Но почему же эта идея так беспокоила Кинга?
Когда мы входим, Аспен бросает на нас свирепый взгляд, но я отвожу глаза, прежде чем он успевает меня обжечь.
Откинувшись на спинку сиденья, я сосредоточиваю свое внимание на нарезке уже остывшей курицы на маленькие кусочки.
"Брат?"
Я поднимаю взгляд на вопрос Аспен и вижу, что Кинг все еще стоит. Стоит перед своим стулом, как будто собирается сесть. И смотрит прямо перед собой, на картину, висящую на противоположной стене, прямо на уровне его глаз.
Ох, черт меня побери.
«Это настоящее произведение искусства».
На его комментарий все глаза в комнате оборачиваются. И моя душа увядает и умирает.
Я был так горда этим произведением. Я так его любила.
Но теперь… Я больше не люблю это. И это разбивает мне сердце.
«Спасибо», — тон Аспен настороженный. «Лиланд купил мне это на нашу годовщину в прошлом месяце. Это то, что вдохновило на реконструкцию».
Я осмеливаюсь взглянуть на Кинга, но не вижу ни капли юмора. Осталась только ужасающая холодность убийцы.
Но, возможно, я единственная, кто это замечает, потому что остальные за столом начинают обсуждать картину, мою картину, не обращая внимания на поведение Кинга.
«Где же твой муж?» — спрашивает кто-то.
А в ушах у меня звенит так громко, что я почти пропускаю ответ Аспен. «О, он уехал из города по работе. Я не смогу притащить его домой, даже если попытаюсь».
Женщина ворчит, когда дизайнер встает, чтобы осмотреть мое изделие.
Он комментирует композицию. Текстуру. Сопоставление стиля и сюжета.
Мое бедное сердце замирает.
Слышать, как кто-то так положительно отзывается о моей работе, совершенно не опасаясь… Это что-то особенное.
Но сейчас это похоже на совершенно новый вид пыток.
Кинг медленно опускается на свое место.
Он поворачивает голову в мою сторону, и я готовлюсь. Но он не встречается со мной взглядом, он просто придвигает мою тарелку ближе ко мне и говорит: «Ешь свою еду».
Я не хочу. Я действительно не хочу. Но я также не хочу, чтобы мне говорили дважды. Поэтому, пока остальная часть комнаты обсуждает искусство, я очищаю свою тарелку. Едва сдерживая стон, когда официанты возвращаются и заменяют тарелки с основными блюдами маленькими порциями персикового коблера, украшенного мороженым. Это один из моих любимых десертов, и я клянусь, если сегодняшний вечер испортит мне еще хоть что-то, я просто начну кричать.
«Кофе?» — спрашивает официант.
«О боже, нет». Я отвечаю, прежде чем успеваю одуматься. «Извините», — гримасничаю я, когда понимаю, что все остановились, чтобы посмотреть на меня. «Я бы не спала всю ночь».
По большей части это правда. Но дело скорее в том, что я не хочу бодрствовать в этот день ни на секунду дольше, чем нужно.
Последнее блюдо проходит с Кингом и мной, которые едят в тишине, пока Аспен говорит о каком-то предстоящем благотворительном мероприятии со своими гостями. Это кажется странным, поскольку Аспен занимается благотворительностью, но я полагаю, что людям с такими деньгами нужны хобби.
Когда начинается разговор о том, что нам, наверное, пора домой, я готова плакать от радости.
Поднявшись из-за стола вместе с Кингом, я стараюсь вести себя как счастливая молодая жена, обещая прийти на любое мероприятие, о котором они говорят.
С его ладонью у меня на позвоночнике мы следуем за группой к входной двери. И я думаю, что мы наконец-то готовы сбежать. Я думаю, что мы собираемся выйти, без дальнейшей драмы. Без того, чтобы Аспен узнала темную историю, стоящую за ее подарком на годовщину. Но, когда я собираюсь переступить порог, Кинг хватает меня за ткань рубашки, останавливая.
«Я на минутку».
Я разворачиваюсь, отворачиваюсь от двери, через которую хочу выскочить. «Кинг. Не надо».
Но он не слушает, а просто уходит обратно в дом.
«Что ты наделала?» — шипит Аспен, пугая меня до чертиков.
«Боже мой!» Я делаю шаг назад, прижимая руки к груди. Я думала, она все еще снаружи прощается с людьми. «Я ничего не сделала!»
Может быть, сейчас мне стоит закричать, что я никогда не трахалась с твоим мужем. Но почему-то я не думаю, что она мне поверит. Неважно, что я говорю. Неважно, какова правда.
Аспен продолжает сверлить меня взглядом, пока ее внимание не переключается на Кинга, который идет к нам по коридору, неся мою картину под мышкой.
«Что за чертовщина…» — начинает Аспен, прежде чем посмотреть на меня широко раскрытыми глазами. «SJO». Она выдыхает инициалы, которыми я подписываю все свои картины, доказывая, что ей это понравилось настолько, что она запомнила подпись. «Ты поместила свое гребаное искусство в мой дом».
Гнев в ее тоне пронизан болью. И мне хочется извиниться. Или заплакать. Или сделать что угодно. Но я не делаю этого. Я просто стою там.
