Умение увидеть за частным случаем серьезные проблемы отличает работы еще одного австралийского режиссера Пола Кокса. Голландец по происхождению, он с детства жил в Австралии, где закончил университет. И хотя в кино пришел работать еще в середине 1960-х гг., долгое время оставался в тени более известных и обласканных критикой кинематографистов. Во многом в этом был «повинен» и сам Кокс, неоднократно заявлявший в печати, что его интересует прежде всего жанр камерных драм и выходить за его пределы он не собирается. Действительно, герои его лент – обычные люди, чьи мечты редко простираются дальше самых обыденных вещей – дома, семьи, работы. Они не герои и не супермены, и события, происходящие в их жизни, вполне можно назвать ординарными: конфликты с родителями (первая самостоятельная работа Кокса в кино – «Украшения», 1976, обретение взаимопонимания между супругами, которых сближает болезнь ребенка («Взгляд изнутри», 1978), поиски личного счастья и своей «второй» половины греком-эмигрантом («Костас», 1979). Но внешне невыигрышные темы, отсутствие ярких эффектов, нарочито скромная палитра художника для тысяч зрителей оказались гораздо более привлекательными, нежели сюжеты самых захватывающих боевиков, ибо в героях лент Кокса они зачастую узнавали самих себя, свои горести и проблемы.
Особой симпатией у австралийцев пользовался фильм «Костас», камерная история любви немолодой усталой женщины и водителя такси. Герой фильма Костас, грек по национальности, надеется, что с помощью брака обретет статус «стопроцентного австралийца», и его интерес к случайной пассажирке первоначально не лишен расчета. Для нее же – встреча с Костасом, быть может, последний шанс хоть как-то устроить личную жизнь, что бы быть «не хуже других». Однако жизнь быстро внесет свои коррективы, и взрыв эмоций и чувств заставит обоих забыть о первоначальных планах и расчетах. Эта история любви легко могла бы стать еще одной «романтической сказкой», если бы Кокс не нашел интересный прием. Все любовные перипетии героев развиваются на контрасте и конфронтации двух чуждых друг другу миров – бесшабашного мира забегаловок и баров, где принято открытое и громогласное изъявление чувств, в котором живут Костас и его друзья, и холодного мира героини, в котором все идет по раз и навсегда заведенному порядку, мира, где все устойчиво, логично и правильно, но на редкость скучно и однообразно. Так что героям предстояло не только пересматривать свои взгляды на жизнь, но искать возможный компромисс, который позволил бы им, столь разным по происхождению, воспитанию и темпераменту людям, обрести счастье друг в друге.
Интерес к судьбам обычных «средних» австралийцев вообще характерен для мастеров «новой волны», и кинематографисты не раз возвращались к теме взаимоотношений между людьми, принадлежащим к разным социальным группам. Но хотя фильм Т. Берстелла «Тим» (1979) вышел в том же году, что и «Костас», и по сути оба режиссера использовали практически один и тот же сюжет, картина Пола Кокса была несравненно глубже и интересней. «Тим» – экранизация романа Коллина Мак-Колло «Злые птицы», основу которой составляют сложные отношения любви-ненависти, связывающие героев – сорокалетнюю «бизнесвуман» и молодого красавца, получилась скучной и неинтересной спекуляцией на модную тему, к тому же лишенной всяческого правдоподобия.
Поражает многообразие тем, за освещение которых с охотой берутся представители «новой австралийской волны». И зачастую в их картинах проблемы, которые не раз рассматривались национальным кинематографом, приобретают совершенно новое звучание. Так, к примеру, как и прежде, австралийских режиссеров привлекает тема участия жителей Зеленого континента в мировых катаклизмах.
Как уже отмечалось выше, Австралия всегда активно участвовала во всех мировых войнах и катаклизмах (хотя зачастую и не по своей воле). Естественно, это не могло не найти отражения в кинематографе прошлых лет, о чем уже писалось. Но и в новых условиях целый ряд мастеров «новой волны» отдали щедрую дань этой проблематике в своих лучших работах, выбрав для этого непривычные аспекты темы.
В качестве доказательства можно привести хотя бы фильм Кэна Хэннема «Рассвет» (1976). На первый взгляд, эта лента – типичная драма, повествующая об утрате иллюзий. В основе картины – история австралийца, который во время Первой мировой войны сражался на полях Европы, получил ранение, и теперь, измученный и искалеченный морально и физически, возвращается на родину. В небольшом шахтерском городке герой фильма Том Купер (Эндрю Мак Ерлин) начинает работать редактором местной газетенки, старательно уклоняясь от всех почестей, которые ему стремятся воздать как герою войны жители городка. Персонаж ленты Хеннема – это человек «потерянного поколения», давно понявший бессмысленность своего участия в войне, которая никогда не была «его войной», никогда не касалась ни его кровных интересов, ни интересов его родины; словом, человек, хорошо знакомый по мировой литературе первой половины XX века. Опустошенный, подавленный и неприкаянный герой не находит успокоения ни в женитьбе, ни в любовной истории с молодой обаятельной художницей, удалившейся от пропахшей бензином цивилизации на лоно природы, ни в работе.
