Скорее всего, Камилла казалась ему потенциальной проблемой, способной помешать карьерному росту. Все очень и очень просто.
Поля похоронят в парке его замка: начертанные на могильной плите слова полны веры в Воскрешение. Камиллу бросят – где, неизвестно – в братскую могилу. Фильм Дюмона – достойный ее памятник: аскетичный, колючий, безжалостный, безнадежный.
Клуб миллиардеров (Billionaire Boys Club)США, 2018, Джеймс Кокс
Аферисты наступают: Голливуд посвящает им едва ли не больше байопиков, чем президентам США. За полтора года «Клуб миллиардеров» – третий такой фильм после «Большой игры» и «Золота». А были еще «Волк с Уолл-стрит» (2013), «Афера по-американски» (2013), «Игра на понижение» (2015). О новой иерархии красноречиво говорит уже то, что Энди Уорхол появляется в «Клубе», если перефразировать анекдот о Брежневе и Алле Пугачевой, как мелкий деятель эпохи аферистов Джо Ханта (Энсел Эльгорт) и Дина Карни (Тэрон Эджертон).
Во времена «Уолл-стрит» Оливера Стоуна смысл такого кино был более или менее очевиден. Оно иллюстрировало знаменитый афоризм публициста Даннинга, приписываемый Марксу: готовность капиталиста к преступлению прямо пропорциональна процентам прибыли, которую преступление сулит. Со временем, как водится, смысл размылся. Что, Кокс предостерегает против извращений свободного рынка? Пытается осмыслить, что происходит с Америкой? Скорбит по юным выходцам из среднего класса, втянувшим из подсознательной классовой мести богатеньких однокашников в аферу, да и расплатившимся сполна? Да нет. Кокс просто оседлал модную волну, а сказать ему нечего.
Разве что фильм вызывает некоторые побочные вопросы, Коксом не осмысленные. Правда ли, что 90 % выпускников лучших частных школ Калифорнии – тупые плейбои на содержании у родителей, а 10 % – небогатые сволочи, готовые на любую подлость? Или: как получается, что в стране изощренной юридической культуры серьезные дяди дарят кровные деньги жулью, у которого молоко на губах не обсохло? Фильм предлагает принять это как данность, а хотелось бы поподробнее.
Что еще более прискорбно, Коксу нечего сказать в эстетическом смысле. Он словно рабски следует методичке, как снимать кино об аферистах. В начале – монолог героя и видеонарезка событий его жизни. В середине – красивый угар жуликов, вообразивших себя властелинами вселенной: кокаин, девочки, тачки, особняки. В финале – тяжкое похмелье и потеря лица. Но проблема не в методичке, а в Коксе, не способном даже представить и воплотить грязную красоту загула. О том, как похабноромантически он снимает любовные сцены и насколько выспренно-банальны диалоги, нечего и говорить.
Часто такое кино снимают по мемуарам героев. Ханту и Карни не повезло: им не до мемуаров. Хант отбывает пожизненное заключение. Карни, сваливший на друга вину за убийство, растаял в тумане программы защиты свидетелей. Юные калифорнийские ворюги превратились в кровопийц. Эту грань не переходили ни «волк» Белфорт, ни королева покера Молли Блум. Может, возможности не представилось, а может, криминальная этика помешала.
Мальчики стали убийцами по большому счету по эстетическим причинам. Афера интересна только тогда, когда логична и красива. Эти же двое сами не понимали, что вытворяют. Начали с перепродажи золота, которое непонятно откуда раздобыли. Выдали – тоже непонятно как – свой провал за успех, охмурив доверчивых плейбоев. Мухлевали с поставками в США «мерседесов», но быстро бросили единственную реальную затею: 500 % прибыли им было мало. Строили что-то типа финансовой пирамиды, путались во вранье. И при этом доверяли разыскиваемому в трех штатах прожженному жулику Левину (Кевин Спейси), который, само собой, развел их на счет раз-два-три.
Убивали мальчики также нелепо, как воровали. Настолько нелепо, что «Клуб» напоминает любительскую пародию на Тарантино. Политкорректное безумие вышибалы, нанятого Хантом понтов ради в телохранители. Канистры кислоты, вылитые на лицо трупа. Драка с иранским гестаповцем-опиоманом, словно приблудившимся из какого-то другого фильма.
Впрочем, при желании смысл в «Клубе» найти можно. Интерес Кокса к Ханту и Карни объясним конгениальностью их талантов. Бездарный режиссер снимает кино о бездарных преступниках: чем не концепт?
Когда ты чужой (When You Are Strange)США, 2009, Том Ди Чилло
Ди Чилло – режиссер невыдающийся, но аккуратный и забавный. Иначе бы перед ним не распахнули архивы родные и друзья Моррисона, и Пол Феррара, друг Моррисона по киношколе, не поделился бы с ним роуд-муви «HWY, американская пастораль» (1970), снятым самим Джимом. Кадры из него открывают фильм. Спустившийся с холмов бородач мчит в Лос-Анджелес и слышит по радио о своей гибели в Париже.
Прежде чем узнаешь Моррисона, мелькает мысль: здорово Джонни Депп притворился Королем-Ящери-цей. Деппа на экране нет, но он здесь – главный, доминирует его негромкий закадровый голос. Похоже, Депп считает себя если не реинкарнацией, то душеприказчиком апостолов контркультуры: сыграл Хантера Томпсона в «Ромовом дневнике» Брюса Робинсона, теперь вот объяснил, невидимый и всезнающий, чем велик Моррисон. Перепутать их можно потому, что – хвастает Ди Чилло – старые пленки хорошо отреставрировали: пленка – как живая, Моррисон – как новенький.
