й мир, уклад, привычки, пусть хотя бы в масштабах одной семьи. И лишь когда герой доказывает, что не желание посмеяться над некрасивой влюбленной в него девушкой движет им, что пока только он один сумел разглядеть в «гадком утенке» будущего лебедя (а в финале зритель видет необычайно похорошевшую героиню) – все меняется. Сцена, где отец героини и ее бабушка демонстрируют герою, КАК умеют танцевать настоящие испанцы, станет кульминационной в картине. В этом танце будет все – любовь и ненависть, тоска по оставленной родине и желание утвердиться на новой земле, страсть и нежность, жизнь и смерть. В бешеной чечетке, которую отбивают эти немолодые люди, сосредоточатся все их стремления и разочарования, мечты и надежды. На этом домашнем представлении герой усвоит, быть может, самый главный урок жизни. Виртуозное владение телом, филигранная техника и отточенность движений – ничто без подлинных чувств. Для этих людей танец и жизнь – синонимы. И финальная победа героев, которой они добиваются, несмотря на все козни недругов и конкурентов, лишь подтверждает мысль авторов.
В результате сложилась парадоксальная ситуация: оценивая фильм, американские критики больше обращали внимание на профессионализм автора в столь непростом жанре, как мюзикл, а для австралийцев более существенной оказалась вторая тема ленты, где речь идет о диверсификации наций. Триумф любви, связавшей выходца из англосаксонской семьи и молоденькую испанку, для австралийского общества оказался не менее важным итогом.
Страна, постоянно подпитывающаяся культурой новоприбывших со всех уголков света, нуждается в том, что бы ей все время напоминали, что единство и сила нации основаны, прежде всего, на терпимом и доброжелательном отношении к выходцам из разных этнических и культурологических групп. Не
случайно все чаще герои многих австралийских лент самых разных жанров – выходцы из других стран. Это могли быть фильмы разных жанров: комедия «Смерть в Брунсвике» (1991, реж. Дж. Руэйн), где герой – англосакс (Сэм Нил), влюбившись в дочь грека-иммигранта, во время сватовства говорит: «Мистер Папафагос, не думайте, что вы потеряли дочь. Вы приобретаете заботливого сына!» и получает удар в лицо от будущего «любящего» тестя; или детектив «Мой муж – мой убийца» (2001, реж. А. Адомайтович), в котором зрителям долго объясняется, что для выходца из богатой мусульманской хорватской семьи, осевшей в Сиднее, проще убить жену, нежели допустить «позорный» развод, или драма «Палата ожидания» (2001, реж. Г. Хэмли), где в предродовой палате собрались женщины разных национальностей и т. д.
Важно одно – из фильма в фильм кинематографисты Зеленого континента стремятся показать, что сегодняшнее австралийское общество состоит из людей разных национальностей, придерживающихся разных религий и традиций, и процесс диверсификации страны проходит непросто, а зачастую и болезненно.
Так, если, к примеру, в фильме Бэза Лурманна все заканчивается ко всеобщему удовольствию, то Джеффри Райт в своей ленте «Ромпер – Стомпер» (или «Скинхеды», 1992) рисует гораздо менее радужную картину.
Волна эмиграции из стран Азии в 1970-1980-е гг., всколыхнула новую волну расистских выступлений в стране. Появление на улицах австралийских городов групп, а точнее банд, молодых бритоголовых людей в черном, чьим идолом был Гитлер, а настольной книгой – «Майн Кампф», стало страшной реальностью того периода. И хотя движение скинхедов отнюдь не было изобретением пятого континента: шовинистические и расистские выступления бритоголовых, как известно, прокатились по всему миру, в Австралии это было воспринято особенно болезненно. Идеология общества, целью которого провозглашалось создание единой нации, была вновь подвергнута серьезному испытанию.
Джеффри Райт в своем фильме умышленно стремится сохранить спокойный повествовательный тон, хотя это ему не всегда удается. Режиссер хотел не только обличить это страшное явление, но и попытаться понять причины и истоки его возникновения. Герои ленты, озлобленные подростки, как правило, из неблагополучных семей, выросли в убеждении, что миром правят сила и жестокость. Предоставленные самим себе, они целыми днями слонялись по улицам, дебоширя и задирая прохожих. Бедность и неустроенность, масса свободного времени, скука, зависть к богатым и благополучным сверстникам толкали к насилию, а накопленная энергия и агрессия требовали выхода. Искать причины личной неустроенности в себе не хотелось, гораздо проще было обвинить весь мир в собственных бедах, найти конкретных врагов и беспощадно расправляться с ними, утверждая себя как избранного сверхчеловека, который не подчиняется никому и ничему. По этому пути и пошли герои ленты.
Идеи фашизма пришлись этим малокультурным и необразованным парням как нельзя более кстати. Объявив приезжающих из Азии виновниками всех бед, подростки развязывают кровавую войну. Сцена в подземном переходе, где группа скинхедов сначала провоцирует, а затем зверски избивает японца, мастерски сделана и от этого особенно страшна. Более всего поражало полное спокойствие участников погрома. «Запомни, ублюдок: это наша страна!» – и такая сила убеждения в своей правоте стоит за этими словами главного героя ленты Джо (Рассел Кроу), что становится ясно: «вооруженные» идеологией нацизма эти парни искренне верят в то, что творят благо для своей страны. Да, не все из них столь кровожадны и жестоки, как Джо; на поверку, многие из членов группировки – обычные запутавшиеся и не очень далекие подростки, которые подчинившись более сильному и дерзкому вожаку, не заметили, как невинные детские забавы переросли в дикие кровавые преступления.
