ГЛАВА 51
Кинг
Андреа резко вдыхает, и я вижу, как на ее языке дрожит гневная отповедь, но она лишь сжимает челюсти, берет свою маленькую сумочку и кивает один раз, прежде чем развернуться на каблуках и направиться к входу в дом.
Слава богу.
Я тяжело вздыхаю, но когда Саванна пытается отстраниться от меня, я крепче ее обнимаю.
"Кинг."
Я знаю, что она пытается на меня накричать, но она так редко произносит мое имя, что мне все равно, как она его произносит. Мне оно всегда будет нравиться.
«Тише», — я свободной рукой достаю телефон.
«Тише?!»
Я набираю номер Бенедикта, зная, что сегодня он возглавляет группу безопасности.
Я все еще смотрю в коридор, ожидая услышать, как откроется и захлопнется входная дверь, но краем глаза я замечаю, как что-то приближается ко мне.
Рука Саванны, все еще держащая портафильтр, двигается вдоль ее тела, словно она надеется вонзить гвоздь мне в грудь.
Прижимая телефон к уху, я резко убираю руку с ее плеча и ловлю ее предплечье, когда оно пролетает перед ее телом.
Используя ее инерцию, я сгибаю руку, поворачивая ее тело к своему.
Это своего рода извращенное объятие, но теперь оружие бесполезно, прижато к моему животу, а она уютно прижалась ко мне, где ей и место.
«Слушаю», — отвечает Бенедикт на телефон, как он всегда это делал. Ничего, кроме дел.
Саванна сопротивляется в моих объятиях, поэтому я сжимаю ее крепче.
«Пожалуйста, убедитесь, что Андреа покинула территорию, а затем отправьте того, кто ее сюда пропустил, в мой кабинет». Саванна наконец прекращает сопротивляться, услышав мое требование.
«Понял».
Я вешаю трубку и смотрю на жену. «Не хочешь рассказать, что ты сделала не так?»
Ее глаза сужаются. «Что я сделала не так?»
«Да, дорогая. Что ты сделала не так?»
Рука Саванны движется, и я сгибаю пальцы вокруг ее руки, но я понимаю ее план слишком поздно. И тяжелый предмет падает из ее руки прямо мне на ногу.
«Блядь!» Я смеюсь, произнося это слово, хотя боль пронзает мои пальцы ног. «Такая умная девочка». Я разворачиваю ее в своих руках так, чтобы ее спина оказалась ко мне спереди, проверяя, не сможет ли она попытаться ударить меня коленом в пах.
«Ты просто зверь!»
Я делаю шаг вперед, пока она не оказывается зажатой между мной и стойкой. «Я твой зверь». Я слышу, как снова открывается входная дверь, и я знаю, что Бенедикт пошел на поводу. «Но никогда», я слегка встряхиваю ее, «никогда не открывай дверь».
Она фыркает: «Не хочешь, чтобы я снова столкнулась с твоими бывшими подружками?»
Я снова разворачиваю ее, на этот раз так, чтобы она была обращена ко мне лицом.
Схватив ее за подбородок, я убеждаюсь, что она смотрит на меня. «Потому что это небезопасно. Потому что я не смогу защитить тебя, если ты совершишь безрассудные поступки». Она открывает рот, но я закрываю его за нее, подталкивая своей хваткой. «Нет, не спорь со мной по этому поводу. Есть несколько плохих игроков, и я не позволю тебе подвергать себя опасности».
Она тянется, чтобы оттолкнуть мою руку, и я позволяю ей это сделать. «А как насчет женщин?»
«А что с ними?»
«Если ты думаешь, что я останусь здесь пленницей и просто приму…» Саванна сжимает губы, и я вижу боль в ее взгляде.
Я наклоняюсь, так что наши глаза на одном уровне. «Ты не моя пленница. Ты моя королева». Ее горло сжимается, когда она сглатывает, и я провожу большим пальцем по ее шее. «И какая часть того, что я убил мужа-изменника моей сестры, заставляет тебя думать, что я нормально отношусь к измене?» Ее глаза прыгают между моими. «Люби меня или ненавидь меня, милая, но никто из нас больше никогда не прикоснется ни к кому другому».
«Ты все еще зверь», — в ее тоне больше нет горячности.
«Никогда не утверждал иного». И поскольку она так близко, и поскольку я могу, я сокращаю расстояние между нами и прижимаюсь губами к ее губам. «А теперь возвращайся к работе».
Она долго смотрит на меня. «Работа?»
Я киваю головой в сторону заднего коридора. «Ты ведь зарабатываешь на жизнь своими картинами, да?» Она кивает. «Так… работай».
ГЛАВА 52
Саванна
Возвращайся к работе.
Я ускоряю шаг и спешу по коридору в свою студию.
Он называл это работой.
Я чувствую себя ужасно, когда мое зрение становится размытым, и мне приходится моргать, чтобы сдержать слезы, которые вот-вот хлынут наружу.
Это такая мелочь. Такая глупая мелочь. Но никто в моей семье никогда не называл мою живопись работой. На нее всегда смотрели как на хобби. Незрелая прихоть. Фаза.
Никого никогда не волновало, что я могла обеспечить себя этим.
Я знаю, что мои родители думают, что я смогла выжить без них только благодаря деньгам, которые оставила мне бабушка. Но эти деньги просто означали, что я смогу купить крошечный, немного паршивый дом, а не снимать еще более крошечную, еще более паршивую квартиру. Это дало мне передышку, но я оплачивала счета продажей картин. И составлением бюджета. Ни один из этих навыков не был получен мной от родителей.