Беда в том, что козырь выложен в самом начале. Штирлиц учил: человек запоминает последнюю фразу разговора. В данном случае запомнить предлагается бюрократический штамп: Моррисон «определил сознание целого поколения».
За кадром – «The End»: режиссерам не стоит трогать его руками, если не дано использовать его столь же гениально, как Копполе в «Апокалипсисе». В кадре – убит Мартин Лютер Кинг, убит Боб Кеннеди, растерзана Шэрон Тэйт, сгинули Хендрикс и Джоплин, расстреляли студентов, принес присягу упырь Никсон. За кадром – «Riders on the Storm». В кадре – ошалевшие морпехи в кромешных джунглях. Полное дежавю: монтажный стиль советского телевидения 1970-х, передача «Юность обличает империализм». Кошмар: прогрессивной молодежи мира, аудитории фильма, надо, как первоклашкам, объяснять, что происходило в 1968-м.
Самое ужасное: все это правда. Кинга убили, Никсон – упырь, Вьетнам пылал, лошади едят овес. Вот и сам Моррисон уныло сказал пошлость: «музыка не может не отражать жизнь». Но он сказал это журналисту, потому что такого ответа ждали. Убил Моррисона не Никсон, и, полагаю, он не мучился раздумьями о Вьетнаме, а пел об иных, непостижимых и страшных вещах. Напрасно фото Моррисона, которого копы волокут со сцены, стало иконой протеста. Бучу на концерте он устроил не в защиту «Черных пантер», а от обиды: не узнавший его охранник помешал минету в туалете. Узнал бы – все было бы хорошо. До того копы честно спасали его от фанатов.
Не в фильмах Моррисона разгадка его тайны. Их эстетика в духе эпохи, а его музыка и шаманство вне 1960-х: катарсис, голос из космической могилы. Это ощущается в самых хрестоматийных кадрах. Концерты – уже фильмы, Моррисон живет в киноритме, он способен замереть в прыжке. У него не было ни костюмера, ни менеджера, ни пресс-агента не из-за раздолбайства: он никому не доверял свой имидж. А был он, как рассказывала мне режиссер Аньес Варда – это ее подруга Моррисона первой вызвала к его телу – хорошим, застенчивым, усталым человеком. Не столько бродил, как в фильме, по Пер-Лашез, подыскивая себе могилку, сколько беседовал с нормальными друзьями – Аньес и Жаком Деми, автором «Шербурских зонтиков».
Фильм Ди Чилло – ответ «The Doors» Оливера Стоуна, которого принято не любить: как же, торгует Джимом. Но Стоуна в его лучшие годы вела та самая великая американская ярость, которую транслировал и его герой. Ди Чилло же не выдавил из себя ничего, кроме: «определил сознание целого поколения».
Кодекс Готти (Gotti)США, 2018, Кевин Коннолли
Полный провал разрекламированной биографии Джона Готти (Джон Траволта), главы самого жестокого гангстерского клана Нью-Йорка – «семьи Гамбино» – работа над которой заняла восемь лет – за это время сменились четыре режиссера и сорок четыре продюсера, – провоцирует на сентенции типа «гора родила мышь». Что ж, провалился фильм заслуженно, если занудно судить о нем с точки зрения динамичности действия или психологической глубины. Поводов для насмешек он дает предостаточно. Дорогого стоит продюсерская идея снимать Нью-Йорк в Цинциннати во имя оптимизации налогов. Присутствие на экране помимо Траволты его жены Келли Престон в роли жены Готти и дочери в роли, соответственно, дочери гангстера провоцирует переименовать «семью Гамбино» в «семью Траволты».
Ну, и как не всплакнуть над изувеченным гримерами Траволтой, чье желание пойти наперекор своему эксцентрическому таланту и соперничать с Марлоном Брандо и прочими Алями Пачино трогательно и простительно. Результат смелого эксперимента был предсказуем с того момента, когда Траволта решил, что вжиться в образ проще всего, нося галстуки и пиджаки своего героя.
Интересное дополнение к «Методу» – американской версии системы Станиславского.
Однако все это – мелочи, заслоняющие уникальность «Кодекса». Голливуд знавал фильмы, в которые гангстеры инвестировали с вполне невинными целями. Скажем, покупали главную роль для своих подружек. Но фильма, снятого фактически по заказу мафии, Голливуд еще не видывал. «Кодекс» не только поставлен по книге Джона Готти-младшего, после ареста отца (1992) возглавившего «семью». Сын и вдова героя еще и консультировали съемки.
Забавно, что в эпоху торжествующей политкорректности героем фильма стал человек, который заказал неонацистам из «Арийского братства» напавшего на него заключенного-афроамериканца. А когда тот ускользнул от расправы, философски заметил: «Да-а, быть негром – это проблема». Это тоже, в конце концов, пустяки. Главное: верность семьи памяти отца и мужа неотделима от верности «семье». Когда «тефлонового» Готти с четвертой попытки таки упекли на пять пожизненных сроков – в тюрьме он и умрет от рака горла – в фильм врезается хроника 1992 года. Простые ньюйоркцы с хорошими лицами протестуют против жестокого приговора. Свою гражданскую активность они объясняют тем, что при Готти на улицах было спокойно, и вообще, мафия же не убивает непричастных к ней людей, а тех, кого убивает, нам не жалко. Трудно не заподозрить, что протестовали граждане не совсем бесплатно. Отсюда один шаг до того, чтобы сравнить с ними столь же нежно относящихся к своему герою создателей «Кодекса».