На вершине этого списка травмированных героев мультипликации — Марлин из «В поисках Немо». Ну то есть поймите меня правильно: да, все заканчивается тем, что он-таки спасает Немо из сетей ныряльщика. И именно этот момент остается у всех в сердцах, потому что герои шли к нему в течение всей истории. И да, Марлин и Немо — удивительный и прекрасный пример отношений между отцом и сыном. Но не стоит забывать, что эти двое оказались оторваны друг от друга в результате ужасной, чудовищной, невыносимо трагичной ситуации — и именно о ней мы и поговорим в этой главе.
«Без лица» — кино откровенно глупое[136]. Джон Траволта играет агента ФБР по имени Шон Арчер, который, желая отыскать гигантскую бомбу, спрятанную где-то в Лос-Анджелесе, соглашается на хирургическую операцию: ему пересадят лицо одного плохого парня, затем Арчер, притворяясь этим парнем, внедрится в компанию преступников и попробует выяснить, где находится бомба. (Плохой парень, чье лицо использует Арчер, — это Кастор Трой, авторитет преступного мира, которого играет Николас Кейдж. Дело в том, что в начале фильма они дрались и ударная волна от взрыва самолетного двигателя отбросила Троя так сильно, что он получил травму черепа и впал в кому, от которой уже не должен очнуться[137].)
План с подменой в самом деле работает (после операции Шона в обличье Кастора помещают в тюрьму строгого режима вместе с братом Кастора, Поллуксом, и Арчер обманом принуждает того сказать, где бомба). Однако проблема в том, что буквально на следующий день после операции Кастор неожиданно приходит в себя, звонит нескольким подельникам, которые похищают хирурга, ранее пересадившего лицо Арчеру, и заставляет его повторить операцию — теперь уже пересадив лицо Арчера Кастору Трою. Затем врача убивают, а все здание больницы сжигают, чтобы замести следы. Таким образом, у нас есть два героя: агент ФБР, который сидит в тюрьме в образе криминального авторитета, и криминальный авторитет с лицом агента ФБР, который разгуливает на свободе. Вот вам и завязка для сюжета.
Знаю, звучит так, как будто событий слишком много (так и есть), но это самая краткая версия сюжета, которую я смог родить[138]. Притом эта завязка умещается примерно в три минуты экранного времени, в которых кроется ужасная, чудовищная трагедия — и именно о ней мы и поговорим.
Но прежде — пара слов о фильме «Без лица», а также немного о Николасе Кейдже, кое-что о сюжете с переменой лиц, еще чуть-чуть про «В поисках Немо» и самую капельку о стремительных завязках.
«Без лица». Со временем в культуре развилось весьма специфичное преклонение перед фильмом «Без лица». Многие полагают, что виной тому Кейдж и Траволта с их сумасшедшей игрой (и частично, я думаю, дело в них). Однако по факту все дело в Джоне Ву — возможно, лучшем режиссере боевиков всех времен и народов, который к черту вырвал тормоза киносюжета и пошел в лобовой таран на зрителя. Он прекрасен — и кино вышло прекрасное[139].
Николас Кейдж. На момент конца девяностых Кейдж переживал один из лучших этапов в своей карьере. «Покидая Лас-Вегас» в 1995 году (здесь он совершенно гениален), «Скала» в 1996-м (мое любимое — как они бесконечно долго обсуждают, насколько сложно сбежать из Алькатраса, а затем Шон Коннери делает это примерно минуты за две), «Воздушная тюрьма» в 1997-м (однозначно шедевр), «Без лица» в 1997-м (тоже шедевр), «Город ангелов» в 1998-м (фильм, который наконец-то добрался до вопроса: а что, если б ангелы могли трахаться?), «Глаза змеи» в 1998-м, «8 миллиметров» в 1999-м (я все время путаю эти два фильма, хотя единственное, что у них есть общего, — это Николас Кейдж), «Воскрешая мертвецов» в 1999-м и «Угнать за 60 секунд» в 2000-м (в равной степени любимые и недооцененные). Когда я смотрю на этот список, то в глаза сразу бросается одно: Кейдж получил «Оскар» за лучшую мужскую роль в «Покидая Лас-Вегас», а потом такой: «Знаете, что я сделаю дальше? Снимусь в фильме, где обменяюсь лицами с другим парнем!» Это второй самый странный послеоскаровский прыжок в карьере. На первом месте Гвинет Пэлтроу, которая, взяв «Оскар» за лучшую женскую роль во «Влюбленном Шекспире» в 1998 году, спустя три года сыграла с Джеком Блэком в фильме «Любовь зла», а это кино про парня, который благодаря гипнозу Тони Роббинса начинает видеть внутреннюю красоту полных и непривлекательных людей[140].
Обмен лицами. Сама эта идея заставляет задаться множеством любопытных вопросов, наиболее малопристойный из которых звучит так: разве жена Шона во время секса не догадалась бы, взглянув на пенис, что перед ней вовсе не Шон, а Кастор-с-лицом-Шона?[141] Или они «пенисные близнецы» и она не заметила разницы?
«В поисках Немо». Парень, который подбирает Немо во время погружения с аквалангом, позднее упоминает, что сделал это, думая, что помогает ему: «Этот малыш чуть было не погиб около рифа, а я спас его». Я раза три или четыре посмотрел «В поисках Немо» и только тогда осознал, что это, вероятно, был привет от создателей фильма, которые пытались продемонстрировать, как от нашего вмешательства ситуация ухудшается в миллионы раз и лучше бы мы просто ничего не делали.
