. Эта речь и принятые вслед за ней распоряжения положили начало тому, что в официальных публикациях назвалось «Движением третьего августа по созданию товаров народного потребления». По сути, это была кампания за переработку отходов производства. Из этих отходов стали вручную изготавливать различные изделия, что позволяло хотя бы частично компенсировать товарный голод в стране. Кроме того, движение дало людям возможность не работать на государство: когда гражданка или, реже, гражданин записывались в его участники, они могли больше не ходить на работу и не считаться при этом тунеядцами. Конечно, эти кустарные продукты были низкого качества, в результате чего в северокорейском языке появилось выражение «третьеавгустовский» в значении «низкокачественная поделка». Используется оно и в переносном смысле – например, «третьеавгустовские супруги» означает пару, которая живет вместе, не состоя в браке[778].
8 сентября 1984 года, примерно через месяц после начала Движения третьего августа, КНДР приняла Закон о совместных предприятиях[779]. Похоже, что этот закон был одобрен в том числе из-за провала второго семилетнего плана (1978–1984) по развитию северокорейской экономики – Пхеньян искал новые источники дохода. Закон разрешил создание предприятий в совместной собственности КНДР и иностранцев, участвовать в них могли иностранные фирмы и частные лица.
Закон о совместных предприятиях стал первым в длинном ряду северокорейских попыток привлечения иностранных инвестиций, ни одна из которых в итоге не оказалась особо удачной. В результате в рамках этого закона были созданы только 53 предприятия и 27 из них (то есть больше половины) были основаны членами Ассоциации северокорейских граждан в Японии[780]. Иными словами, закон оказал очень небольшое влияние на собственно северокорейскую экономику, хотя и привлек внимание зарубежных обозревателей.
Отвержение китайского пути означало, что внимание Пхеньяна переключалось на Москву, и отношения КНДР с Советским Союзом впервые за два десятилетия стали относительно теплыми. Изменения начались примерно в 1982 году. В то время в СССР все еще правил Брежнев: дружелюбный и тщеславный кремлевский старик казался Ким Ир Сену менее опасным человеком, чем полный хитроумия и энергии Дэн Сяопин. Дружественные отношения с Советским Союзом продолжились и при преемниках Брежнева, Юрии Андропове и Константине Черненко. Последнему Ким Ир Сен нанес личный визит в 1984 году. Во время встречи с Черненко северокорейский вождь принял подарки советского генсека[781] и предложил советской стороне снять фильм о том, как в 1946-м Ким Ир Сена спас от покушения советский офицер (напомню, что офицера звали Яков Новиченко).
После того как советская сторона дала добро на проект, началось самое интересное. Проблема была в том, что официальные взгляды на то, что именно происходило в Северной Корее в 1940-х годах, у КНДР и СССР сильно не совпадали, и прийти к компромиссу оказалось непросто. В результате, например, в фильме появилось упоминание, что Красная армия сражалась с японцами бок о бок с «Корейской народной армией» (а не «Народно-революционной», как учили в КНДР). Конечно, в 1945 году КНА еще не существовало, но, по крайней мере, это была настоящая, а не вымышленная организация. В то же время в своем дубляже северокорейцы все равно поменяли упоминание о КНА на «Корейскую народно-революционную армию». Получившийся фильм вышел в советский прокат под названием «Секунда на подвиг», а в северокорейский – «Соратники навсегда». По стилю это было что-то среднее между советским и северокорейским кино; неудивительно поэтому, что фильм снискал популярность в КНДР и полностью провалился в советском прокате[782].
СССР эпохи застоя вообще был популярной страной в Северной Корее. Поездка в капиталистическую страну даже для большей части элиты казалась чем-то немыслимым, потому Советский Союз стал для северокорейцев своего рода субститутом Запада. В СССР они видели страну (относительного) процветания и свободы. Не были исключением даже родственники Ким Ир Сена. Его дочь Ким Гёнхи училась в МГУ[783], а другие члены августейшей семьи, особенно женщины, регулярно посещали советскую столицу[784].
Здесь стоит заметить, что правящее семейство примерно в те же годы превратилось во вполне юридическую сущность: его члены были исключены из реестров граждан КНДР и проходили по совершенно особой статье. Поэтому, когда, например, Ким Чен Ир женился на своей невесте, по бумагам это проходило совершенно не так, как обычное бракосочетание в Северной Корее.
У наследника престола было немало жен. По некоторым свидетельствам, первую из них звали Хон Ильчхон. Она вышла замуж за Ким Чен Ира в 1966 году, через три года, в 1969-м, они развелись. От этого брака родилась первая дочь будущего Любимого руководителя Ким Хэгён. Несмотря на развод, отношения между Ким Чен Иром и Хон Ильчхон оставались неплохими, и позже Любимый руководитель назначил бывшую жену ректором университета, названного в честь его деда Ким Хёнчжика.
