Глава 11Изоляция страны, набеги на Юг и идеи чучхе
Весь следующий, 1966 год отношения между КНДР и Китаем стремительно ухудшались. При этом отказ Мао помочь Ким Ир Сену со второй Корейской войной был не единственной причиной ссоры бывших союзников.
Еще одной стало то, что в мае 1966 года Мао Цзэдун объявил о начале Великой пролетарской культурной революции. События, развернувшиеся после этого в Китае, не имели аналога во всей предыдущей истории соцлагеря. Мао заявил, что руководство КПК (кроме него самого, конечно) прогнило насквозь, и призвал революционные массы, в первую очередь юношей и девушек, вести «огонь по штабам». В течение нескольких лет отряды красногвардейцев-хунвейбинов – фанатично преданной Мао Цзэдуну молодежи – наводили ужас на страну, нападая, подвергая унижениям, избиениям и пыткам всех тех, кого они могли заподозрить в недостаточной преданности Великому Кормчему[583]. Хунвейбиновский террор входил в полное противоречие с идеями Ким Ир Сена о том, как надо управлять государством. Ким любил жесткий порядок в духе Сталина, а не управляемый хаос в стиле Мао. С врагами вождя должна разбираться подотчетная ему политическая полиция, а не агрессивно настроенная толпа его последователей, считал Ким Ир Сен. «Культурная революция» явилась еще одной причиной для Пхеньяна отдалиться от Пекина.
Символом новой эпохи стала редакционная статья в «Нодон синмун» от 12 августа 1966 года – «Будем защищать самостоятельность». В статье содержались нападки как на «современных ревизионистов», так и на «догматиков», под которыми подразумевались соответственно СССР и КНР. Теперь Пхеньян считал обе эти социалистические страны недружественными[584].
Вряд ли удивительно, что трения между Китаем и КНДР стали приводить и к пограничным конфликтам. Северная Корея стала устанавливать транспаранты с осуждающими Мао лозунгами по берегам рек, пограничных с КНР; эти лозунги оставались там до 1968 года[585]. Показательно, что в то время дети в приграничном северокорейском городе Синыйчжу под влиянием антимаоистской пропаганды регулярно ходили к побережью реки Ялу, разделяющей КНДР и КНР, и бросали камни в сторону Китая. Конечно, Ялу – довольно широкая река и добросить камень до китайского берега было нереально, но тут важен был поступок, а не результат[586]. Тем временем Пекин начал оказывать давление на КНДР, требуя отдать Китаю часть горы Пэкту, через которую проходит китайско-северокорейская граница. В какой-то момент КНР даже пригрозила Северной Корее военной операцией, если требования Пекина не будут выполнены[587].
Тогда же в Северной Корее произошло довольно необычное событие: волнения учащихся, косвенно инспирированные КНР. Эти школьники были не северокорейцами, а членами китайской диаспоры в КНДР, насчитывавшей тогда около 10 000 человек[588]. В том же мае 1966 года, когда Мао провозгласил «культурную революцию», подростки организовали в Пхеньяне патриотически окрашенный поход в горы, во время которого несли с собой флаг КНР и выкрикивали лозунги: «Да здравствует Председатель Мао! Да здравствует Коммунистическая партия!» Секретарь школьной организации ТПК попытался остановить их: «Если американская сволочь это увидит, они скажут, что сюда вернулась армия добровольцев!» Школьники были возмущены, восприняв действия секретаря как наглую попытку запретить им любить родину.
Конфликты такого рода стали происходить все чаще, и какое-то время Пхеньян пытался найти компромисс. Но 23 августа 1966 года школьники решили взять пример с соотечественников-хунвейбинов и вломились в кабинет школьного партсекретаря. Закрыть на это глаза северокорейское начальство уже не могло, и довольно быстро школа была расформирована. Схожие эпизоды с китайскими школьниками происходили и в провинции, и закончились они так же, как и в Пхеньяне[589]. После этого государство выдвинуло китайцам ультиматум: они будут почти полностью отрезаны от карточной системы, если не примут гражданства КНДР или не уедут в Китай. Началась самая мрачная эпоха в истории северокорейских китайцев. Вскоре диаспора как социальная группа была полностью уничтожена[590].
С учетом резкого ухудшения отношений с Китаем Ким Ир Сен стал забрасывать пробные шары в сторону Советского Союза, где как раз недавно сменилась власть: в 1964 году был отправлен в отставку Хрущев и ему на смену пришел Леонид Брежнев. С Брежневым Ким Ир Сен встретился в 1966 году; это был довольно странный саммит, так как происходил он не на земле, а на борту ракетного крейсера рядом с Владивостоком. Главы СССР и КНДР договорились попробовать начать отношения между двумя странами с чистого листа[591].
Но запросы Ким Ир Сена в итоге оказались для Москвы чрезмерными. Как показали последующие переговоры, Ким был готов осуждать Мао и публично поддерживать акции Москвы вроде вторжения в Чехословакию, но в ответ он требовал, чтобы СССР не только оказывал КНДР экономическую помощь, но и делился с Пхеньяном разведданными по третьим странам, а также выполнял запросы Ким Ир Сена во внутренней политике. Ким ненавидел Хрущева, которого считал виновным в событиях 1956 года, и хотел, чтобы советская пресса публично осуждала бывшего первого секретаря[592]. Поэтому «великой советско-корейской дружбе» было не суждено возродиться, хотя в открытых публикациях как СССР, так и КНДР продолжали характеризовать друг друга как друзей и союзников.