Стремительные завязки в кино. Я такое люблю. Мне нравится, когда начало фильма ощущается так, будто в миллиметрах от вашего горла завели бензопилу. Например, «Безумный Макс: Дорога ярости» — шикарная завязка. Как и взрыв кафе в фильме «Дитя человеческое». Обратный отсчет в начале «Миссия невыполнима 3» — великолепная задумка. Начало фильма «Нефть», может, и не кажется захватывающим, но после восьми-девяти минут фильма без единой реплики начинает казаться, что вы идете по тросу, натянутому между двумя небоскребами. Не знаю, можно ли считать стремительной завязкой автогонку в начале «Леди Берд», но я определенно намерен охарактеризовать ее как «чертовски шедевральную». Шок от сцены убийства двух парней в начале фильма «Семь психопатов» — совершенно неподдельный. А сцена на пляже в «Спасти рядового Райана» вызвала приступы ПТСР у ряда настоящих военных в отставке[142]. В общем, стремительных завязок есть великое множество, и я их обожаю.
УЖАСНЫЕ, УЖАСНЫЕ ТРАГЕДИИ В НАЧАЛЕ КАЖДОГО ФИЛЬМА.
«Без лица» начинается с того, что Шон Арчер с сыном приходят на ярмарку (ну, или некое место наподобие ярмарки). Им хорошо вдвоем, как бывает хорошо отцу с сыном. (Майклу, сыну Шона, на вид лет пять-шесть.) Пока они катаются на карусели, Кастор Трой в сотне ярдов от них собирает снайперскую винтовку, намереваясь застрелить Шона. Он смотрит в прицел, видит Майкла, мгновение медлит, но все же решает стрелять. Пуля с огромной скоростью летит в спину Шону, проходит навылет и попадает в голову его сыну, убивая наповал.
В начале «В поисках Немо» мы видим Марлина и Корал — рыбу-мужа и рыбу-жену, которые празднуют начало нового этапа их жизни. Они только что переехали в новую актинию на краю рифа, откуда открывается великолепный вид на океан, а через несколько дней из четырехсот их икринок должны вылупиться дети, то есть они вот-вот станут родителями. Они плавают бок о бок, флиртуют и совершенно счастливы вместе — и это просто чудесный момент. А затем все меняется. Как-то Марлин обнаруживает, что все прочие обитатели рифа попрятались. Обернувшись, он видит неподалеку барракуду. Он пытается сказать Корал, чтобы та вернулась назад в актинию, но она решает защитить икринки и плывет наперерез. Барракуда видит Корал, бросается следом за ней, Марлин пытается спасти жену, но противник слишком силен. В результате схватки Марлин теряет сознание, а очнувшись, понимает, что Корал и все его будущие дети (кроме одного) погибли, пав жертвами голодной барракуды.
Вот с чего начинается каждый из фильмов. И теперь мы вправе задать логичный вопрос: какая из двух завязок оказывает на нас больший эффект — сцена на ярмарке из «Без лица» или же смертельная схватка с барракудой из «В поисках Немо»?
Я предлагаю ответить на этот вопрос, разбив его на три.
КТО ИЗ ДВУХ ОТЦОВ ТЕРЯЕТ БОЛЬШЕ? Тут чистая математика: Корал говорила, что у них должно вылупиться более четырехсот детей, то есть Марлин потерял, по крайней мере, 402 члена семьи в ходе открывающей сцены[143]. А Шон — всего одного.
Понимаю, что математику можно оспорить, заявив, что Шон ощущал смерть Майкла куда сильнее, чем Марлин, потерявший детей в икринках, потому что сын Шона жил с ним уже несколько лет, а дети Марлина еще даже не вылупились. Можно добавить, что смерть Майкла, вероятно, могла разрушить брак Шона. И все же: 402 смерти невозможно игнорировать.
К тому же мы знаем, что через шесть лет после смерти Майкла Шон все еще живет в браке с женой, — видим это в следующих сценах. У них есть другой ребенок, которого они очень любят, так что не то чтобы они так и не оправились от потери. Более того, в конце фильма Шон фактически заменяет Майкла другим маленьким мальчиком — ему примерно пять-шесть лет, как и Майклу в момент смерти. А мы ведь еще даже не коснулись того факта, что Марлин потерял не только детей, но и жену, и это весьма опустошающая потеря.
В общем, все говорит в пользу того, что этот раунд остается за Марлином.
Работая над этой главой, я выяснил вот что: когда две рыбы-клоуна заводят потомство, то его охрана ложится на плечи рыбы-отца. Говорю об этом потому, что когда в начале «В поисках Немо» появляется барракуда, то Марлин совершенно не думает о защите икринок. Он обращается к Корал: «Вернись в дом, скорее!» И когда он видит, как она косится на икринки, понимает, что Корал постарается спасти их, и добавляет: «Нет, не нужно, Корал! Они будут в порядке». Все, чего он в тот момент хотел, — забраться в дом, скрестить пальцы (плавники?) и надеяться, что барракуда не увидит икринки. Я люблю Марлина, но в этой сцене он повел себя как трусливое дерьмо.