В бригаде служили и советские корейцы. О двух из них, наверное, следует сказать особо. Первым был Эрик Александрович Мун. Его корейское имя – Мун Иль – стоит запомнить, поскольку в нашем повествовании он появится еще не раз. В то время Мун Иль служил радиоинструктором в 88-й бригаде. Там он познакомился с Ким Ир Сеном и стал его близким другом и, как потом увидят читатели, позже сыграл чуть ли не ключевую роль в восхождении Кима на северокорейский политический олимп.
Вторым был Ким Боннюль – бывший председатель колхоза, арестованный по обвинению в финансовых растратах и спасенный от заключения амнистией, инициированной Апанасенко[120]. После 1945 года он, как и многие, перебрался на Север, но его судьба была очень нетипичной, так как ему, одному из немногих, удалось пережить чистку советских корейцев, развернутую во второй половине 1950-х годов Ким Ир Сеном. Ким Боннюль, которого в 88-й бригаде все знали в первую очередь как водителя трактора[121], умер в Пхеньяне в 1995 году в звании вице-маршала[122].
Можно только представить, что потом думали о карьерах всех этих людей их бывшие сослуживцы по 88-й. Но, конечно, все понимали, что единственной причиной их взлета было то, что их соратник – комбат Ким Ир Сен – стал вождем Северной Кореи.
Наконец, в бригаде служили и простые советские граждане – не корейцы и не китайцы. Большая часть из них не были русскими; в бригаде служили нанайцы, нивхи и представители других малых народов Дальнего Востока. Причина была простой – бригаду готовили к разведработе, а для того, чтобы вести ее в Маньчжурии или Корее и не вызвать подозрений, следовало внешне походить на местных жителей.
88-я бригада унаследовала инфраструктуру партизанских лагерей «А» и «В» и, таким образом, дислоцировалась в двух деревнях на Дальнем Востоке. Основная база располагалась в бывшем лагере «А» в Вятском – к северо-востоку от Хабаровска. Там жил личный состав бригады и их семьи. Вторая, малая база располагалась на месте лагеря «В» в Океанской рядом с Владивостоком. Именно со второй базы служащие бригады совершали разведывательные вылазки в Маньчжоу-го и Корею.
Следует заметить, что Ким Ир Сен в них не участвовал[123]. Вернувшись в СССР после поисков Вэй Чжэнмина, он провел несколько месяцев в лагере «В»[124]. В конце марта 1942 года, после того как значительная часть партизан была переброшена в лагерь «А», Ким был назначен ответственным военным и политическим работником лагеря «В» среди остававшихся там партизан[125]. В июле того же года Ким Ир Сен был вызван в Хабаровск, где 22-го числа генерал Апанасенко провел ему, Чжоу Баочжуну и Ли Чжаолиню сорокаминутный инструктаж о целях и задачах бригады[126]. После этого Ким Ир Сен передислоцировался в Вятское[127].
В том же 1942 году, когда была создана 88-я бригада, Ким Ир Сену поручили написать историю Армии первого направления АОАСВ, в которой он ранее служил. Большая часть командиров этой армии была мертва, Ким Ир Сен оказался единственным, кто занимал в ней высокое положение и кому удалось выжить, поэтому задача легла на его плечи[128]. Много лет спустя, в 1987 году, работа была опубликована в Китае[129]. В сборнике, в состав которого она вошла, не указывался автор. Но через несколько лет, когда атмосфера в Китае стала более свободной, редактор сборника Цзинь Юйчжун[130] подтвердил авторство Ким Ир Сена[131]. Видимо, это самая ранняя из всех сохранившихся работ будущего вождя.
В целом Ким Ир Сен написал доклад в довольно сухом стиле, хотя в нескольких местах все равно чувствовалась рука автора. Так, Ким регулярно подчеркивал, как нелегко было китайцам и корейцам сотрудничать друг с другом. Ким Ир Сен рассказывал, что взаимное недоверие корейцев и китайцев в армии и так было нередким, но оно еще и активно подогревалось японской пропагандой. Особенно эмоционально Ким вспоминал о чистке корейцев в ходе дела Группы за народное благосостояние – по оценке Ким Ир Сена, пятьсот человек было расстреляно по ложным обвинениям в ходе этой чистки[132].
