— Омерзителен, — подсказал я.
— Я не хочу употреблять таких слов, но…
Я вздохнул:
— Что-то мне это напоминает. У нас уже был такой разговор. Дежавю.
— Что? — не поняла Вера.
— Дежавю. Французское словечко.
— Пижон, — неодобрительно бросила Вера. — Вроде уже не мальчик, а ведешь себя как какой-то распущенный стиляга.
— Вера! — рассмеялся я. — Не устаю удивляться, насколько ты живешь вчерашним днем. Никаких стиляг давно уже и в помине нет…
— Просто слово вышло из употребления, — отмахнулась Вера. — Но тип этот никуда не делся.
— И этот тип — я?
— Не в этом дело. Ладно бы ты просто… преклонялся перед Западом. У нас полно таких. Каждый второй. — Тут я удивленно вскинул брови. — В нашей среде, разумеется, — сразу поправилась Вера. — В киношной.
— Вера, — серьезно спросил я, — ты сталинистка?
Она снова — и еще громче! — хлопнула ладонью по столу:
— Если ты намерен меня оскорблять, я уйду! И вообще не буду с тобой разговаривать.
— Ну прости, — пожал я плечами. — Не думал, что тебя это оскорбит.
Я и правда не думал, что она обидится.
85
— Ладно, Вера, извини, — виновато сказал я и даже потушил сигарету. — Так о чем ты хотела поговорить?
— О твоих шашнях с этой твоей Воскресенской, но… — Вера махнула рукой. — Да мне в общем-то все равно. Делай что хочешь.
— Главное — «моей Воскресенской»! — делано возмутился я. — Это же ты мне ее привела.
— Если б я знала, что ты снова на нее накинешься, то не привела бы!
От этих слов я даже привстал:
— Что-что?! Что ты сказала?
— Что не привела бы, — повторила Вера.
— Нет, ты сказала: «снова»! Это как понять?!
Моя реакция, видно, напугала Веру.
— Успокойся, успокойся, — почти по-матерински заговорила она. — Это я так… Я имела в виду, что у тебя сначала с одной было, а теперь вот с ней…
Я обошел вокруг стола, взял Веру за руку и зашептал ей:
— Вера, Вера, пожалуйста, скажи мне правду! Это… Валя — это Варя?
Тут вскочила на ноги и Вера:
— Да нет, что ты! Это я ляпнула просто! Господи, какая чушь… Неужели ты мог подумать?..
— Ты сама сказала…
— Я не это имела в виду. Нет, Аркадий, нет, Варвара умерла — ты это прекрасно знаешь. Валентина не может быть ею!
— Прекрасно знаю, — тупо повторил я. — Да откуда я могу об этом знать? Я не был на похоронах — и никто не был. Никто ничего…
— Ну, хочешь, вместе сходим… на ее могилу? — предложила Вера с неуместной улыбкой.
— Нет, спасибо. — Я отстранился от нее. — Тем более это ничего не докажет. Подумаешь, могила… Внутрь мы ведь все равно не заглянем…
— Ой, да ты что говоришь-то такое! — Вера даже закрыла ладонями лицо. Я же продолжал механически рассуждать, словно в трансе:
— Впрочем, даже если бы мы раскопали, это бы тоже ничего… Вера, я кляну себя за то, что не участвовал во всем этом! В том смысле, что не приехал к Волнистому в тот же день, как он мне позвонил. А ведь я должен, должен был сам во всем убедиться… Но не убедился — и теперь мучаюсь.
— Ну, если это тебе так нужно, так для тебя важно, — залепетала Вера, — я могу… достать где-то справку, узнать… Где это делается — в загсе, наверное, по ее месту жительства…
— Не надо, — твердо сказал я. — Это тоже ничего не докажет. Мне уже теперь никто ничего не докажет. Особенно когда перед глазами теперь все время Валя…
— Но ты же не думаешь, что она… — зашептала Вера, теперь полуприкрывая ладонью рот.
— Не думаю! Но иногда все-таки думаю. Иногда меня начинают мучать сомнения, и это ужасно…
— Это просто нервы, — успокаивающе сказала Вера. — Скоро это пройдет.
— А если нет? — Я посмотрел на Веру так, словно ждал, что она вдруг раз и навсегда рассеет мои сомнения.
— Послушай, но ты же не можешь не видеть, что она очень отличается! Если ты придешь в себя, как следует присмотришься к ней, то поймешь, что это другой человек!
— Да, потому что она ведет себя совершенно по-другому. Ну так Варя была потрясающей актрисой — и ей ничего не стоило бы…
— Нет, нет. — Вера замотала головой. — Во-первых, не такой уж потрясающей… Извини, но я говорю это объективно, со стороны… А во‐вторых… Во-вторых, Валентина даже внешне на нее… То есть похожа, конечно, и даже очень, но… Но это другой человек, Аркадий! И все это видят, кроме тебя.
— Чушь! — выкрикнул я. — Ты меня совсем за дурака держишь? Все, слышать больше ничего не хочу!
И, обуреваемый гневом, я пулей вылетел из собственного кабинета.
86
Когда я подъехал домой, Валя сидела на скамейке у моего подъезда. Мне сразу стало легче на душе.
