− Как?
− Ну так.
− Вы в исковом заявлении указали, что у вас вымогал сто долларов охранник в магазине «JC Penney» по имени Марк, как было указано на его бейдже, по адресу в Квинсе. Этот самый Марк был задержан и допрошен полицией, и вот он перед вами.
− Не, это не он.
− Но это единственный Марк в «JC Penney», − сказал мужик-обвинитель. Вряд ли он был прокурором. Скорее всего, каким-нибудь младшим помощником.
− Ну, фиг знает, − сказал Иссайя. – Но это не он. Может, я дунул ганджи слишком много и имя перепутал. Или привиделось мне чего.
Судья наблюдала за диалогом обвинителя и Иссайи. Наконец она сказала:
− Ну, понятно. Свободны оба, − произнесла она, сложив губы в тонкую злую линию, и посмотрела на одного из судебных приставов. Тот кивнул и пошел открывать дверь.
− Устроили цирк, − добавила судья и начала что-то писать в бумагах, которые за минуту до этого листала.
Иссайя и растерянный я вышли из зала. К нам сразу подошел судебный пристав, вручил нам обоим по какой-то бумажке и указал рукой, где выход. Мы оба кивнули.
Уже на улице я уставился на Иссайю. Лицо мое, думаю, было очень вопросительным. Челюсть я, как мог, выдвинул вперед.
− Не, ну а че ты хотел? – спросил Иссайя на своем черном английском. – Ты на днях кореша моего «зачморил». Чувак аж последний кэш тебе отдал. Вот. Поэтому надо было тебя убирать.
− Что?
− Что, что? Я ж в шутку-то тогда про сто баксов тебе зарядил инфу. А ты всерьез начал зелень рубить. Ну вот нарубил. Не бить же тебя. Поэтому вот. Официально. По закончику тебя нарядили, и счастливы все. Оплатишь просто процесс за меня потом, − Иссайя махнул перед моим лицом бумагой в руке.
− Меня чуть не депортировали, – сказал я. Я хотел вспомнить какое-нибудь матерное слово на английском, но в нужный момент в голову ничего не пришло.
− Да ладно, забей, чувак. С работки тебя поперли – это да. Потому что нефига людей тиранить. Людей и так каждый первый тиранит, − сказал Иссайя. – Ладно, бывай. Радуйся свободе.
Иссайя хлопнул меня по плечу и пошел к метро. Я остался стоять и перекладывать из одной руки в другую бумагу, которую на выходе мне вручил пристав.
Вот уж, действительно, свобода. Помните, я парился, в Россию мне ехать за Машей или тут корпеть над учебой. Я вот прямо сейчас подумал, стоя у дверей суда в Бруклине, что это же хорошо. Когда можно и так, и так. Точней, или так, или так. Когда выбор есть, хоть ты им и мучишься. Плохо, когда выбора нет. Ладно. Я сейчас вдарюсь в рассуждения – это, наверное, просто еще кровь моя от лица и головы не отхлынула после того, что Иссайя тут учудил.
Я тоже пошел к метро. Мне очень хотелось, чтобы вот прямо сейчас подул ветер, залез мне под футболку и растрепал мне волосы, но ни волос для растрепывания, ни ветра, как назло, не было. В Нью-Йорке стоял жаркий сентябрь, и воздух совсем-совсем не двигался с места.
Я достал телефон, который мне вернули на выходе из суда, и позвонил Маше.