Но осуждая и одновременно жалея своих героев, добровольно лишивших себя будущего, автор фильма не может не обратить внимание зрителей еще на одну проблему. Как могло случиться, что никто из окружающих не замечал или не хотел заметить, чем живут их дети?! Показательно, что бабушка одного из парней впервые заглядывает в комнату внука, лишь когда за ним приходят полицейские, и с изумлением обнаруживает там фашистскую символику на стенах… Создается ощущение, что подростки живут в вакууме, а взрослые появляются в их жизни лишь тогда, когда уже совершены преступления и ничего нельзя изменить.
Неудивительно, что фильм вызвал широкий общественный резонанс в стране и был удостоен премии австралийской киноакадемии. А бурные дискуссии в прессе привлекли внимание публики не только к режиссеру картины, но и к исполнителю главной роли вожака скинхедов Джо – Расселу Кроу. Именно тогда этот блистательный актер, впоследствии получивший заслуженное признание в Голливуде, награжденный «Оскаром» за участие в фильме Ридли Скотта «Гладиатор» (2000) и вызвавший восхищение зрителей своей игрой в картине Рона Говарда «Игры разума» (2001), впервые обратил на себя внимание и журналистов, и зрителей.
Юность Рассела Кроу так же как и у его героя, была далеко непростой. Он родился в 1964 году в Новой Зеландии, но когда был еще ребенком, семья перебралась в Австралию, где его отец Алекс открыл пивной бар и подрабатывал тем, что поставлял продукты на съемочные площадки киностудий. Так, что детство Рассела прошло между пабом, студийными павильонами и улицей. А поскольку семья поселилась в квартале, пользующемся дурной славой, где драки, поножовщина и убийства были делом обыденным, то юному Кроу очень пригодились и сила, и бесшабашная смелость. Впрочем, потомку норвежского викинга и правнуку аборигенки из племени маори этих качеств было не занимать. Однако бизнес отца шел плохо, и семья Кроу почла за благо вернуться в Новую Зеландию, где Расселу пришлось поработать официантом и автомехаником, диджеем и матросом, объездчиком лошадей и сезонным рабочим на фруктовых плантациях. Кстати, он оказался лучшим бизнесменом, нежели его родители, в конце концов разорившиеся. Кроу же накопил денег и купил ферму, на которой и по сей день проживает вся его семья. В этот период он начинает выступать в музыкальных шоу и даже организовывает свою рок-группу «Тридцать вояк, шагающих не в ногу», для которой сам пишет песни и музыку. Интересно, что эта группа под его руководством существует и поныне, где Кроу, правда, предпочитает выступать под псевдонимом Рас Ле Рок Рассел, а любимая песня актера «Я хочу быть Марлоном Брандо» сегодня звучит едва ли не пророчески.
Действительно, анализируя причины успеха на экране этого крепко сбитого парня с грубоватым лицом, легко понять, что одной из составляющих его славы, особенно на первых порах, был эпатаж, которым так славился Брандо, присущее обоим откровенное нежелание «быть как все» и явное пренебрежение к общепринятым нормам поведения.
Особенно много шума наделала роль Кроу в скандальном фильме Кэвина Доулинга «Мы все вместе» (1994), где актер предстал перед зрителями в роли гомосексуалиста, где его герой, водопроводчик, успешно совмещает профессиональную деятельность с любовными похождениями.
Глава 4О том, что и любовь бывает катастрофой
Тема существования людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией присутствовала на экранах Австралии не одно десятилетие (достаточно вспомнить, к примеру, фильм «Дэд и Дейв едут в город» (1938, реж. К. Холл), но прежде проблема сексуальных меньшинств трактовалась только как извращение. В этой же ленте взаимоотношения гомосексуалистов, едва ли не впервые в практике национального кино, были показаны без осуждения что вызвало самую бурную реакцию публики: от гнева и негодования до рукоплесканий.
И после появления на экранах фильмов «Мы все вместе», «Приключения Присциллы, королевы пустыни» (1994, реж. С. Эллиот), «Любовь и другие катастрофы» (1996, Э. К. Крохан) консервативной части общества страны пришлось во многом изменить свои взгляды. Во всех этих лентах достаточно ясно проводилась одна и та же мысль: гомосексуалисты и лесбиянки такие же люди, и если в вопросах выбора сексуального объекта их взгляды расходятся с мнением большинства, то во всем остальном они ничем не отличаются от других: они могут быть добрыми или злыми, умными или дураками, альтруистами или скрягами. Более того, к примеру, фильм Стивена Эллиота «Приключения Присциллы, королевы пустыни» был не просто красиво снятой лентой с обилием музыкальных номеров, которые исполняли трансвеститы и геи в женских платьях. В одном из своих интервью Эллиот достаточно резко сказал, что его картина во многом продиктована желанием оппонировать тем режиссерам, которые после долгих лет осуждения обществом гомосексуалистов ныне бросились в другую крайность, показывая гееев исключительно как добрых и милых людей, незаслуженно обиженных и умирающих от СПИДа.