«Саванна ни хрена не сделала», — рычит Кинг. «Но теперь это мое».
Пройдя мимо сестры, Кинг хватает меня за руку и тащит прочь от женщины, которая выглядит так, будто ей очень хотелось бы превратить меня в труп.
ГЛАВА 30
Кинг
Я стискиваю зубы и размеренным движением выезжаю из района, где живет моя сестра.
Эта чертова картина.
Одно дело знать, что Саванна и Ли были вместе. Я видел их на свидании, своими собственными чертовыми глазами. Но это… Та картина… Это другое.
Я не знаю почему. Это просто чертовски по-другому.
Может быть, это потому, что раньше я мог притворяться, что это ничего. Интрижка. Неважно.
Но… эта чертова картина.
Это часть ее. Часть моей жены. И это было у другого мужчины.
Не говоря уже о том, что этот скользкий кусок дерьма подарил его своей жене в качестве гребаного подарка на годовщину.
Если бы у меня были божественные силы, я бы вернул Лиланда к жизни, чтобы снова его убить. Только на этот раз я бы сделал это медленно. И позволил бы Аспен и Саванне смотреть.
Моя челюсть двигается.
Может быть, я бы даже сначала трахнул Саванну у него на глазах. Просто чтобы доказать, что теперь она принадлежит мне.
Раздражающий голосок терзает меня где-то в глубине сознания, спрашивая, почему меня это волнует. Почему я так ревную к мертвецу.
Но зачем мне оправдываться? Саванна моя, она моя жена. Хочет она того или нет.
И это не безумие — ревновать к жене. Даже если бы ее мертвый бывший не был связан с моей семьей, я бы все равно хотел стереть его существование.
Мои руки сжимают руль.
Может, я еще смогу это сделать. У нее должны быть живые бывшие парни. Если я смогу убрать их с игрового поля, мне, возможно, станет легче.
Рядом со мной на пассажирском сиденье ёрзает Саванна.
Я знаю, что я веду себя как придурок. Она не сделала ничего, чтобы заслужить это молчаливое отношение.
Она могла бы рассказать мне о картине.
Но когда? Не то чтобы я давал ей много возможностей поговорить со мной. Не то чтобы я давал ей много поводов поделиться своими секретами.
Я смотрю на ее профиль.
Сегодня вечером. Я немного остыну в своем офисе, а потом поговорим.
ГЛАВА 31
Саванна
Я вылезаю из большого внедорожника, прежде чем Кинг успеет обойти машину. Он был в мрачном настроении с тех пор, как увидел эту проклятую картину, и я бы предпочла избегать любого взаимодействия с ним в течение оставшейся части ночи.
Дверь гаража все еще открыта, и он машет рукой человеку, который, должно быть, является членом службы безопасности.
Кинг открывает заднюю дверь Suburban, показывая мои чемоданы и несколько других сумок с вещами. «Занесите всё внутрь». Я наблюдаю, как он колеблется, словно собирается сам схватить картину, но вместо этого он разворачивается на каблуках и топает в дом.
Чувствуя себя неловко, я делаю шаг вперед, чтобы взять одну из сумок, но охранник останавливает меня поднятой рукой. «Не волнуйтесь, миссис Васс, я возьму ее».
Я прикусываю губу, но отступаю.
Миссис Васс.
Итак, персонал, или как их там называют, знает о свадьбе.
Да, один из них был нашим чертовым свидетелем.
Это воспоминание заставило меня развернуться и бежать обратно в дом.
Кажется глупым бежать в комнату, в которой я провела столько времени запертой, поэтому я просто задерживаюсь у главного входа, наблюдая, как охранник поднимается и спускается по лестнице со всеми моими пожитками.
Когда он входит в последний раз, неся картину, я останавливаю его.
«О, а можно мне это?»
Я почти ожидаю, что он откажет мне, но он даже не пожимает плечами. Он просто передает мне её.
Потом он уходит, и я остаюсь одна.
Я смотрю на холст в своей руке. И я знаю, что мне нужно сделать. Мне нужно его уничтожить.
«О, да ладно!» Я распахиваю еще один кухонный ящик, но не могу найти ни одной спички. «Кто не держит зажигалку на кухне?»
Богатые люди, у которых дорогие газовые плиты зажигаются с первой попытки, вот кто.
Постукивая кончиками пальцев по столешнице, я вспоминаю костер, который видела на заднем дворе.
Может быть, где-то есть зажигалка?
Солнце официально село, но вокруг дома достаточно наружного освещения, так что я не чувствую, что мне нужен фонарик. Не то чтобы я нашла один из них.
Я задерживаю дыхание, когда тянусь к ручке двери, ведущей из кухни на задний двор. Выдыхаю, когда она открывается.
Выскользнув наружу, я тихо закрыла за собой дверь.
Я делаю несколько шагов, прежде чем остановиться, и смотрю вдоль задней части дома туда, где, по моему мнению, находится кабинет Кинга.
Я не пытаюсь убежать. Но я все равно не хочу, чтобы он меня видел. Я бы поставила пятьдесят на пятьдесят, что он захочет оставить себе эту чертову картину, и я не собираюсь рисковать.
Ее нужно убрать.
Крадусь к костру, наблюдая за движением в окнах.