Личный состав бригады проходил подготовку для работы в составе разведотрядов и ударных частей. В первую очередь бойцов планировали использовать для сбора информации о противнике[133]. Кроме того, у командования оставались какие-то надежды на будущее возрождение партизанского движения в Маньчжурии, и оно надеялось, что личный состав бригады можно будет использовать как агитаторов, призывающих жителей Маньчжоу-го вступать в ряды сопротивления[134].
Бойцам преподавали самые различные дисциплины. Среди курсов, пройденных служащими бригады, были химзащита, метание гранат, ликвидация индивидуального противника, стрельба из стрелкового оружия, противотанковые операции, разведывательное дело, строевая подготовка, ходьба на лыжах[135] и даже десантирование с парашютом[136].
Кроме того, бойцы учили русский язык – и мало кто относился к этому занятию с таким энтузиазмом, как капитан Ким Ир Сен[137]. Командование хвалило комбата за его прилежность и успехи в изучении русского языка[138]. Некоторые китайские сослуживцы думали, что Ким Ир Сен тратит на язык слишком много сил: они не теряли надежды, что в какой-то момент вернутся на родину из СССР, и тогда русский будет им не очень и нужен[139]. Конечно, то, что к 1945 году Ким Ир Сен довольно свободно говорил по-русски, означало, что ему было намного проще общаться с командованием, и, несомненно, языковые навыки сыграли большую роль в его будущем приходе к власти[140].
К 1944 году японской контрразведке удалось поймать нескольких разведчиков из 88-й бригады. От них японцам стало известно о существовании базы в Океанской[141]. Тем временем информация, которая поступала от тех, кому удавалось вернуться, не внушала командованию особого оптимизма. В Корее полным ходом шла политика ассимиляции; и на полуострове, и в Маньчжурии сопротивление Токио было полностью уничтожено[142].
Жизнь в Вятском текла тихо и размеренно[143], по крайней мере по меркам военного времени. Бригада жила полностью отрезанная от внешнего мира под наблюдением органов советской госбезопасности. Тех, кто вызывал подозрения, отправляли на север, в лагеря у озера Эворон; назад эти люди уже не возвращались[144].
88-я бригада была тыловым соединением, поэтому ее снабжение не входило в число приоритетных задач командования[145]. От бригады ожидался переход на самообеспечение, и поэтому при ней существовало несколько крестьянских хозяйств, где выращивали коров и свиней. Судя по русским кличкам животных – Зорька, Красуля, Рябуша[146] – и по свидетельствам потомков военнослужащих бригады[147], заботы о животноводстве и вообще о снабжении бригады ложились на плечи советских солдат.
Таким образом, сам Ким Ир Сен не принимал прямого участия в этой странной военно-крестьянской жизни, но воспринимал ее как норму – и образец для подражания. В 1940 году его партизанская карьера закончилась сокрушительным поражением. Годы жизни, потраченные на борьбу с Японией, ушли впустую; он был вынужден бежать из Маньчжурии. Здесь же, в Вятском, он жил спокойной и безопасной жизнью советского офицера-тыловика.
Позже, в 1945 году, он увидел, как Япония объявила о своей капитуляции всего через неделю после вступления в войну Красной армии, и, конечно, для него это было самым главным доказательством высокой боеспособности РККА. Единственным формированием Красной армии, которое он знал по личному опыту, была 88-я бригада, поэтому неудивительно, что позже он организовал Корейскую народную армию (КНА) по образу и подобию этой бригады[148]. Даже на момент написания этой книги, десятилетия спустя после всех событий, описанных в этой главе, от солдат КНА ожидается поддержание самообеспечения части, как когда-то оно ожидалось от бойцов 88-й бригады. И кто знает, быть может, если бы Ким Ир Сен на собственном опыте почувствовал, сколько времени и сил занимает уход за животными, возможно, миллионы солдат КНА были бы избавлены от тягот сельскохозяйственных повинностей.
Существуют свидетельства, что во время службы Ким Ир Сена в бригаде произошел по меньшей мере один эпизод, который в итоге мог стоить ему карьеры. В июле 1944 года в бригаде состоялось очередное заседание парторганизации КПК. Происходило оно в обычной шумной атмосфере – выступающие не просто читали, а выкрикивали свои речи. И тут один из политработников китайского батальона поднялся и стал обвинять капитана Ким Ир Сена. Он заявил, что многими годами раньше, в ходе рейда Кима и его отряда в провинцию Цзилинь, они убивали мирных жителей и коммунистов, а сам отряд Ким Ир Сена был тесно связан с двумя бандами хунхузов, наводивших ужас на местное насе