Показав лейтенанту плод своих усилий, Серый покатал его с Лосем по лесу и лейтенант загорелся желанием этого языка добыть. Время рейда группы подходило к концу, поэтому такой вариант очень приветствовался.
Звук трепыхающейся пустой покрышки отчётливо ворвался в кабину.
— Шайзе! — выругался водитель.
— Что там, Пауль?
— Колесо, господин Оберст.
— Надолго?
— Пять минут.
— Поспеши.
Водитель кюбельвагена взялся за инструмент, солдаты охраны взяли лес на прицел, и мотоциклисты тоже были готовы причесать из пулемёта любое подозрительное место.
Спустя пять минут пробитое колесо было закреплено на место запаски и, вытирая руки о тряпку, водитель сел в кабину.
— Всё в порядке, господин полковник. Мы случайно наехали колесом на гвоздь. Варварская страна.
— Поехали уже быстрей, а то мне не хочется искушать судьбу, ночуя в этом лесу.
— Слушаюсь.
Кюбельваген проехал ещё шагов двадцать, и водитель опять выругался.
— Что опять?
— Минуточку, господин оберст.
Водитель вышел из машины и выругался ещё раз.
— Господин полковник, оба задних колеса пробиты. Вы можете остановить любой грузовой автомобиль и доехать на нём.
— Сколько тебе нужно на ремонт?
— Хотя бы час.
— Ремонтируй!
Пауль посмотрел на мотоциклистов и увидел, что на переднем мотоцикле тоже начали менять пробитое колесо, и ещё одна грузовая машина прижалась к обочине, и водитель взялся устанавливать домкрат.
Спустя час кюбельваген тронулся в путь, но через пару минут у заднего мотоцикла сопровождения спустило колесо, и звуковой сигнал оповестил о аварии. Ещё пять минут ремонта, и очередные двести метров дороги, и снова задний мотоцикл подал сигнал, что у него проблемы.
— Ну уж нет, Пауль! Солнце уже клонится к горизонту, а нам ещё ехать больше двух часов! Пусть сами клеют свои пробитые колёса и догоняют, — проговорил полковник, и машина продолжила путь в сопровождении одного мотоцикла, который проехав метров шестьсот встал с парой пробитых колёс.
— Шайзе! — выругался Пауль.
— Едем дальше!
— Эти русские свиньи, видимо, специально разбрасывают по дорогам гвозди, чтоб затормозить наше наступление на Смоленск.
— Навряд ли, Пауль. Просто машин идёт много, и они основательно разбили поверхность дороги. Может, с какой машины и рассыпали эти гвозди — блеснул умом оберст.
— Гвозди старые и кривые, господин полковник — пробурчал водитель.
— Попробуй прибавить скорости.
— Слушаюсь.
Только машина начала набирать скорость, как снова водитель, почувствовав неладное, обречённо прижался к обочине.
— Шайзе! — нервно пнул он колёса, как только разглядел проблему. Все четыре колеса были спущены.
В районе моста через речку раздался мощный взрыв. С расстояния в пару километров было видно, что взорвалась машина на мосту, и движение пока остановлено. Некоторые машины сперва остановились, а потом продолжили путь.
— Узнайте, что там стряслось, — сказал полковник одному из солдат охраны.
— Яволь! — ответил молодой унтерофицер и, подхватив свой мп-38, вышел на дорогу. Спустя несколько минут он вернулся.
— Господин полковник, у артиллеристов взорвалась машина со снарядами для гаубиц. Мост пострадал, но его сейчас уже тушат, и до темноты движение не наладится.
— Это очень не хорошо, а где наши парни из сопровождения?
— Их пока не видно. Возможно, осматривают лес по обочинам.
— Молодцы. Вы бы тоже не сидели, а осмотрели ближайшие кусты.
— Будет исполнено!
Парни поспешили в сторону леса и, неспешно двигаясь, осмотрели кусты. Далее оберст отвлёкся, а потом некая сила выдернула его в небо, и он в ужасе закричал, падая плашмя на землю, но в метре от земли воздух спружинил, и к нему подбежали русские разведчики, которые заботливо изъяли его пистолет, вырвали портфель с документами из рук, самого полковника связали, уложив на какую-то доску. Осознав весь ужас случившегося, полковник хотел снова закричать, но во рту уже находилась какая-то грязная тряпка, и он в бессилии зарыдал.
Огибая кусты и деревья, полётник двигался по заранее продуманному пути отхода и остановился в паре километрах от передовой. Боров с Тополем соскользнули на землю и растворились в сумерках.
— Ну что, Призрак, прорвёмся? — спросил Медведь.
— Обязательно. Главное чтоб темно стало.
— Давай, родной, на тебя вся надежда. Взяли мы птицу немалую, и довезти её нужно кровь из носа.
— Надеюсь, кровь из немецкого носа должна быть?
Хмыкнув, лейтенант улыбнулся.
Парни вернулись минут через десять. Последним сел Тополь, которому передали все гранаты, и полётник прыгнул в небо. Лететь выше тридцати метров над зёмлёй Серый не мог, но и этого было достаточно. Перелетев линию фронта и ещё с километр, полётник опустился в лес.
— Всё, командир, я как выжатый лимон.
— Не, Призрак, ты точно лучше — улыбаясь во весь рот сказал лейтенант.
