совмина РСФСР, а Московский – заместителем, как раньше Иванов. Хотя Московский, несмотря на отсутствие опыта, оказался талантливым дипломатом, к тому моменту, когда он был назначен в Пхеньян, было слишком поздно: посредственный Иванов и совершенно некомпетентный Пузанов полностью потеряли управление КНДР.
Беспомощность советских послов имела не только политические, но и экономические последствия. Послевоенный экономический курс Ким Ир Сена был намного более независимым от СССР, чем раньше. Ким стремился подражать ранней сталинской, а не маленковско-хрущевской экономической модели. Поэтому, в частности, северокорейский вождь чрезвычайно энергично взялся за коллективизацию сельского хозяйства[467]. Как и когда-то в Советском Союзе при Сталине, ресурсы, извлеченные из сельского хозяйства, направлялись в тяжелую промышленность.
Тогдашнее советское руководство не могло позволить себе напрямую осудить такой курс. КНДР считалась народной демократией, активно строящей социализм, а строить социализм полагалось, идя по тому же пути, который прошел СССР. Многие в Москве после смерти Сталина сомневались в правильности его курса, но пока сталинские методы управления страной не были официально осуждены.
Политика коллективизации принесла свои трагические плоды уже в конце 1954 года, когда в стране перестало хватать зерна, чтобы прокормить людей. Чиновники, пытаясь выполнить план, облагали крестьян дополнительными поборами, так что у колхозников не оставалось средств, чтобы содержать себя и свои семьи[468]. Бывало, что с людей взимали вдвое больший налог, чем полагалось по закону[469]. Некоторые северокорейские чиновники были сильно обеспокоены происходящим; часть из них делилась своими тревогами с советским посольством, надеясь, что Москва повлияет на ситуацию[470].
Первоначальной реакцией Ким Ир Сена на происходящее стали повсеместное закручивание гаек и запрет на частную торговлю рисом по всей стране, объявленный 5 декабря 1954 года[471]. Конечно, такие меры только усугубили проблему. Появились первые сообщения о голодных смертях. В условиях общегосударственного кризиса и давления со стороны советского посольства[472] Ким Ир Сен отступил. Правительство отменило запрет на торговлю рисом[473], снизило налогообложение крестьян и закупило за границей необходимое зерно[474]. Это спасло жизни немалому числу северокорейцев. Но проблема была в том, что вождь считал такое отступление временной мерой. Ни тогда, ни десятилетия спустя Ким Ир Сен не осознал, что плановая экономика в принципе не способна поддерживать интенсивный рост.
Дипломаты из более либеральных стран соцлагеря были в ужасе от того, что происходило. Сотрудник болгарского посольства признался своим советским коллегам, что во время визита в северокорейскую больницу ему было больно видеть истощенных корейцев и что он с горечью думал о том, что Пхеньян пытается скрыть происходящее в стране от дипкорпуса «братских стран»[475].
Примерно в это же время в КНДР началось движение «Чхоллима», названное по имени крылатого коня из корейской мифологии. Это была довольно типичная для социалистических стран кампания по экономической мобилизации. Ее главной целью было мотивировать рабочих трудиться больше за ту же зарплату. Хотя такие кампании, лишенные материальной стимуляции труда, были не очень-то эффективны, КНДР регулярно проводила их и в последующие годы[476].
В целом можно сказать, что после смерти Сталина сталинизм продолжал жить и развиваться в Северной Корее. Методы, которыми руководствовался Ким Ир Сен, были, несомненно, сталинскими. В определенной степени Ким Ир Сен следовал модели раннего сталинизма с куда большим рвением, чем его к этому призывал сам Сталин в последние годы своей жизни[477]. Хотя Ким не возражал, когда продукты для него и его семьи закупались на рынке[478], но, когда речь шла о стране в целом, Ким Ир Сен проводил твердую линию на создание плановой экономики, максимальную централизацию и государственное распределение товаров по квотам и карточкам. В 1950-х Москва все еще ограничивала его свободу действий, и он не мог полностью перестроить экономику под свое видение. В будущем, когда ситуация изменилась, именно это он и сделал.
Культ Ким Ир Сена тоже продолжал развиваться, приобретая черты, которых не было в культе Сталина, по модели которого он был когда-то создан. Например, в книге, изданной в 1955 году, имя и цитаты из Ким Ир Сена печатались особым жирным шрифтом; в сталинском СССР такой традиции никогда не было[479].
