Национальная партия Кореи была создана 31 августа 1945 года. Через некоторое время, видя, как советская администрация начинает устанавливать свою власть над Северной Кореей, руководство партии решило переименовать ее – видимо, чтобы новое название больше пришлось по душе советской администрации. Увы, оно было из серии «нарочно не придумаешь» – партию переименовали в «национал-социалистическую»[180]. По-видимому, никто просто не подумал, что такое называние будет вызывать у советских властей прямые ассоциации с партией Гитлера – хотя, казалось бы, со дня капитуляции Германии не прошло и полугода. Конечно, довольно быстро советская администрация отдала распоряжение о роспуске партии корейских «национал-социалистов».
Следующей политической силой была Социал-демократическая партия Кореи (СДПК), созданная не в Пхеньяне, а в городе Синыйчжу у китайской границы. Возможно, свою роль сыграла особая атмосфера приграничья: в Синыйчжу существовал дух «вольного города» – активности, предприимчивости и свободолюбия. Поэтому не так и удивительно, что Социал-демократическая партия зародилась именно там.
Социал-демократы довольно трезво оценивали обстановку в стране. Верховная власть в Северной Корее принадлежала Красной армии, но пока не принималось решение установить в стране коммунистические порядки. Поэтому самой разумной стратегией было выступать за создание независимой страны, которая управляется левыми, находится в хороших отношениях с Советским Союзом, но при этом не будет сталинистской диктатурой.
В своей программе СДПК заявляла, что ее члены выступают за установление демократии в Корее, и хотя они благодарят «Америку и СССР за освобождение», но при этом выступают «против влияния внешних государств на внутреннюю и внешнюю политику Кореи»[181].
В сентябре 1945 года такая компромиссная линия выглядела оптимальной, и казалось, что курс на создание нейтральной социал-демократической страны может быть принят советским командованием. Пример Австрии показывает, что у такой стратегии были шансы на успех. Австрия находилась почти в том же положении, что и Корея, – это была бывшая часть страны – члена Оси, чья независимость была восстановлена в 1945 году, ее восточные районы находились в советской зоне оккупации. В Австрии левый социал-демократ Карл Реннер и его товарищи быстро создали единое правительство и тем самым смогли предотвратить раскол страны. Восточная и западная части Австрии объединились в 1955 году, и эта страна стала нейтральной демократией[182]. Однако Корее не было суждено повторить ее судьбу.
Наконец, еще одной политической силой были, конечно, коммунисты. Для корейцев, симпатизировавших коммунистическим идеям, приход Красной армии стал самым желанным и самым долгожданным событием. Северокорейские коммунисты тут же наладили выпуск газет с названиями, подражавшими советским, – типа «Правды» и «Известий»[183]. В более поздние времена в КНДР, как и везде, многие вступали в партию из карьеристских соображений, но в сентябре 1945 года коммунистами называли себя в основном те, кто действительно верил в идеи Маркса, Ленина и Сталина.
20 сентября 25-я армия наконец получила директиву Сталина о том, какую политику надлежит проводить в Корее. Сталин считал, что следует работать над установлением в Северной Корее «буржуазно-демократической власти», основанной «на базе широкого блока всех антияпонских демократических партий и организаций». Отдельно он указывал, что новый порядок не должен был быть советским и что 25-я армия не должна вмешиваться в вопросы свободы религии в Корее[184].
Если судить по тому, как в дальнейшем разворачивались события в Северной Корее и Восточной Европе, то можно сделать вывод, что на тот момент Сталин видел роль новых сателлитов СССР как своего рода «гибридных режимов». В этих государствах сохранится определенный уровень демократии, но при этом они будут следовать общей линии Кремля. Позже Кремль понял, что подобные цели – сохранение хоть каких-то демократических порядков и безоговорочная верность Москве – взаимоисключающи, после чего Советский Союз привел в этих странах к власти коммунистов. В итоге в Северной Корее этот процесс произошел быстрее, чем в Восточной Европе.
Еще один интересный момент в директиве Сталина заключался в том, что уже в сентябре 1945 года Кремль считал, что Красной армии следует создать отдельное правительство в Северной Корее, а не начинать переговоры с американцами о создании единого правительства для всей Кореи, как это в итоге получилось в Австрии. Переговоры с США об объединении Кореи позже действительно начались, и СССР был готов пойти на создание единого правительства при условии, что Вашингтон согласится на радикальные уступки и не станет возражать против передачи левым всех ключевых постов в объединенном правительстве. Но создание отдельного государства рассматривалось как допустимый вариант уже в сентябре 1945 года.