Единственное, что отвлекает его от гнетущих мыслей, – охота на зайцев, жестокая и кровопролитная, вызывающая у Тома чувство сладострастного, почти животного удовлетворения. (Здесь невольно еще раз возникает параллель с лентой Котчеффа «Глушь».) Но если для героя «Глуши» надежд на позитивные изменения нет, то Хеннем предлагает зрителям более чем неожиданный финал. Уйдя от своей подруги, Том встречает рассвет в горах. И величественная картина появляющегося из-за горизонта светила невольно вызывает в памяти героя другой рассвет, который он встречал в Европе, накануне решающей битвы у Галлиполи. Тогда, страшась смерти и не желая идти в атаку, Том ранил сам себя. Иными словами, героя никогда и не было, а был струсивший человек, нарушивший кодекс чести, привитый ему европейским воспитанием. Такой поворот темы расставлял совершенно новые акценты в рассказанной истории, обнажая глубинные пласты сознания современного австралийца, все еще обремененного колониальным прошлым и воспринимающего Европу как символ далеких и немного подзабытых ценностей, пусть и не всегда приемлемых, но чрезвычайно привлекательных.
Та же тема была затронута в фильме Тома Джеффри «Случайный выстрел» (1980), правда, на материале уже другой войны, ибо австралийские солдаты и офицеры принимали участие и во вьетнамской кампании. Показав войну как абсурд, осудив ее жестокость и бесчеловечность, Джеффри основное внимание уделил развитию характеров своих героев: легкомысленные романтичные мальчишки, отправившиеся на войну, как на веселое, хотя и опасное приключение, к финалу приходят усталыми измученными людьми. Война отняла у них и молодость, и здоровье, и даже надежду на будущее.
Глава 4О том, кто стал наследником Альфреда Хичкока
Однако только в 1980-х гг. в работах австралийских кинематографистов вьетнамская кампания займет достойное место. Как и американцам, австралийцам необходимо было время, чтобы заново переосмыслить происшедшее. Лучший фильм на тему «Жители Зеленого континента и их участие в мировых войнах» «Галлиполи» был сделан австралийским режиссером № 1 Питером Уэйром. К этому режиссер шел долгие четырнадцать лет.
Творческая карьера этого кинематографиста заслуживает особенного внимания. Благодаря списку лучших пятидесяти картин мира, вышедших на экран в 1979 г., опубликованному во влиятельном журнале «Верайти», Питер Уэйр стал самым известным австралийским режиссером за рубежом. Однако, его путь к славе не был легким и стремительным, как это могло бы показаться на первый взгляд. Питер Уэйр пришел в кинематограф лишь после того, как перепробовал множество профессий и немало поколесил по свету. Ему пришлось пойти наперекор родительской воле: отец настаивал, чтобы сын пошел по его стопам, но монотонная жизнь агента по продаже недвижимости мало привлекала юношу с явно выраженным творческим началом. И хотя формально именно помощь отцу в его делах стала причиной того, что Уэйр бросил занятия в университете, где он занимался историей искусства и юриспруденцией, их совместная работа продолжалась недолго, и вскоре жажда новых впечатлений привела молодого человека на корабль, плывущий в Европу, куда Уэйр устроился в качестве организатора развлечений для пассажиров.
Дальнейшая «одиссея» Уэйра заслуживает более подробного рассказа, ибо именно в это время начинает складываться творческий почерк будущего режиссера, обладающего неповторимым и оригинальным взглядом на окружающий мир. Вернувшись из круиза, Уэйр поступает работать на телевидение, где достаточно долго подвизается на самых скромных и незаметных должностях, что, однако, дает ему широкие возможности наблюдать за работой профессионалов и набираться опыта. Во всяком случае, время не проходит для него даром, как он сам признавал впоследствии. И когда руководство студии «Эй Ти Эн Си» поручает ему снять короткометражный фильм для рождественского вечера, Уэйр понимая, что судьба предоставляет ему счастливый шанс, не только оправдывает возлагаемые на него надежды, но делает картину, которая заставляет знатоков не без удовольствия вспомнить жизнерадостные и оригинальные фильмы Ричарда Лестера. Фильм «Последнее упражнение графа Вима» (1967) отнюдь не был подражанием знаменитому режиссеру, скорее, это было родство мироощущений, когда за респектабельностью и снобизмом «сливок общества» художники жестко высмеивали абсурд и уродство происходящего.
Вторая короткометражная лента «Жизнь и эпоха преподобного Бака Шота» (1968) явилась как бы логическим продолжением линии, начатой в картине «Последнее упражнение графа Вима», но здесь объектом осмеяния выступили ханжи и спекулянты от религии. И вновь и критики, и зрители благожелательно приняли фильм. Учитывая благоприятную конъюнктуру, которая к тому времени сложилась в кинематографе (Комиссия по развитию национального кино наконец-то начала финансировать постановку фильмов), Уэйр делает решительный шаг. Однако, несмотря на то, что он, как человек, уже создавший себе имя на телевидении, был принят на должность режиссера в государственное кинообъединение «Филм Оустрелиа», реальную воможность проявить себя в большом кинемато