Наконец, еще одной типичной чертой сталинизма было маниакальное стремление руководства видеть в проблемах, с которыми сталкивалась страна, происки иностранных разведок. КНДР не стала исключением: государство даже выпускало специальные учебники, объясняющие, как надо ловить шпионов[480].
Семья Ким Ир Сена выросла за первое послевоенное десятилетие. Ким Сонэ родила двух сыновей. Пхёниль родился в 1954-м, а Ёниль – в 1955 году. Но в эти же годы Ким Ир Сен потерял одного из своих самых близких и дорогих друзей – первую жену Хан Сонхи. Говорят, что Сонхи пришлось не по душе то, что Ким Ир Сен жил вместе с Ким Сонэ. Хан Сонхи сказала вождю, что создавать новую семью после смерти Ким Чонсук – это неуважение и к памяти его второй жены, и к той любви, которая была между ними, Ир Сеном и Сонхи. Ким Ир Сен почувствовал себя оскорбленным и перестал общаться с Хан Сонхи и поддерживать ее семью. Сонхи позже умерла простой рабочей[481].
Прежде чем перейти к следующей главе, стоит еще раз бросить взгляд на политическую обстановку в Северной Корее тех лет. Итак, Пак Хонён и его товарищи из числа подпольщиков колониальной Кореи были фактически уничтожены. Фракция советских корейцев была ослаблена, ее члены все больше тяготели к союзу с выходцами из Китая. Последняя, решающая битва за власть в Северной Корее развернулась между Ким Ир Сеном и этой неофициальной оппозиционной коалицией.
Глава 8Победа над оппозицией
25 февраля 1956 года стало поистине историческим днем, навсегда изменившим весь социалистический лагерь. В этот день на XX съезде КПСС первый секретарь ЦК Никита Хрущев выступил с речью, осуждающей сталинское наследие. Хрущев говорил немыслимые вещи. Тот, которого считали непогрешимым вождем народов, отдавал приказы о казни невинных. Он был не верным учеником Ленина, а человеком, исказившим ленинские заветы. Сталин, говорил Хрущев, был никуда не годным руководителем, и его ошибки принесли много страданий и горя советским людям[482].
Не будет преувеличением сказать, что эта речь произвела грандиозный эффект на все человечество. Хрущев открыл дорогу радикальной либерализации социалистических стран. Из тюрем выходили политические заключенные. Ослаблялась цензура, в печати стали появляться публикации, о которых раньше нельзя было и помыслить. Ни одна речь в мировой истории не повлияла на улучшение жизни такого числа людей за столь короткий срок, как это историческое выступление Никиты Хрущева.
Северная Корея была одной из стран, на политическую жизнь которых речь оказала самое непосредственное влияние. Когда делегата от КНДР на XX съезде, вице-маршала Чхве Ёнгона, как и остальных иностранцев, не пустили на закрытое заседание, вряд ли он представлял, что произойдет в этот день. Для части северокорейской элиты речь Хрущева стала сигналом того, что начинаются новые времена. КПСС обвинила Сталина в создании собственного культа, узурпации власти в ущерб деятельности ЦК, самоуверенном и бездарном руководстве армией во время войны – и много кто в ТПК мог показать пальцем на человека, которому можно было бы предъявить сходный, если не вообще тождественный список обвинений.
В пхеньянских верхах стал оформляться заговор против вождя[483]. Главной движущей силой этого заговора стали выходцы из Китая. Советская фракция была ослаблена, а фракция коммунистов-подпольщиков колониальных времен практически уничтожена. Неофициальным лидером заговорщиков считался Чхве Чханик, один из заместителей Ким Ир Сена по Кабинету министров. В случае победы оппозиции он должен был встать во главе ТПК[484]. Чхве Чханик был выходцем из китайской фракции. В Китае он прожил около десяти лет, в течение которых тесно сотрудничал с КПК.
Это был странный союз тех, кто желал перемен, тех, кто не любил Ким Ир Сена, тех, кто стремился избавиться от своих врагов в ЦК, и тех, кто просто жаждал власти. Некоторые из членов оппозиции, включая Чхве Чханика, ранее помогали Ким Ир Сену в его атаках на своих противников, включая советских корейцев[485]. Но теперь всю эту необычную группу объединяла одна цель: свержение Ким Ир Сена.
Заговорщики практически не владели искусством политической интриги, что в конце концов и обрекло их на поражение – ведь их враг был в этом искусстве искушен, как очень немногие.
19 марта Ким Ир Сен получил копию речи Хрущева[486]