[271]. Банкноты, естественно, печатались в СССР. Как и в остальных аспектах, экономическая политика разрабатывалась советской администрацией и официально преподносилась как достижение «народной власти» во главе с «полководцем Ким Ир Сеном».
В самых ранних публикациях Ким Ир Сен появлялся как фигура, во многом равная Ким Дубону, которого советская администрация поставила во главе Народного собрания – северокорейского протопарламента, никем, как и правительство, не избранного[272]. Это продолжалось недолго, и вскоре единственным «вождем корейского народа» стал Ким Ир Сен.
Вождю требовалась подходящая биография, и по указанию генерала Романенко группа сотрудников УСГА начала над ней работать. Советское прошлое Ким Ир Сена замалчивалось[273], переписывались и эпизоды его более ранней биографии. Одним из главных нововведений стало то, что теперь Ким Ир Сен не сражался в отрядах, организованных и руководимых китайцами, а создал и возглавил свою отдельную организацию – Корейскую народно-революционную армию (КНРА)[274]. Безусловно, на самом деле никакой КНРА никогда не существовало, и поэтому, конечно, ни в одном из множества китайских, японских и корейских документов по партизанскому движению 1930-х годов нет ни единого упоминания о ней. Цель этой фальсификации была достаточно очевидна – сделать официальное прошлое Ким Ир Сена более корейским.
Неизвестно, кому именно в голову пришло назвать эту вымышленную «армию Ким Ир Сена» «Корейской народно-революционной». Если это доверили самому Киму, то можно предположить, что он взял за основу название Народно-революционной армии Северо-Востока – созданной в 1933 году Компартией Китая одной из армий – предшественниц АОАСВ, где Ким Ир Сен когда-то служил. Если же название придумал кто-то из работников УСГА, то, скорее всего, тот человек вдохновлялся опытом довоенных сателлитов СССР: армии Монголии, Тувы и Дальневосточной Республики назывались Народно-революционными.
Участвовать в намеренной фальсификации исторических фактов – работа не из приятных, и в конце концов Пак Иль, советский кореец, глава проекта по разработке «правильной» биографии Ким Ир Сена, попросил Романенко перевести его на другое задание. Похоже, генерал-майор и сам понимал, что они занимаются скользким и неправильным делом, поэтому он сказал Пак Илю, что, хотя за ними обоими присматривают компетентные органы, он, Романенко, постарается отставить Пак Иля от этого неприятного занятия при первой возможности[275].
Но миф, созданный командой Пак Иля, продолжал жить. Многие северокорейцы верили и этому мифу, и самому Ким Ир Сену. В конце концов, любому режиму будет очень непросто выжить, если он не сможет опираться на поддержку хотя бы части населения. У тогдашнего северокорейского руководства было немало сторонников. Кто же были эти люди?
Прежде всего к ним относились корейские коммунисты, для которых приход Красной армии стал воплощением их самой заветной мечты. Они вполне были готовы принять Ким Ир Сена – члена своей, корейской, компартии – в качестве главы государства. Кроме того, это были левые интеллигенты, которые считали, что жизнь при новом режиме будет по крайней мере лучше тех времен, когда Кореей правили японцы. Эти люди были уверены, что теперь на корейцев не будут смотреть как на граждан второго сорта и что режим на севере страны будет честнее и справедливее к простому человеку, чем тот, который строили американцы на юге.
Многие крестьяне – не стоит забывать, что Корея в то время была скорее аграрной страной, – приветствовали земельную реформу. Теперь у них появилась земля, за которую больше не надо было платить арендную плату. Были те, кого смогла убедить риторика о «демократической власти». Это может выглядеть странным – ведь принимать участие в выборах могли только кандидаты, одобренные советской администрацией, но здесь следует заметить, что подавляющее большинство корейцев при японцах не имело вообще никаких избирательных прав. В условиях почти полного отсутствия демократического опыта многие люди просто не понимали, что право быть избранным – такой же необходимый компонент демократии, как и право на голос.
С другой стороны, у нового порядка были и свои враги. Как видно из документов той поры, советских офицеров потрясло то, что значительная часть крестьян оказалась не в восторге от земельной реформы. Даже среди крестьян, находившихся при старом режиме на грани выживания, было немало таких, кто говорил, что они не могут бесплатно принять чужую землю и тем самым ограбить помещиков, которые не сделали им ничего плохого[276]. Разумеется, потерявшие собственность землевладельцы тоже были недовольны новыми порядками. Против новой власти выступали и правые – те корейцы, которые не любили коммунистов и считали, что их страна должна развиваться скорее по образцу США, чем СССР. И конечно, местные христиане не особо поддерживали власть, установленную главной атеистической державой планеты.
