м языках.
Эта небольшая интрига стала одним из первых проявлений блестящего политического таланта Ким Ир Сена – медленно, но верно северокорейский вождь прокладывал путь к политической независимости от СССР. Как увидят читатели, примерно через десять с небольшим лет после этих событий Ким Ир Сен добился успеха.
Тем временем советская администрация готовилась открыть первый университет в Северной Корее. На Юге уже существовал университет, открытый еще японцами, – Имперский университет Кэйдзё, реорганизованный американцами в Государственный Сеульский университет. Первому же университету Северной Кореи было присвоено имя Ким Ир Сена. Таким образом, этот университет стал первым из многих объектов и мест, названных в честь нового вождя. Церемония открытия Университета имени Ким Ир Сена состоялась 1 октября 1946 года[303].
В 1947 году семью Ким Ир Сена постигло горе. Его младший сын Шура упал в колодец и погиб. Ким Ир Сен тяжело переживал утрату. Пытаясь заглушить боль, он пил так много, что в какой-то момент, когда Ким Ир Сен попросил у Мун Иля еще одну бутылку водки, секретарь попытался отказать вождю. Плача, Ким Ир Сен вспоминал своего брата Чхольчжу, которого когда-то поймали японцы. Вождь говорил, что Чхольчжу снился ему предыдущей ночью и что это был плохой знак. Товарищи провели весь день с безутешным отцом, потерявшим своего родного сына[304].
Тем временем к 1947 году стало уже окончательно ясно, что Совместная советско-американская комиссия по Корее не в состоянии выработать какой бы то ни было компромисс. Для простых корейцев видимым знаком того, что объединения почти наверняка не случится вообще, стало переименование северокорейского правительства. С 22 февраля 1947 года Временный народный комитет Северной Кореи перестал быть «временным», переименовав себя просто в Народный комитет Северной Кореи. Все шло к тому, что на Севере скоро будет провозглашено отдельное государство.
3 сентября 1947 года генерал Лебедев записал в своем дневнике, что «можно заказывать панихиду по совместной комиссии»[305]. 26 сентября советская сторона предложила отложить переговоры по объединению и вывести из Кореи войска СССР и США. 18 октября Совместная комиссия объявила о бессрочной приостановке своей деятельности до того, как корейскую проблему решит ООН. Иными словами, переговорам подошел конец и окончились они провалом. Было очевидно, что Корея уже не объединится.
Время шло, и 38-я параллель постепенно превращалась из временной разграничительной линии в постоянную. Вскоре она стала уже настоящей государственной границей и, наконец, частью непроницаемого железного занавеса[306]. Уже в октябре 1946 года Пак Хонён не мог посетить Северную Корею легально; в Пхеньян его везли в гробу: Пак притворялся мертвым[307].
В конце 1940-х годов 38-я параллель повидала немало стычек и провокаций. Похоже, что в этих провокациях с большей активностью участвовал Юг, что объясняется и тем, что Сеул был более автономен от США, чем Пхеньян – от СССР, и воинственностью тогдашних южнокорейских властей. На тот момент у Кремля не было никаких планов по началу военных действий в Корее, и Москва опасалась, что действия Сеула могут привести к эскалации конфликта, которого в эти годы Сталин стремился избежать[308].
Еще одним и, наверное, самым ярким видимым свидетельством постоянного разделения страны стала смена флага в Северной Корее. После капитуляции Японии обе Кореи использовали традиционный корейский флаг, который поэтично назывался флагом Великих начал – по похожему на инь-ян символу, расположенному в его центре. В Южной Корее этот флаг используется и по сей день, а вот Север решил от него отказаться.
То, как происходила смена флага на Севере, наглядно демонстрирует тогдашнее устройство Северной Кореи. Сама идея поменять флаг, судя по всему, пришла в голову генералу Николаю Лебедеву – после того, как он выслушал рассказ Ким Дубона о флаге Великих начал и решил, что старый флаг основан на средневековых суевериях. Дизайн нового флага был разработан в Москве, и Северная Корея стала, таким образом, единственным социалистическим государством с «импортным» флагом, что показывает, до какой степени она тогда контролировалась СССР[309].
Поначалу новый флаг был сильно непопулярен на Севере – настолько, что один из депутатов Народного собрания Северной Кореи в нарушение всех традиций и канонов выступил с речью, в которой предлагал оставить старый флаг[310]. Однако так продолжалось недолго, и вскоре северокорейцы привыкли к новому символу.
