[195]. Единственным, кто прожил долгую жизнь в Северной Корее, стал Ким Кванчжин; он умер в звании академика Академии социальных наук КНДР[196]. И наконец, Михаил Кан тихо и спокойно вернулся в СССР в 1947 году[197].
Список был достаточно длинным, но никто из вышеперечисленных корейцев в итоге не был назначен вождем. Как позже удалось выяснить генерал-майору Николаю Лебедеву, члену Военного совета 25-й армии, скорее всего, причиной этому были сложные отношения между военной разведкой – Главным разведуправлением (ГРУ) Генштаба РККА – и НКВД. Лаврентию Берии, который на тот момент занимал пост наркома внутренних дел, хотелось ограничить влияние ГРУ, и одним из способов сделать это было показать Сталину, что НКВД лучше справляется с возложенными на него задачами. Поэтому Берия приказал своим людям начать поиск собственного кандидата на место вождя Северной Кореи[198].
Одним из тех, кто в итоге внес свой вклад в возвышение Ким Ир Сена, стал подполковник Григорий Меклер. На тот момент он занимал должность начальника 7-го отдела политуправления Первого Дальневосточного фронта. «Седьмыми» в РККА назвали отделы, ответственные за работу с населением на территориях, занятых армией[199].
В конце августа 1945 года по приказу командующего фронтом маршала Кирилла Мерецкова Меклер посетил 88-ю бригаду вместе с самим маршалом. Мерецков говорил со служившими в бригаде китайцами, а задачей Меклера было написать характеристику на Ким Ир Сена.
Меклеру пришелся по душе капитан Ким. «Мне он показался требовательным, внимательным, уважаемым и даже любимым среди бойцов», – вспоминал подполковник. Меклер пообщался с подчиненными Ким Ир Сена и самим комбатом, отметив, что капитан Ким говорит свободно на китайском и неплохо на русском – с акцентом, но на достаточном для понимания уровне. Комбат «показал в ходе беседы со мной зрелость в размышлениях, в оценке событий», – вспоминал Меклер. Подполковник посетил одну из тренировок, которую проводил Ким Ир Сен, и в итоге написал на капитана Кима очень положительную характеристику[200].
После этого командование еще раз вызвало к себе Ким Ир Сена. Беседовали с ним командующий Вторым Дальневосточным фронтом Максим Пуркаев и Иосиф Шикин, член Военного совета Главного командования советских войск на Дальнем Востоке. Шикин прошелся по анкете Кима: спросил комбата, правда ли, что тот – кореец, родившийся к югу от Пхеньяна, состоит в КПК и женат. Выслушав ответы Ким Ир Сена, Шикин спросил: «А как вы посмотрите, если мы направим вас в Корею?» Ким с энтузиазмом в голосе ответил: «Всегда готов, если это поможет делу мировой революции». Генералу Шикину очень понравился такой ответ[201].
Разговор Ким Ир Сена с Шикиным ни в коей мере не был «интервью на должность вождя». Пока Ким Ир Сена собирались назначать на более скромную позицию – заместителем коменданта Пхеньяна полковника Василия Королева[202]. Кстати, по некоторым сведениям, Ким действительно был формально назначен помощником коменданта, хотя на этой должности числился только номинально, некоторое время получал в этом качестве зарплату[203].
Человеком, который представил Ким Ир Сена советским генералам уже в Корее, стал все тот же Мун Иль. Похоже, таким образом Мун в очередной раз оказал ключевое влияние на северокорейскую историю. Генералам Ким Ир Сен понравился. Будущий Великий Вождь и его товарищи тогда не очень хотели участвовать в политике, даже предполагали заняться торговлей, но генерал Лебедев посоветовал Ким Ир Сену быть поактивнее[204].
Пожалуй, самым большим фактором во взлете Ким Ир Сена стало отсутствие явного фаворита среди других кандидатов. Были страны, в которых проблема выбора вождя просто не могла возникнуть. Например, в Болгарии очевидным кандидатом на такой пост был бывший руководитель Коминтерна Георгий Димитров (именно он руководил группой, допрашивавшей Ким Ир Сена в 1941 году). Во главе коммунистического движения Чехословакии стоял Клемент Готвальд, и находился он на этой позиции примерно столько же, сколько у власти в Кремле был Сталин.
Но в Корее ситуация была совершенно иной. К моменту получения независимости в стране не было никакой, даже подпольной, коммунистической партии. Компартия Кореи была распущена Коминтерном еще в 1928 году, когда коминтерновское руководство устало разбирать постоянные дрязги и склоки корейских коммунистов. Хотя Коммунистическая партия Кореи и возродилась в августе 1945 года, но создана она была в Сеуле, и, судя по всему, к тому моменту, как ее лидер Пак Хонён установил связь с 25-й армией, список кандидатов уже ушел в Москву.