Самую радикальную часть северокорейской оппозиции составляли правые националисты. В сентябре – октябре 1945 года они были вытеснены в подполье и считали, что их долг – бороться любыми средствами против СССР, державы, которая свергла японцев, но теперь насаждает на Севере социализм.
Одним из видных националистов той эпохи был Ким Чжоный – участник группы «Общество белых рубашек», целью которой была организация террористических атак против нарождающегося режима. Главной своей задачей группа ставила убийство Ким Ир Сена; при этом ее участники надеялись по возможности устранить и нескольких советских генералов.
1 марта 1946 года белорубашечникам представилась хорошая возможность претворить свои планы в жизнь. Ким Ир Сен должен был выступать на митинге по случаю годовщины восстания 1919 года, ожидались на этом мероприятии и несколько генералов Советской армии. Группа вооруженных белорубашечников тоже пошла на этот митинг. Человека, который в итоге совершил покушение на Ким Ир Сена, звали Ким Хёнчжип.
«Я <…> бросил гранату и сразу же отбежал метров на двести, – позже показывал Ким Хёнчжип следствию. – Из разговоров вокруг меня я понял, что убитых нет. Тогда я захотел повторить и только подошел к трибуне, как меня арестовали, и поэтому я не успел бросить вторую гранату на трибуну»[277]. Ким Хёнчжип не видел, что гранату, которую он кинул, поймал и накрыл своим телом младший лейтенант Советской армии Яков Новиченко. Офицер носил с собой книгу, которая в итоге сыграла роль бронежилета: Новиченко был ранен, но остался жив. Ким Хёнчжип был арестован на месте, вскоре советские органы вышли и на остальных членов организации. Ким Чжоный, Ким Хёнчжип и остальные члены «Общества белых рубашек» предстали перед судом трибунала Приморского военного округа. Обоих Кимов признали виновными и расстреляли[278].
Вскоре после покушения на Ким Ир Сена наконец начались переговоры советской и американской делегаций по поводу будущего Кореи. Как видно из документов, советские предложения по поводу состава объединенного правительства Кореи были подготовлены Штыковым в марте 1946 года с учетом пожеланий Ким Ир Сена и Пак Хонёна[279]. Кандидатом на должность главы единого корейского государства – премьер-министра – предлагался не Ким Ир Сен. На эту должность Штыков выдвигал Ё Унхёна – левого активиста движения за независимость, который когда-то даже встречался с Лениным, но при этом не был коммунистом. Сам Ё мог выглядеть в определенной степени компромиссной фигурой, но остальной состав правительства таким не назовешь: все важные позиции в нем закреплялись за коммунистами.
По изначальному советскому проекту предполагалось, что коммунисты займут должности одного из двух вице-премьеров, министров внутренних и иностранных дел, промышленности, образования и пропаганды, а также председателя комитета экономического планирования. Ким Ир Сена планировалось сделать министром внутренних дел, а Пак Хонёна – вице-премьером[280].
Во второй вариант предложения было внесено несколько исправлений, самым важным из которых было то, что в нем появлялась должность военного министра, на которую выдвигался Ким Ир Сен, а министром внутренних дел вместо него должен был стать Чхве Ёнгон[281]. Бывший член Компартии Китая Ким Ир Сен хорошо усвоил знаменитую максиму Мао Цзэдуна: «Винтовка рождает власть».
Действительно, такой состав кабинета мог вполне привести к тому, что коммунисты в итоге взяли бы власть в Корее в свои руки. Подобный сценарий был позже реализован в Чехословакии. После того как чехословацкие коммунисты во главе с премьер-министром Клементом Готвальдом заняли ключевые посты в правительстве, в 1948 году они отняли власть у президента страны Эдварда Бенеша[282]. Впрочем, реакцию США на это предложение Штыкова узнать не удалось, так как оно даже не было внесено в повестку дня – ни на первом заседании, ни на последующих[283]. Советско-американская комиссия почти немедленно после своего создания оказалась парализована взаимным недоверием сторон. Почти каждое предложение становилось темой для ожесточенных дебатов, почти каждая фраза одной стороны вызвала подозрения у другой. Время шло, и надежда на то, что представителям Москвы и Вашингтона удастся прийти к компромиссу, таяла на глазах.
Культ личности Ким Ир Сена на Севере тем временем продолжал набирать новые обороты. По тогдашним обычаям, заложенным в СССР, вождь коммунистов должен был быть «крупным теоретиком» марксизма-ленинизма, и 23 марта 1946 года Ким Ир Сен опубликовал свою первую теоретическую работу – «Политическая программа из 20 пунктов». Этот манифест, по сути, отражал советское видение будущего Северной Кореи: социальное государство, равенство граждан, всеобщее избирательное право. Конечно, в манифесте не были отражены другие важные особенности нарождающегося государства: не было сказано, что это государство будет крайне авторитарным, им будет править Коммунистическая партия, подчиняющаяся воле Кремля и СССР.