Отвязав германского полковника, Тополь с Боровом подхватили на плечи деревянную конструкцию, и все дружно засеменили в сторону расположения отдельного батальона разведки.
К счастью Серого идти им пришлось всего пару километров, и вот они уже в расположении. Устало опустившись у дерева на полётник, он приготовился долго ждать. Тополь, Лось и Боров разместились рядом. Все были довольными, но очень уставшими. Медведь же повёл полковника к командиру батальона и пропал там уже минут на пятнадцать. Туда-сюда разлетелись посыльные, но вот со счастливым видом он вышел из блиндажа и вернулся к своим бойцам.
— Всё, парни, отдыхаем! Все благодарности после, Никанорыч доволен, так что всё у нас хорошо.
До расположения шли ещё с километр, потом парни сбросили полётник у блиндажа и направились под столовый навес.
Пшённая каша с маслом и компот благодатно легли в желудок, а потом они вернулись в блиндаж и в блаженстве растянулись на жёстких койках.
— Медведь, хорош дрыхнуть. Комбат вызывает всех, кто вчера с тобой с рейда пришёл, — раздался чей-то наглый голос, вырвавший парней из сна. Канонада на улице стояла серьёзная, и это придало дополнительной бодрости. Быстро приведя себя в порядок, группа побежала к блиндажу комбата и выстроилась возле входа. Медведь поспешил вовнутрь и буквально через минуту вышел в сопровождении трех командиров: подполковника, майора и капитана в форме НКВД.
— Равняйсь, смир-но! — скомандовал Медведь.
— Вольно, товарищи разведчики. Выражаю вам благодарность за ваш ценный вклад в победу над немецко-фашистскими захватчиками. Соответственные рапорта и представления нами отправлены в штаб армии, и мы все вместе с нетерпением ждём честно заслуженных вами наград!
Комбат с заместителем и капитан НКВД прошли и пожали всем руки. Всё получилось как-то быстро, что парни не успели крикнуть:-«Служу трудовому народу!» и молча принимали поздравления.
— А теперь, товарищи, вам предстоит новый рейд в тыл врага, который с прежней яростью продолжает рваться к сердцу нашей родины городу Москве. Поэтому я попрошу остаться Призрака и Медведя, а остальные могут идти готовиться. Выход сегодня в ночь.
— Есть! — дружно ответили парни и, повернувшись налево, трусцой побежали в расположение.
— Пойдёмте в блиндаж, товарищи, — проговорил комбат.
— А может тут, на свежем воздухе? — предложил майор.
— Нет, секретность есть секретность, — ответил Никонорыч.
В блиндаже было темновато, несмотря на то, что горела керосиновая лампа.
— Итак, красноармеец Дятлов Александр Федорович, у нас к вам очень много вопросов, на которые мы ждём честные ответы.
— Спрашивайте, товарищи командиры, только я помню буквально последние пять дней, так что, извините, что не на всё смогу ответить.
— Расскажите, что помните.
— Очнулся я от голоса нашей санитарки или как её там, не помню, но все девушку звали Катенька. Невысокая, крепкая, рыженькая с конопушками. Далеко не красавица, но девушку, судя по всему, уважали. С её слов я получил прикладом в лоб во время встречной штыковой атаки, после которой в строю осталось двадцать семь человек со старшиной Григорьевым во главе. Катя меня отмыла, перевязала и дала порошок, после которого я спал на плащ-накидке, а потом был миномётный обстрел от которого я резко вскочил и был опрокинут близким разрывом мины и потерял сознание. Очнулся под телом погибшего товарища, с которого на меня и натекло крови. В окопах уже побывали трофейщики, и всё оружие и вещевые мешки отсутствовали. Я обошёл всё поле боя и нашёл несколько тел товарищей, которые трофейщики оставили без внимания, обзавёлся оружием и двумя десятками патронов, сменной одеждой и ещё пару дней отлёживался, чтоб быть бойцом, а не живой тенью. После этого начал искать дорогу и разрабатывать планы нанесения урона противнику. В течение дня дошёл до речки, где и стал ронять в воду некоторые машины, чтоб походило на несчастный случай.
— Каким образом?
— У меня есть несколько энергетических рук, вот ими я и дёргал за руль не ожидающих того водителей. Машина на скорости и улетала в реку. Конечно, одной из целей было желание разжиться продуктами, но это вполне обосновано ситуацией. В результате моих усилий группа артиллеристов осталась ночевать у костра, и мне удалось у них утянуть ящик с тушёнкой, а тут Боров меня и встретил, что я чуть в штаны не наложил от неожиданности. А дальше товарищ лейтенант приказал поступить в его распоряжение, и он лучше меня всё расскажет.
— А когда вы о своих способностях узнали?
— Так пока отлёживался и исследовал их.
— И как вы можете их охарактеризовать?
— Если остатки моих мозгов правильно помнят, то это называется телекинез, но тут я точно не скажу.
— Назовите все свои возможности, — продолжил вопросы капитан.
— Я могу бросать предметы на несколько сот шагов с огромной скоростью и точностью. При этом чем меньше масса тем выше скорость её полёта. К примеру, гранату я могу закинуть в машину за двести шагов, а вогнать нож в цель за двести пятьдесят, а иголку и за триста. Правда, с иголкой не проверял, чистое предположение. Бревно же могу бросить шагов на сорок.