Корейская диаспора в Маньчжурии 1920-х быстро росла. Многие из этих корейцев как раз и были политэмигрантами. Как и почти в любой политически активной диаспоре, в среде маньчжурских корейцев возникали различные ассоциации и объединения, и часть их симпатизировала новой популярной западной идеологии – идеям коммунизма.
Прошло всего несколько лет, как Гражданская война в России окончилась победой Красной армии и привела к созданию СССР. Коммунистическая идеология, которой придерживался Советский Союз, призывала к независимости колоний и равенству наций и рас, так что неудивительно, что она быстро стала популярной среди антияпонской части корейской интеллигенции.
Другим фактором, повлиявшим на популярность коммунистических идей среди корейцев Маньчжурии, стал начинающийся кризис в регионе. В конце 1920-х годов неудачные попытки Чжан Цзолиня по завоеванию «внутреннего» Китая привели к обвалу экономики Маньчжурии. Да и сама перспектива сохранения маньчжурской независимости стала выглядеть довольно туманной. Большая часть Китая к тому времени была объединена под властью нанкинского правительства полководца Чан Кайши, который планировал присоединить к Китайской Республике и Маньчжурию.
Наконец, еще одним событием стала гибель самого Чжан Цзолиня. 4 июня 1928 года он был убит японскими агентами: Токио надеялся привести к власти в Маньчжурии своего человека. Этим планам не суждено было сбыться: Чжан Сюэлян, сын Чжан Цзолиня, сумел быстро взять власть в регионе в свои руки, став преемником убитого отца.
Да, время, когда Ким Сончжу стал учеником Ювэньской средней школы, было поистине эпохой стремительных перемен. Однако судьба семнадцатилетнего юноши не казалась необычной для молодого человека из высших слоев среднего класса маньчжурских корейцев. Его жизненный путь сулил большие надежды и возможности. Уже само то, что он ходил в среднюю школу, выделяло его среди многих других жителей Китая, большая часть которых в конце 1920-х годов оставалась неграмотной[19]. Кроме того, он учился на иностранном языке, что само по себе не могло не внушать уважения.
Именно тогда, в Ювэньской школе, у Сончжу впервые проснулся интерес к коммунистическим идеям. Довольно вероятно, что на юношу повлиял один из его учителей – Шан Юэ, который преподавал в Ювэне в начале 1929 года. Судя по воспоминаниям Шана, тогда представление о том, что такое марксизм и коммунизм, у него – и, соответственно, у его учеников – было довольно поверхностным. Много позже Шан вспоминал, что материалы для тех уроков, на которых он рассказывал детям о коммунистических идеях, состояли всего из одной брошюры – перевода работы Ленина «Империализм, как высшая стадия капитализма» на английский язык[20].
Самого Сончжу Шан Юэ описывал так: «Школьник-кореец с круглым лицом и большими глазами, немногословный, но пунктуальный»[21]. Десятилетия спустя учитель Шан вспоминал, что он старался привить Ким Сончжу и другим ученикам-корейцам ненависть к Японской империи и корейским помещикам[22].
С учетом того, в какой семье рос Сончжу, вряд ли удивительно, что рассказы Шан Юэ упали на благодарную почву. «Империализм, как высшая стадия капитализма» Ленин написал в 1916 году в Швейцарии. В этой работе будущий основатель СССР утверждал, что сама капиталистическая система приводит к созданию монополий, которые начинают подчинять своим интересам правительства с целью внешней экспансии. Монополии, по словам Ленина, нуждаются в колониях как источниках ресурсов. И, что чрезвычайно важно для нашего повествования, в «Империализме…» была напрямую упомянута судьба Кореи. «И не придется ли признать, что "борьбу" японца против аннексий можно счесть искренней и политически честной исключительно в том случае, если он восстает против аннексии Кореи Японией, если он требует свободы отделения Кореи от Японии?» – писал Ленин[23].
Интересно, что позже Ленин вспоминал об этом пассаже со стыдом. Уже после Февральской революции он объяснял своим читателям, что хотел написать не про Японию и Корею, а про Россию и ее национальные окраины, и был вынужден упомянуть корейскую тему только для того, чтобы его работа могла пройти царскую цензуру[24]. Парадоксальным образом вполне возможно, что этим актом самоцензуры Ленин оказал намного большее влияние на ход истории, чем если бы тогда он все-таки обратился к судьбе Финляндии и Польши.