Я боялся, что после неприятного разговора с Верой еще больше стану присматриваться к Вале — но, видно, благожелательное воздействие этих бесконечно дорогих мне черт ее лица почти не оставляло места сомнениям и мучениям. И правда, сомневаться и мучиться я принимался, в основном когда Вали не было рядом…
Что ж, это еще одно доказательство того, что мне не надо отпускать ее от себя. Правда, она любит грубить, капризничать, противоречить — но это ничего. Можно подумать, кто-то из девушек этого не любит…
Я вышел из машины, не скрывая улыбки, подошел к Вале и крепко поцеловал ее в щеку.
— Как мило, — с усмешкой отозвалась она.
— Я бы мог и цветы захватить, но не думал, что ты здесь…
— Ладно, не оправдывайся, — сказала Валя, вставая со скамейки.
— А почему ты в платке? — спросил я. — Это как будто не очень в твоем стиле…
— А ты только заметил, да? — кокетливо спросила Валя.
Конечно, я заметил сразу. Но поскольку меня, прежде всего, притягивает ее лицо, все остальное я осмысляю и анализирую уже во вторую очередь… Вот если бы она надела темные очки, мне бы это точно не понравилось. А платок — это ничего: лицо в его обрамлении видно полностью. Платок, может, его только подчеркивает.
Как только мы поднялись в квартиру и я запер дверь, Валя, выбежав в комнату, к свету, провозгласила:
— А теперь — фокус!
С этими словами она сорвала с себя платок и…
Я даже прислонился к стене, иначе, чего доброго, мог и упасть.
Валя покрасила волосы в темный! Теперь она уже абсолютно ничем не отличается от Вари!
— Как это?.. Зачем?.. — лепетал я, еще не понимая, одобряю я этот Валин поступок или нет.
— Еще скажи, что тебе не нравится! — с утрированной обидой поджала она губы.
— Ну, просто… мы же снимаем кино и… ты могла бы предупредить, посоветоваться…
— Ой, да что ты несешь! — Валя закатила глаза к потолку. — Тебе же блондинка не нужна, насколько я знаю! У тебя обе героини — темноволосые! Так?
— Так, — вынужден был согласиться я.
— Ну, так что — лучше будет, если я с этим сегодняшним дурацким париком буду сниматься? Вот я и перекрасилась — исключительно для пользы дела. А ты как будто даже недоволен!
— Но ты уже сегодня снималась в парике… — говорил я, а сам во все глаза смотрел на нее — и, теперь-то уж точно, мучительно пытался найти в ней хоть одно отличие от Вари.
— Значит, сегодняшние сцены переснимем, — спокойно сказала Валя. — С натуральными волосами лучше ведь — ну нет разве? Ты режиссер или кто? Скажи мне уже!
— Я режиссер…
— Господи, я спрашиваю про натуральные волосы!
— Ну, конечно, лучше, — выдавил я. — Лучше, чем парик.
— Вот и чудно, — подвела итог Валя. — Значит, больше не о чем говорить.
— А цвет, цвет?.. — вроде бы засомневался я, хотя прекрасно видел, что это точно такой же цвет и оттенок, какой был у Вари.
— Успокойся, такой же, как у прежней актрисы.
— Откуда ты знаешь, что такой же? — опять насторожился я.
— А то я рабочий материал не видела! — всплеснула руками Валя. — Все, хватит об этом! Если еще что-нибудь возразишь, я просто немедленно уйду!
Я крепко сжал рот и знаками показал ей, что возражений больше не будет.
87
Я подошел к ней и заключил в объятия. Мне хотелось зашептать: «Варя, Варя…» Я еле сдерживался, чтобы не сказать этого. А произносить «Валя, Валя…» почему-то совсем не хотелось.
Сейчас, обнимая и целуя Валю, я впервые почувствовал, что «иллюзия Вари» стала абсолютно полной. Пока Валя молчит, я не могу увидеть или почувствовать в ней ничего, что не соответствовало бы Варе…
Но почему это чувство с такой отчетливостью проявилось только теперь? Неужели все дело в цвете волос?..
Поразительно, но в эту минуту я возжелал Валю куда сильнее, чем в наши прошлые встречи. Наконец-то моя страсть сразу оказалась точно такой же, какую всегда демонстрировала Валя, — сильной, сумасшедшей, самозабвенной…
Я схватил ее на руки, поднес к кровати и бросил на спину. Затем буквально прыгнул сверху и начал сдирать с нее одежду, торопясь и урча, как зверь. Девушке это явно нравилось — было видно, что она уже возбуждена до предела…
С Варей такого не было. То есть даже в постели она всегда оставалась сдержанной, хотя бы в малой степени.
Но до тех пор, пока я не довершил начатое, никакие подобные мысли у меня не возникали. Да я ни о чем и не думал — просто твердо знал, что передо мной Варя.
Войдя в нее, я схватил ладонями ее лицо — и, одновременно с движениями таза, покрывал жадными поцелуями ее лоб, глаза, нос, губы, щеки, подбородок… Ее чудные волосы. Наконец-то темные…
Чувствуя, что разрядка близка, я окончательно потерял самообладание — и с моих губ все-таки сорвалось:
— Варя…
— Что? Что ты сказал? — Эти резкие Валины слова сразу вернули меня на землю.
Валя даже попыталась вырваться из-под меня, но я был чрезвычайно разгорячен и удерживал ее силой.
— Ничего… ничего… я сейчас… сейчас, — шептал я, сам не зная что.
— Пусти, я больше не хочу! — со злостью выкрикнула Валя.
— Погоди… подожди… — молил я.
Но она с силой, всем телом оттолкнула меня и в один миг соскочила с кровати. Разочарованный и уязвленный, я перевернулся на спину и смотрел на нее снизу вверх.