Как раз когда я открываю дверь в свою студию, я слышу, как включается пылесос, напоминая мне о беспорядке, который я оставила на полу кухни.
Кинг пылесосит пол. Кинг.
Чувствуя себя не в своей тарелке и чувствуя, как кофейная гуща застряла между пальцами ног, я подхожу к креслам, на которых мы с Вэл сидели вчера вечером.
Плюхнувшись на то же самое сиденье, на котором я напилась, я смотрю на залитый солнцем двор и размышляю о том, что происходит с моей жизнью.
Застонав, я роняю руки на подлокотники, затем отдергиваю правую руку назад, когда чувствую, что что-то касается моего запястья. Затем я качаю головой, потому что это мармеладный мишка. Один липкий мармеладный мишка стоит, как часовой, на краю подлокотника.
«Ну и что это?» — говорю я конфете. «Ты настороже или просто мягкая сладость?»
Он не отвечает.
Я снимаю его с насеста, встаю, несу к окну и подношу к свету.
Сочетание простого и сложного. Устрашающее и приятное.
Стоя перед окном, я замечаю движение на другой стороне дороги.
И я вдруг вспомнил прошлую ночь. О человеке, которого я видела, который, как мне кажется, видел нас.
Я смотрю на то место, где, как я помню, он был. Но было так темно, что я не могла видеть…
Фонарики.
У других охранников были фонарики, а у него — нет.
Мой пульс удваивается.
А что, если это был не охранник…
Еще больше движения, и мой взгляд падает на пару больших окон вдоль задней части дома.
Я наклоняюсь ближе к стеклу и понимаю, что это кабинет Кинга.
Он там. Я вижу только переднюю часть его груди, он в этой чертовой белой рубашке, и он разговаривает с мужчиной, который стоит на виду, перед окном.
Мужчина пожимает плечами.
Я думаю, это тот человек, которого Кинг вызвал в свой кабинет, тот, который пропустил эту суку через ворота. Интересно, что Кинг…
Одним движением Кинг оказывается на виду, а затем, быстрее, чем я успеваю отследить, его кулак вылетает вперед и ударяет другого человека в лицо.
Мужчина отшатнулся, упал ниже нижней рамы окна, и я, ошеломленная, наблюдаю, как Кинг делает шаг вперед, вероятно, стоя прямо над мужчиной, и кричит на него. Ярость покрывает его черты.
Мой взгляд падает на желейного мишку, которого я все еще сжимаю в пальцах, и мы обмениваемся взглядами.
Кинг, может, и сумасшедший, но, похоже, он относится к нашему браку очень серьезно.
И я, должно быть, точно так же психически нездорова, потому что вместо того, чтобы чувствовать страх, я чувствую скручивание внизу живота, которое не имеет никакого отношения к текиле, а связано исключительно с силой внутри тела моего мужа.
ГЛАВА 53
Кинг
«Знаешь, — начинает Неро, как только я выхожу из своего Suburban. — Мы могли бы сделать это по телефону».
«Я слышал, как ты это сказал в первые два раза».
Он приподнимает бровь: «И все же, вот ты здесь».
«Ты можешь заткнуться нахрен и впустить меня?» Я не замедляю шага, подходя к входной двери Неро, где он прислонился к дверному косяку.
«Конечно», — отступает Неро. «Заходи, приноси с собой свое паршивое настроение, испорти всем вечер».
«Звучит здорово, так и сделаю». Я прохожу мимо него.
Когда Неро закрывает за нами дверь, по его дому разносится лай, а затем его чудаковатый пес выскакивает из-за угла. Пес снова лает, и когда его лапы находят опору на гладком полу, он несется к нам.
«Привет, Тотошка», — приветствую я дворняжку, которую Неро и Пейтон спасли прошлой осенью.
Неро хлопает в ладоши, приседая, и тридцатифунтовый пес подпрыгивает в ответ на раздражение хозяина.
Я качаю головой. Тото — славный пёс, но он не сторожевой. А по сравнению с моим Дюком он такой же устрашающий, как кролик.
Прежде чем выйти из дома и приехать сюда, я зашёл в студию, чтобы сказать Саванне, что ухожу, но через стекло в двери я увидел, что она полностью сосредоточилась на картине, а Дюк лежал без сознания на полу у её ног. Поэтому я решил оставить ей записку на кухонном столе, вместо того чтобы прерывать её, сказав, что у меня есть гнусная работа, и что я вернусь поздно.
Я уже перевел двух членов своей команды по безопасности через всю страну и ударил третьего по лицу из-за нее. Поэтому я знал, что мне нужно пространство, чтобы успокоиться.
«Кто хороший мальчик?» — Неро нянчится со своей собакой, и мне хочется его оттолкнуть.
«Я думал, вы, ребята, собираетесь начать тренироваться с ним?» — спрашиваю я.
«Мы это сделали», — говорит Неро.
«Мы ходили только один раз», — отвечает женский голос.
Неро, собака и я поднимаем глаза и видим Пэйтон, спускающуюся к нам по лестнице.
«Все равно считается.», — отвечает Неро.
Пэйтон закатывает глаза: «Один из других пап-собак поздоровался со мной, и Неро решил, что мы больше никогда не пойдем». Она останавливается рядом со своим мужем и улыбается мне. «Привет, Кинг».