Второй женой Ким Чен Ира была Сон Хэрим, ставшая матерью его старшего сына Ким Чоннама. Ким Ир Сену Хэрим не нравилась, и в результате Чоннам рос в одиночестве, будучи изолированным и от элиты, и от обычных северокорейцев[785]. Сестра Хэрим Сон Хэран позже бежала из КНДР; в 2000 году вышли ее мемуары «Дом с глициниями»[786].
Ким Чен Ир не был первым мужем Сон Хэрим. До этого она была замужем за Ли Пхёном, сыном главного северокорейского писателя Ли Гиёна. Неодобрение Ким Ир Сена привело к тому, что ей пришлось развестись и с Чен Иром. Сон Хэрим умерла в Москве в 2002 году. Ким Чоннам периодически приезжал в Россию и ухаживал за ее могилой на Троекуровском кладбище, пока в 2017 году не был убит в Куала-Лумпуре – практически наверняка по приказу своего сводного брата Ким Чен Ына[787].
Третьей женой Ким Чен Ира стала Ким Ёнсук. В отличие от Сон Хэрим, Ким Ир Сену она пришлась по душе. От этого брака у Ким Чен Ира были две дочери: Ким Сольсон и Ким Чхунсон; говорят, что Сольсон имя выбрал лично Ким Ир Сен[788].
Четвертой и самой важной женой Ким Чен Ира была Ко Ёнхи. Самой важной она оказалась потому, что 8 января 1984 года родила сына Ким Чен Ына, который много позже, в 2011 году, унаследовал страну от своего отца[789]. От этого брака у Ким Чен Ира было еще два ребенка – сын Чончхоль и дочь Ёчжон.
Ко Ёнхи родилась в 1952 году в Осаке; ее семья переехала в КНДР, когда ей было десять лет. Ёнхи стала танцовщицей в самом престижном ансамбле страны – «Мансудэ»; там она и познакомилась с Ким Чен Иром. Ко Ёнхи была талантливой девушкой; в последний день 1972 года «Нодон синмун» сообщила, что указом Ким Ир Сена ей присвоено звание заслуженной артистки[790]. Тогда ей было всего 20 лет.
В пятый и последний раз Ким Чен Ир вступил в брак уже после смерти отца, но для полноты нашего рассказа здесь стоит упомянуть и его пятую жену. Ее звали Ким Ок; она была гораздо младше Ким Чен Ира и производила впечатление женщины властной и амбициозной. После того как к власти в КНДР пришел Ким Чен Ын, появились сообщения, что он избавился от мачехи, сослав ее в концлагерь[791].
Многим наблюдателям казалось, что кимирсеновский порядок вещей может продолжаться еще очень долго без каких бы то ни было изменений, но перемены пришли оттуда, откуда их не ждали. В далекой Москве в марте 1985 года умер Генеральный секретарь ЦК КПСС Константин Черненко. Политбюро ЦК собралось на срочное совещание, чтобы избрать его преемника. На этом заседании глава МИДа СССР Андрей Громыко произнес, возможно, главную фразу второй половины XX века: «Когда думаешь о кандидатуре на пост Генерального секретаря ЦК КПСС, то, конечно, думаешь о Михаиле Сергеевиче Горбачеве». Как знают читатели, избрание Горбачева главой партии привело к тектоническим сдвигам в мировой геополитике, итогом которых стало исчезновение Организации Варшавского договора, КПСС и самого Советского Союза.
Незадолго до избрания Горбачева столичный регион Южной Кореи столкнулся с природной катастрофой: сильнейшие дожди за всю историю наблюдений привели к наводнению. Когда об этом узнали в Пхеньяне, КНДР предложила Югу свою помощь. Возможно, Пхеньян рассчитывал, что Сеул оттолкнет протянутую руку и будет выглядеть и глупо, и довольно жестоко. Однако после жарких дебатов в правительстве Юг согласился принять северокорейскую помощь[792].
Эта новая необычная атмосфера открыла путь небольшому чуду. Двум Кореям удалось договориться о том, что стало самым добрым и трогательным событием на полуострове эпохи холодной войны, – встрече разделенных корейских семей. После окончания Корейской войны у сотен тысяч корейцев остались родственники по ту сторону железного занавеса, занавеса еще более непроницаемого, чем его аналог в Европе. Многие из них думали, что уже никогда не увидят своих близких.
Однако благодаря усилиям дипломатов Пхеньяна и Сеула сторонам удалось договориться об организации встречи. КНДР и Республика Корея обменялись списками членов семей. Тех, кому повезло, отобрали в качестве участников будущей встречи. По плану, северяне должны были посетить Сеул, южане – Пхеньян, а в двух столицах должны были пройти совместные культурные мероприятия.