Я начал работу над отчётом. Первая версия, которую я готовил для Минсу, была нарочно плохой. Каждый абзац был скучным, лишённым смысла и глубины. Я добавлял бессмысленные предложения, нерациональные выводы, зная, что этот отчёт точно вызовет у начальника недовольство. Он был сшит грубыми нитками, но с достаточным количеством данных, чтобы Минсу подумал, что этого будет достаточно для отчёта. В мире Корейской корпоративной культуры начальник всегда был тем, кто решал, что важно, а что нет. Он был царём и богом, и никто не мог пойти против его мнения.
Я знал, что Минсу возьмёт этот отчёт, и когда покажет его начальнику, тот вспылит. Это была ожидаемая реакция. И именно в этот момент Минсу постарается прикрыться мной. Он отдаст меня на растерзание начальнику, чтобы не оказаться под огнём самому. Джинсу, как всегда, окажется виноватым. Но я был к этому готов.
Я делал вид, что работаю с увлечением, не привлекая лишнего внимания. Пальцы стучали по клавиатуре, создавая посредственный текст. Но в то же время я готовил другой отчёт — тот, что был настоящим шедевром. В этот второй документ я вкладывал всё, что знал. Он был детальным, точным, с чёткими выводами и предложениями по улучшению процессов. Это не просто был отчёт — это была поэма. Анализ каждого аспекта работы, графики, диаграммы, объяснения. Всё это, конечно, было подано в контексте корпоративной этики. Я подчёркивал, что это результат коллективной работы отдела, но умело намекал на то, что все основные идеи и выводы исходили от начальника отдела. В Корее это было ключевым моментом. Ты не мог напрямую заявить о своих заслугах. Нужно было показывать уважение к старшим и всегда делать так, чтобы они выглядели лучше тебя. Но между строк начальник должен был понять, что именно ты стоишь за всеми этими успехами.
Я улыбнулся про себя. План был почти идеален. В мире, где ценились иерархия и коллективизм, нужно было действовать тонко, продуманно. Мой отчёт был таким, чтобы его можно было использовать как козырь в любой момент. Он был создан для того, чтобы кто-то на более высокой ступени иерархии увидел во мне потенциал.
Между тем, Минсу возьмёт первый, плохой отчёт. Он поспешит, не проверит детали, потому что уверен, что этого будет достаточно. Он привык к тому, что Джинсу — человек, на которого можно свалить все проблемы. И сегодня я снова собирался стать его козлом отпущения, но на моих условиях.
Мой план был прост: Минсу покажет первый отчёт начальнику. Тот, как я и предполагал, взорвётся от злости, увидев его низкое качество.
Чон Минсу нервно перелистывал страницы первого отчёта, его лицо менялось с каждой секундой. Ещё пара мгновений, и он больше не мог сдерживаться. Его губы сжались в тонкую линию, а потом, резко выдохнув, он швырнул отчёт на мой стол. Листы разлетелись, некоторые скользнули на пол.
— Что это за хлам⁈ — он зарычал, его глаза буквально горели от ярости. — Ты что, издеваешься? Как можно было сделать такой отчёт, когда сегодня будет руководство⁈
Я опустил голову, как всегда это делал Джинсу, чувствуя, как внутри себя я продолжаю играть роль. Важно было не переиграть, не показать уверенности слишком рано. Важно было дождаться момента.
— Ты сам и будешь это докладывать, — пробурчал он, сдерживая себя, чтобы не кричать. — И если ты хоть что-то упустишь… — он замолчал, явно не в силах подобрать слова. Да ему и не нужно было — я всё понял. Он решил, что я стану козлом отпущения.
Момент истины наступал. Я тихо кивнул, как делал Джинсу, будто принимая свою судьбу. Но внутри я был спокоен. Я ожидал этого. План шёл, как я задумал.
И тут пришло известие. Начальство к нам не соизволило спуститься. Мы были удостоены чести быть приглашёнными на пятый этаж основного здания. Моё сердце забилось быстрее. Я никогда не был в центральном офисе, и тем более на таком уровне. Для Джинсу это было чем-то недостижимым, мечтой, которая никогда не могла бы стать реальностью. Но сегодня… сегодня всё было по-другому.
Минсу не проронил ни слова, но его лицо выражало скрытую тревогу. Он явно был недоволен тем, как разворачивалась ситуация, но слишком горд, чтобы признать свои ошибки или попросить помощи. Он уже списал меня, а потому оставалось только смотреть, как я сам себя утоплю.
Мы вышли на улицу и направились к основному зданию. Моя голова чуть кружилась от осознания того, что сегодня я войду туда, куда Джинсу никогда не было хода. Центральный офис компании был как святыня — блестящий символ успеха и могущества. Когда я подошёл ближе, здание развернулось передо мной во всей своей красе.
Огромный фасад из стекла и стали поднимался ввысь, отражая небеса и соседние здания. Он сиял на фоне утреннего солнца, как зеркальная стена. Прозрачные окна, которые покрывали весь фасад, казались бесконечными, словно приглашая взглянуть на внутреннее убранство, но, в то же время, создавая ощущение закрытости, доступной только избранным. Это был символ власти и успеха в Корее. Здесь решались судьбы не только сотрудников, но и компаний, целых отраслей.