Вторым фактором, повлиявшим на успех Кима, стало то, что он воспринимался одновременно и как местный, и как свой для Москвы. В отличие от «настоящих» советских корейцев, он родился в Корее и потому больше подходил на место национального руководителя, чем кореец, рожденный в СССР. (Такой человек воспринимался бы по крайней мере частью общества не как свой вождь, а как новый генерал-губернатор.) В то же время он был офицером РККА, и с точки зрения генералов 25-й армии он был вполне своим человеком, комбатом, капитаном Красной армии.
Наконец, у этого решения был еще один, довольно необычный фактор. Наш главный герой был не первым человеком, использовавшим псевдоним Ким Ир Сен. Это привело к тому, что образ Ким Ир Сена в головах у многих корейцев тех дней был странным смешением биографий нашего героя и его предшественников. Например, в октябре 1945 года одна левая газета в американской зоне упомянула, что Ким Ир Сен «отнесся с отвращением к перспективе стать офицером эры империализма»[205]. Этот пассаж был отсылкой не к нашему герою, а к его предшественнику Ким Хёнчхуну, который тоже использовал псевдоним Ким Ир Сен (Ким Хёнчхун в свое время был подающим большие надежды офицером японской армии). Таким образом, среди тех, кто приветствовал независимость Кореи, человек по имени Ким Ир Сен стал довольно популярной фигурой, и такое восприятие Кима произвело впечатление на советских генералов.
В конце октября Ким Ир Сен был напрямую рекомендован на главную руководящую должность в Северной Корее в письме на имя зампредседателя Совнаркома Георгия Маленкова, заместителя наркома обороны Николая Булганина и вышеупомянутого генерала Иосифа Шикина, который к тому времени был повышен в должности до начальника Главного политуправления Красной армии. В письме сообщалось, что Ким Ир Сен «десять лет» был партизаном в Маньчжурии, что он служил командиром батальона в РККА с 1941 (на самом деле с 1942-го) по 1945 год. Отмечалось, что его имя «известно в широких слоях корейского народа», что он «известен как борец и герой корейского народа против японского империализма» и что «корейский народ сложил о нем много легенд»[206].
Похоже, именно тогда Берия узнал о существовании Ким Ир Сена и поспешил рекомендовать его Сталину. Шеф НКВД указал, что кандидаты от военных вызывают вопросы (как помнят читатели, ни один человек в списке действительно не проходил по всем критериям Кремля), а вот его Ким Ир Сен – самый подходящий кандидат. Командованию 25-й армии было приказано отставить остальных кандидатов и сосредоточиться на Ким Ир Сене[207]. Как позже вспоминал генерал Лебедев, об окончательном решении Сталин сообщил члену Политбюро Андрею Жданову, а тот передал его генерал-полковнику Терентию Штыкову, заместителю командующего войсками Приморского военного округа по политической части (здесь следует заметить, что Штыков был близким другом Жданова). Штыков и стал тем, кто передал решение о том, что выбор пал на Ким Ир Сена, в Корею – в 25-ю армию[208].
Это назначение было временным. В то время советские власти еще не отказались окончательно от идеи создания единого корейского правительства, и, если бы им удалось договориться с американцами, Ким Ир Сен потерял бы свою позицию во главе страны. Кроме того, окончательно утвержденным на должность вождя Ким стал только в 1949 году, когда его поставили во главе Трудовой партии Кореи. Но уже тогда Ким Ир Сен проявил себя блестящим мастером политической интриги, и это его мастерство стало залогом того, что он правил Северной Кореей почти полвека, вплоть до своей смерти в 1994 году.
Часть втораяПуть к независимой диктатуре
Глава 5Новая жизнь
11 октября 1945 года можно считать тем днем, когда Красная армия установила полный контроль над Северной Кореей. В этот день был обнародован и широко распространен приказ командующего 25-й армией Ивана Чистякова, обращенный ко всем северокорейцам[209]. В значительной степени его содержание повторяло директиву Сталина от 20 сентября[210]. Генерал-полковник приказывал распустить в Северной Корее все вооруженные формирования, а всем политическим организациям в обязательном порядке зарегистрироваться в советской администрации. Первые дни существования Северной Кореи, дни надежд, хаоса и страхов, подошли к концу. В истории страны началась новая эпоха.
Первой задачей, вставшей перед советской администрацией, была реорганизация местной Коммунистической партии. Компартия Кореи была воссоздана в середине августа 1945 года, сразу после того, как император Хирохито объявил о капитуляции. Однако штаб-квартира партии располагалась в Сеуле, в американской зоне окк