытками, и я это прекратила – внушила ему мысль, что бороться нет смысла, что это невозможно.
Она усмехнулась, сложила губы трубочкой и показательно дунула на ладонь, но магия не завихрилась, не вспыхнула туманной дымкой, как раньше. Ее больше не было. Разочарованно посмотрела на браслет, плотно застегнутый на запястье – черненые звенья врезались в кожу сильнее, наверняка причиняя боль, потом зло на меня:
– Ты забрала у меня настоящую жизнь, настоящую любовь, мне осталось лишь играть чужую роль, чтобы быть к нему ближе. Насколько проще было бы, если он смог забыть о тебе и моем поступке, но ты постоянно мозолила глаза. Иногда я жалела, что не хватило духу убрать тебя по-настоящему… Как я обрадовалась, когда ты наконец исчезла! Но зачистить ему память уже не могла – слишком много вас связывало. Когда тебя забрал Ас, я выдохнула – от него не сбежишь, а сам он свое не отпустит, значит пришло мое время…
Кажется, мне уже давно перестало хватать воздуха. Почему я еще стою на ногах?
– Пришло, пришло, – мельком взглянув на меня, холодно перебил ее Макс. – Времени теперь будет предостаточно.
– Сволочь, – прошипела демоница. – Лучше сразу убей, я не хочу в огненные чертоги!
Конечно, никто не хочет. Гореть и не умирать, весь срок, сколько положено… А потом… Не знаю, существует ли это «потом». Теоретически да, а практически жизнь перестают поддерживать за несколько минут до конца приговора. Возможно, кто-нибудь все-таки выживает. Слухи? Может быть. Проверять на себе не хочется.
– Когда расчленяла на жертвеннике соперницу, тебя это не волновало, верно? – Асмодей позволил себе зловещую улыбку. – Когда обращалась к духам за запрещенными знаниями, тоже?
– Я отдала им за это десять лет жизни! Подарила!
– Всю. Всю жизнь, – он больше не улыбался. – Как ты не поняла этого раньше?
С духами лучше не связываться. Они всегда знают все наперед. Взяли столько, чтобы ей самой не осталось ни минуты – Риттаны давно не существует, целых двадцать лет. Вместо нее жила Надин. А теперь, с сорванной с лица маской для нее путь остался только один. Ей остается лишь порадоваться, что мучения в огне продлятся на десять лет меньше, чем могли бы.
Молчание. Осознание. Вспыхнувший страх в глазах.
– Помоги мне, дочь, – шепот украдкой.
Она неверно расценила мое изумление.
– Попроси, – кивок в сторону Макса, который, бесстрастно сложив руки на груди, смотрел на ее панику. – Только попроси… Хотя бы попроси!
Мне стало окончательно противно, я развернулась к двери, сделала шаг, демон на этот раз не стал задерживаться с замком – отпер сразу, едва заметил движение.
– Лучше я останусь сиротой, – бросила, не оглянувшись, и переступила порог.
Грохот за спиной, надрывный визг, снова грохот. Асмодей спокойно выходит следом, напирая широкой грудью, не давая мне замешкаться и посмотреть, что случилось.
– Сучка! – бессильный крик. Всхлип. – Надо было тебя убить! Надо было…
Закрывшаяся дверь оборвала истерику. Хорошие стены, качественные…
Ненормальная… Одержимая… Еще живая, но уже мертвая. Действительно ли я в этом не виновата?
И волна злобы, направленная на меня. Странно, я не могла ответить ей тем же – осталась лишь пустота в том уголке души, где было место для матери. И обида внутри – она даже не пыталась меня полюбить.
Я переставляла ноги, не понимая, куда иду и с какой скоростью. Обрывки фраз все еще крутились в голове, сводя с ума обозленным голосом той, что должна была стать самой родной на свете. Я оказалась менее черствой, чем было необходимо для того, что подсунула мне судьба. И гораздо более одинокой, чем предполагала. С рождения.
Неожиданно на пути возникло препятствие. Сгребло меня к себе теплыми руками, прижало к груди. Молча.
Я чуть не разревелась. Ну почему, как так получается, что чужие ко мне лучше относятся, чем семья? Почему тот, кем меня пугали в детстве, обещая наказание от его рук, менее жесток, чем так называемая родня? Почему он гладит меня по спине и успокаивает без слов, подбородком упираясь в мою макушку? Почему он рядом?
– Спасибо, – искренне поблагодарила я, напитавшись его теплом и подняв голову через некоторое время.
– Прости, – взгляд был серьезен, руки по-прежнему держали меня.
– Тебя? – с легкой ухмылкой приподняла бровь.
– Я мог поговорить с ней один, – пытливо глядя в глаза, произнес демон.
Пожала плечами, насколько это было возможно в таком положении, но отстраняться не собиралась – пусть обнимает, мне комфортно и так это нужно сейчас.
– И я никогда не узнала бы правды ни о своем происхождении, ни об отношении, ни о том, что я «черте кто»?
– Демон ты, – он переместил руки на плечи, встряхнул меня. – Демон. Помнишь, как убеждала в этом всех, с какой непримиримостью? Так что же сейчас скисла? Ничего не изменилось!
– Ничего, – согласилась я. Взяла его за руку, оголила запястье с татуировкой, провела пальцами по рунам. – Во мне всегда была часть убитого истребителя…
Рисунок еле заметно замерцал там, где я его касалась. Подняла взгляд на демона – отшатнется? Бросит в камеру? На месте убьет?
– Испытываешь? – понял он. – Думаешь, я не видел?
Стало стыдно, опустила глаза. А ему смешно!
Тело сотряслось от сдерживаемого, беззвучного хохота, но объятия стали лишь крепче.
Я забарахталась, силясь выбраться из них.
– Какая же ты… – подбирая слова, замешкался демон с определением. – Наивная.
Смягчил. Слово «дура» подходило как нельзя лучше.
И снова засмеялся, уткнувшись мне в волосы.
– Прекрати насмехаться, – я сердито стукнула его по груди ладонью и испуганно замерла, осененная ранее не приходящей в голову мыслью. – Погоди, вдруг это опасно? Как проснется во мне жажда убивать сородичей, истреблять… демонов?..
– Ну как тут прекратить? – он шумно вздохнул, с усилием подавил очередной смешок. – Тебя же не вампир покусал, – не ответить улыбкой было невозможно, но настроение не располагало к шуткам. По крайней мере, лично меня. – Впрочем, в твоей уникальности я и не сомневался… Это все, что тебя сейчас волнует?
– Да… – попыталась соврать, чтобы казаться сильнее. Но под проницательным взглядом демона тут же сникла. Выдохнула.
– Нет…
Какое к черту «все»? У меня жизнь перевернулась с ног на голову. У меня нашлась мать, которая мачеха, которая полная дрянь, и внутри все кипит от смеси эмоций. Прыгают, как бешеные зайцы, сменяя друг друга: гнев, вина, раздражение, злоба, обида,