Самого Ким Ир Сена, однако, намного больше, чем расцветка флага, занимал вопрос создания вооруженных сил. Сразу после прихода к власти Ким начал один за другим посылать запросы советской стороне, в которых просил вооружить и обучить солдат и офицеров для северокорейской армии, чтобы у будущей КНДР были свои полноценные армия, флот и даже военно-воздушные силы[311]. И 25-я армия, и Москва в целом не возражали, но генералам не хотелось, чтобы этот процесс выглядел слишком явно – ведь на бумаге СССР все еще вел переговоры о провозглашении единой Кореи. Поэтому поначалу вооруженные силы предусматривались как ряд парамилитарных формирований, и только в феврале 1948 года, после еще одного запроса Ким Ир Сена[312], Политбюро ЦК ВКП(б) формально дало добро на организацию северокорейских вооруженных сил[313]. 8 февраля была создана Корейская народная армия, тогда же состоялся ее первый парад в Пхеньяне.
В том же феврале 1948-го утратила остатки независимости последняя политическая сила в Северной Корее, неподконтрольная напрямую советской администрации, – Партия молодых друзей религии Небесного пути. Видя, что постоянное разделение страны становится неизбежным и что коммунисты не собираются уходить с Севера, руководство партии начало готовить мирные выступления против новой власти. Дата митингов была выбрана неслучайно – 1 марта, годовщина восстания 1919 года. По замыслу руководства партии это должно было стать впечатляющим символом: в 1919 году корейцы выступили против иноземных захватчиков и в 1948 году, 29 лет спустя, снова выходят против них.
Но из плана ничего не вышло: глава партии Ким Дальхён предал своих товарищей, сообщив об их планах властям и даже позволив им перехватить и арестовать связную, у которой были с собой партийные инструкции. Последовали массовые аресты. Это был конец любой независимой политической активности как для Партии молодых друзей, так и вообще для кого бы то ни было в Северной Корее[314]. Судьба самого Ким Дальхёна тоже сложилась незавидно – он стал жертвой чисток в конце 1950-х[315].
Весной 1948 года исчезли последние надежды на объединение Кореи; в разделении страны Север и Юг обвиняли друг друга. В апреле 1948 года Народное собрание Северной Кореи утвердило Конституцию КНДР[316]. Пока Конституция не вступила в силу, но это был вопрос ближайшего будущего. В мае Южная Корея провела выборы в Учредительное собрание, тем самым давая понять, что Сеул тоже готов к созданию отдельного государства на Юге.
Возглавил это государство южнокорейский политик Ли Сынман. С учетом его политических взглядов неудивительно, что первым лидером южнокорейского государства после окончания американского правления стал именно он. Ли – бывший активист движения за независимость – был одним из самых активных сторонников США в корейской политике. Он был женат на иностранке – австрийке Франциске Доннер – и даже свое имя по-английски записывал как Syngman Rhee – сначала имя, потом фамилию, на западный манер.
Днем, когда разделение Кореи прошло точку невозврата, стало 10 июля 1948 года. После вышеупомянутых южнокорейских выборов Политбюро ЦК ВКП(б) дало Штыкову директиву ввести в действие Конституцию КНДР[317]. 10 июля за это решение проголосовало (разумеется, единогласно) Народное собрание Северной Кореи. Сразу после полудня Ким Дубон снял старый флаг Великих начал, вывешенный в президиуме зала Народного собрания, и поднял на его место новый флаг КНДР. Чхве Ёнгон торжественно провозгласил: «Да здравствует Конституция Корейской Народно-Демократической Республики!»[318] Фактически это был первый день существования КНДР, хотя праздником «основания Республики» был в итоге провозглашен другой день – 9 сентября (об этом речь пойдет немного позже).
Следует отметить, что столицей страны по Конституции провозглашался не Пхеньян, а Сеул[319]. В черновике Основного закона присутствовала фраза, что «город Пхеньян будет столицей до создания объединенного правительства»[320], но в окончательный вариант это предложение не вошло: правительство Ким Ир Сена должно было заявить о своей легитимности на территории всей Кореи. Произошло это в ходе крайне необычной процедуры.
Предполагалось, что Народный комитет Северной Кореи будет переформирован в Кабинет министров КНДР на первой сессии нового парламента страны – Верховного народного собрания (ВНС). Выборы в ВНС на Севере состоялись 25 августа, по официальным данным, в них приняли участие 99,97﹪ избирателей. Конечно, все они проходили по одномандатным округам и в каждом округе был только один кандидат, как это обычно и бывало в социалистических странах.