Одним из немногих глав государств, посещавших в эти годы КНДР, был Нородом Сианук – эксцентричный камбоджийский король, который в годы Второй мировой успел посотрудничать и с вишистской Францией, и с Японской империей, а в 1955 году неожиданно отрекся от престола и стал править страной в качестве премьер-министра и главы Народно-социалистического сообщества. Вряд ли можно ожидать, что человек с такой биографией подружится с Ким Ир Сеном, но в итоге вышло именно так: они стали хорошими друзьями и северокорейский вождь даже давал Сиануку публиковаться в «Нодон синмун»[593].
Но в основном в эти годы Ким Ир Сена занимала внутренняя политика. В октябре 1966 года он созвал Вторую партконференцию. И по сей день об этом мероприятии известно довольно мало; но вот то немногое, что мы знаем. Во-первых, партийная должность Ким Ир Сена была переименована – теперь он был не председателем, а Генеральным секретарем ЦК ТПК. Это был, конечно, жест в сторону СССР – должность председателя ЦК существовала в Китае, а в Советском Союзе весной того же 1966 года, после XXIII съезда КПСС, должность первого секретаря ЦК КПСС была переименована в секретаря Генерального.
Кроме того, по имеющимся сведениям, на партконференции ряд больших чиновников был подвергнут критике за отсутствие успехов на южнокорейском направлении. И на той же конференции другие номенклатурщики, угадав желания вождя, выступили за то, чтобы провозгласить Ким Ир Сена не просто неограниченным властителем КНДР, но человеком, согласие с мыслями и идеями которого будет обязательным для каждого без исключения северокорейца[594].
Поскольку теперь Пхеньян стремился представить себя как альтернативу и Москве, и Пекину, КНДР требовалась идеология, которую можно было презентовать как подходящую альтернативу и марксизму-ленинизму (в советском исполнении), и идеям Мао Цзэдуна. То, что из этого получилось, стало едва ли не самым комичным эпизодом северокорейской истории.
Одним из чиновников, вычищенных в период Второй партконференции, был Ким Чханман – тот самый человек, который впервые начал активно использовать термин «чучхе» в 1950-х. Напомню, что это слово отражало устаревшее значение слова «субъект» – «основная движущая сила» – и использовалось в качестве философско-идеологической основы выхода КНДР из-под советского влияния. В первой половине 1960-х годов слово «чучхе» особо не раскручивали, хотя время от времени этот термин и появлялся в партийных публикациях.
Теперь, когда Ким Чханман был смещен со своих постов, Ким Ир Сен решил позаимствовать выдуманный им термин для «своей» идеологии – «идей чучхе». Вождь сказал «надо» – аппарат ответил «есть». С 1966 года Северная Корея стала с необычайным рвением раскручивать слово «чучхе» во внутренней и внешней пропаганде. Проблема заключалась в том, что у Ким Ир Сена не было высшего образования и он имел довольно смутное представление и о марксизме, и о философии вообще. Слово «чучхе» он употреблял, просто чтобы показать назойливым посланцам Кремля, что эта страна принадлежит ему, а не им – и все. Сама же нарождающаяся новая северокорейская идеология, основанная на полном и безусловном подчинении вождю, обычно описывалась без привлечения этого слова. Поэтому, когда от северокорейских идеологов требовалось объяснить, что же, собственно, представляют собой «идеи чучхе», они ограничивались одной фразой: «Человек – хозяин всего», повторяя ее на все лады. От пропагандистов требовалось преподносить эту фразу как лучезарную вершину всей философии человечества, и это привело к появлению исключительно репетативных текстов, наподобие нижеследующего. Цитата, приведенная ниже, взята из самого главного северокорейского справочника – Большой корейской энциклопедии:
Идеи чучхе состоят из философских основ и социо-исторических основ, а также из руководящих принципов революции и строительства. Философская основа – важный компонент идей чучхе. Из философских принципов идей чучхе важнейшим является принцип, показывающий роль, которую в мире занимает человек, и принцип, показывающий фундаментальные особенности человека. Среди философских принципов идей чучхе важнейшее место занимает принцип, показывающий роль, которую в мире занимает человек: принцип, что человек – хозяин всего и решает все. Этот философский принцип является фундаментальным принципом, отвечающим на базовый вопрос чучхейской философии о том, какое место занимает в мире и какую роль в нем играет человек, и в силу этого он является основной для всех философских принципов и отражает общий фундамент идей чучхе. То, что человек – хозяин всего, означает, что он – хозяин мира и своей судьбы. Иными словами, это означает, что не человек подчинен окружающему его миру, а он является единственным существом, которое само подчиняет природу и общество своей воле и требованиям и управляет ими. Это показывает место, которое занимает в мире человек. То, что человек занимает место хозяина в мире, не означает, что он управляет бесконечным миром в практическом смысле. Настоящим смыслом этого принципа является то, что не внешний мир управляет человеком, а человек живет, управляя всем в природе и обществе, и является хозяином всего