Когда я вошёл в здание, мои шаги эхом отдавались по огромному мраморному полу. Белый, идеально отполированный камень казался слишком чистым для обычных людей. Всё было исполнено в минималистичном стиле, но с роскошными деталями — в этом отражалась корейская культура: сдержанность и утончённость, за которыми скрывалась мощь.
Огромные стеклянные стены давали ощущение простора, а потолки, уходящие ввысь, были украшены тонкими деревянными панелями, которые создавали ощущение природной гармонии. Эти панели были сделаны из корейской сосны, символизирующей стойкость и долговечность. В углах стояли небольшие, но утончённые композиции с икебанами — искусством флористики, отражающим гармонию природы и человека.
Каждая деталь внутреннего убранства здания говорила о важности баланса между традицией и модернизацией. Это здание было не просто офисом — это был символ того, что Корея, несмотря на свой бурный экономический рост и современность, остаётся верна своим корням. Здесь, в этих стенах, соединялись древняя культура и современные достижения.
В фойе висели картины с изображениями гор, рек и храмов Кореи. Они словно напоминали каждому, кто входил в здание, что успех не может существовать без уважения к традициям и природе. На мгновение я замер, осматривая это великолепие. Это был мир, который был так далёк от того, к чему привык Джинсу, и в то же время он стал ближе, чем когда-либо.
Но времени любоваться не было. Я и Минсу направились к лифту. Он шёл впереди, даже не оглядываясь на меня, как будто я уже перестал существовать для него. Лифт, отделанный темным деревом и стеклом, тихо подъехал, и мы вошли внутрь.
Пятый этаж… Я никогда раньше не был так высоко, хотя это было всего лишь несколько этажей. Но пятый этаж — это был другой мир. Здесь принимались решения, которые влияли на будущее компании, здесь заседали те, кого никто не видел в обычные дни. Этот этаж был закрыт для простых смертных вроде Джинсу.
Лифт плавно поднялся, и вот, двери разошлись, открывая передо мной новый мир. Холл пятого этажа был ещё более изысканным. Пол из светлого дерева, мягкий свет от встраиваемых ламп, большие панорамные окна, через которые можно было увидеть весь город. Здесь всё дышало величием.
Мы направились в конференц-зал. Двери из тёмного дерева открылись перед нами, и я вошёл внутрь. Зал был просторным, в центре стоял огромный стол, вокруг которого сидели несколько людей в строгих костюмах. Это были представители высшего руководства, те, кто принимал важные решения.
Мой начальник, Чон Минсу, хмурился всё сильнее с каждым шагом, словно предчувствуя грядущий провал. Он даже не смотрел в мою сторону. Для него я уже был списан. Он ждал, что через несколько минут я разрушу своё будущее, а он, прикрывая себя, останется в безопасности.
Но он ошибался.
Я подошёл к столу, и сердце в груди забилось ещё быстрее. Всё шло по плану.
Когда мы вошли в конференц-зал, нам жестом указали на шикарные кресла, обтянутые мягкой кожей. Они были настолько удобны, что казалось, можно было утонуть в них, и, возможно, некоторые из сотрудников старшего звена именно так и проводили здесь свои собрания — расслабляясь, в окружении роскоши. Моя спина сразу почувствовала контраст с жестким офисным стулом, на котором Джинсу проводил свои дни.
Презентация началась. На экран проецировались слайды, и первая выступающая — женщина, которую я не знал — начала представлять данные. Она говорила о маркетинговых стратегиях, о том, что удалось и что не получилось за последний квартал. Но её голос был настолько равнодушен и неуверен, что казалось, она сама не верит в то, что говорит. Графики сменялись один за другим, но все они выглядели слишком шаблонно, не неся в себе никакой особой информации.
Я смотрел на это зрелище с внутренним раздражением. Это было посредственностью на высшем уровне. Женщина, без сомнения, просто отрабатывала обязательную часть своей работы, не пытаясь удивить или показать реальный анализ. Каждая диаграмма, каждая линия на графике говорили лишь о том, что отдел маркетинга пытался удержаться на плаву, но при этом ничего не делал для реального прорыва.
Внутри меня проснулся Макс. В моем мире такие презентации могли похоронить целый отдел. В корейской культуре важно было держать лицо, не показывать своих слабостей, но это выступление выглядело настолько уныло, что даже руководству стало скучно.
Один из людей в строгом костюме сидел на первом ряду, листая дорогой блокнот. Его ручка, вероятно, стоила больше, чем месячная зарплата Джинсу. Он медленно записывал что-то, его выражение лица не менялось — идеальный пример хладнокровного руководства, привыкшего к тому, что перед ним всегда отчитываются. Другие члены совета следовали его примеру. У каждого была дорогая канцелярия, которая больше напоминала символ статуса, нежели инструмент для работы. Их движения были аккуратными, изящными, как будто каждая записанная строчка имела вес в этом мире. Они не спешили, записывали важные моменты, но по их лицам было видно, что до конца не вникают в происходящее.