«Теоретическая подготовка» Ким Сончжу в вопросах марксизма-ленинизма на тот момент ограничивалась одной работой Ленина, и, как замечали знавшие его люди, это привело к тому, что у будущего вождя Северной Кореи сложилось очень поверхностное представление об этом учении[25]. В целом Сончжу мало интересовали теоретические построения Маркса или Ленина о базисе и надстройке, о первоначальном накоплении и тому подобная политэкономия. Его привлекала идеология, вооружившись которой можно было бы свалить ненавистный ему режим японских колонизаторов и построить общество, где государство обеспечит каждому своему гражданину базовые потребности.
Согласно официальной северокорейской историографии, Ким Хёнчжик умер в 1926 году. Это утверждение похоже на правду: примерно тогда же его сыновья разошлись и пошли совсем разными жизненными дорогами. Судьба самого старшего из четверки, Ким Рёнхо, остается неизвестной. Чхольчжу, как уже упоминалось выше, позже был арестован японцами, и сведения о его судьбе теряются после ареста. Но особенно интересно сложилась судьба самого младшего брата – Ёнчжу. Он, единственный из всей семьи Ким, в определенной степени стал японским лоялистом.
Ёнчжу принял новое имя – Ким Ильсон. Имя было выбрано неспроста: «Ильсон» буквально означает «Япония и Корея»[26]. Под своим новым именем Ким Ильсон работал переводчиком в японской армии – тут ему очень пригодилось блестящее владение китайским и японским языками[27]. Позже Ёнчжу рассказывал, что сделал это, чтобы защитить себя: двое из его старших братьев, Сончжу и Чхольчжу, стали на путь партизанской борьбы, и быть родственником сразу двух членов вооруженных антияпонских отрядов представлялось делом небезопасным. Поэтому, по словам Ёнчжу, он решил, что проще всего будет спрятаться, сделав то, чего от него никто не ожидает, – оставшись у всех на виду[28].
Но вернемся к нашему главному герою. В 1929 году Ким Сончжу вступил в Коммунистическое общество корейской молодежи. Эта организация не была связана с Ювэньской школой; она лишь предназначалась для неофициальных встреч местных корейских коммунистов. Сончжу назначили членом Детского союза этого общества и поручили проводить опросы среди школьников вместе с еще одним товарищем. Опрос не должен был носить политического характера: предполагалось, что они просто соберут информацию об именах, происхождении и возрасте учеников.
Опрос следовало производить в течение месяца, и каждую неделю Сончжу и его товарищ были обязаны докладывать о результатах главе общества – корейцу по имени Хо Со. Но Ким Сончжу не довелось даже выступить со своим первым сообщением: очень быстро и он, и все остальные члены общества были арестованы властями[29]. Как позже вспоминал сам Ким, тогда он учился в седьмом классе[30].
Сончжу провел в тюрьме пять месяцев. После того как несколько человек, хорошо знавших юношу, поручились за него, его освободили[31]. Возможно, власти считали, что пяти месяцев в тюрьме будет достаточно, чтобы молодой человек пересмотрел свои убеждения. На практике, однако, заключение оказало на Сончжу прямо противоположное влияние. Он вышел из тюрьмы твердым сторонником коммунистических идей.
Примерно в это же время Ким Сончжу стал записывать свое имя другими иероглифами. Как, возможно, знают читатели, имена в Восточной Азии состоят из нескольких иероглифов, каждый из которых имеет самостоятельное значение. Среди них много омонимов: если какие-то два имени произносятся одинаково, это не означает, что у них будет одинаковое значение.
Это же можно сказать и о новом имени нашего героя. По меньшей мере до 1929 года он использовал имя, данное ему при рождении, – Сончжу, «Опора святых»[32]. Скорее всего, это имя отражало христианские убеждения его семьи. Как бы то ни было, такое имя не подходило молодому коммунисту, и примерно с 1930 года Ким Сончжу стал записывать свое имя как «Становящийся опорой»[33]. Иными словами, и его старое, и его новое имя читались как «Ким Сончжу», но старое записывалось иероглифами как а новое – как Таким образом, Ким Сончжу взял другой иероглиф «Сон» для своего нового имени.
В конце 1920-х годов антияпонские активисты из числа маньчжурских корейцев предприняли очередную попытку объединить движение в единую организацию. Такой организацией стала Палата граждан, созданная в эти годы. У Палаты было свое боевое крыло – Корейская революционная армия[34].
Палата граждан объединяла людей разных политических взглядов – от правых до коммунистов. Одним из ее членов стал Ким Сончжу. На 1930 год его официальная должность в Палате называлась «член оргкомитета для регионов Фусун и Аньту Объединенного союза корейских крестьян восточных провинций»[35]