По некоторым свидетельствам, одним из первых на роль главы нарождающегося государства Ким Ир Сена предложил Мун Иль. Мун Иль был советским корейцем, который служил вместе с Ким Ир Сеном в 88-й бригаде. По рассказу знавшего их обоих человека, весной 1945 года руководство ВКП(б) впервые задумалось о том, что в ходе будущей войны с Японией Москве, возможно, понадобится некий деятель на роль управляющего послевоенной Кореей. Тогда в разговоре с представителем ЦК Мун Иль упомянул, что под Хабаровском служит один партизан по фамилии Ким, возможно, он будет подходящей кандидатурой[185].
Однако к августу 1945 года еще не было принято никакого решения по этому вопросу. Москва проинструктировала разведотдел 25-й армии, как составить список корейцев-кандидатов на место вождя. Подготовкой отобранных кандидатов предстояло заниматься политотделу. Кандидаты должны были соответствовать целому ряду критериев: подходящее происхождение, образование, политические взгляды и даже привычки.
Разведотдел провел необходимую работу и, как и было приказано, составил список кандидатов. Однако, когда с этим списком ознакомились сотрудники политотдела, они обнаружили, что ни один из упомянутых в нем лиц не соответствовал сразу всем критериям. Не желая ссориться с разведотделом, они решили снизить заданные командованием стандарты и начать работать с кандидатами из списка. Сам список тем временем ушел в Москву – Сталин должен был принять решение, кто из кандидатов станет вождем Северной Кореи[186].
Первой группой кандидатов в списке были бывшие сотрудники Коммунистического интернационала. До роспуска Коминтерна в 1943 году его мировая сеть агентов включала в себя и тех, кто работал в колониальной Корее. Открывали список Ким Ёнбом и его супруга Пак Чонэ. Изначально, когда Коминтерн заслал их в Корею, по легенде, они должны были выдавать себя за семейную пару, но, как иногда бывает в таких случаях, в итоге они поженились на самом деле[187]. Пак Чонэ была одной из тех, кто встретил генерала Чистякова в Пхеньяне 26 августа; она присутствовала и во время подписания генералом Такэситой акта о капитуляции. Пак и ее муж произвели хорошее впечатление на командование 25-й армии и в итоге оказались в списке.
Другими коминтерновцами в списке были Чан Сиу – будущий министр торговли КНДР, Ким Кванчжин и Пак Чонхо – два агента, работавшие в колониальной Корее, и Ян Ёнсун – бывший сотрудник разведотделения Тихоокеанского флота СССР, находившийся в Корее с 1937 года.
После работников Коминтерна в списке шел Ким Дубон. Это был известный ученый-лингвист и активист движения за независимость. Многие годы он провел в Китае, работая в тесном взаимодействии с КПК.
Следующим кандидатом был Чо Мансик, тоже активист движения за независимость, который с согласия японской администрации стал начальником органа самоуправления в Пхеньяне: после обращения императора о капитуляции, но до прибытия Красной армии.
В списке были и советские корейцы. Первый из них, Алексей Иванович Хегай, был кадровым работником ВКП(б). Ю Сончхоль в свое время служил в 88-й бригаде. Павел Ким (по-корейски его звали Ким Чхан) был бухгалтером в Узбекской ССР. Наконец, в списке был и Пак Пёнюль, уроженец российского приморского города Сучан (ныне Партизанск), мелкий советский чиновник[188].
Наконец, по некоторым свидетельствам, часть командования 25-й армии полагала, что подходящим кандидатом на должность вождя будет военный переводчик майор Михаил Кан, но в итоге Кан в список не попал[189].
Позднее все кандидаты из списка заняли довольно заметное положение в Северной Корее. Приведу несколько примеров. Алексей Хегай стал одним из заместителей председателя ЦК партии[190]. Ю Сончхоль дорос до генерал-лейтенанта КНА[191]. Пак Пёнюль руководил военной промышленностью КНДР[192]. Ян Ёнсун выбрал карьеру дипломата и в 1954 году был назначен послом КНДР в Чехословакии[193]. Ким Чхан получил пост первого директора Центрального банка КНДР[194].
Довольно интересно проследить и дальнейшие судьбы всех неудавшихся кандидатов. Ким Ёнбом умер в 1947 году. Пак Чонэ, Чан Сиу, Ким Дубон, Чо Мансик и, скорее всего, Ян Ёнсун стали жертвами чисток. Алексей Хегай умер в 1953 году, и до сих пор окончательно неясно, было ли это самоубийство, или же его убили. Ю Сончхоль, Пак Пёнюль и Ким Чхан вернулись в СССР, спасаясь от кимирсеновских репрессий. Пак Чонхо во время Корейской войны остался на Юге в качестве северокорейского агента. Его арестовали и в 1959 году казнили южнокорейские власти