…Особенно впечатляющим был день, когда в тишине операционной, при тусклом свете утра казни, были отрезаны волосы Фальконетти. Наши чувства, пронизанные переживаниями прошлого, заставляли нас ощущать реальность этого бесчеловечного обряда. Электрики, машинисты сдерживали дыхание, и их глаза были полны слез».{62}
И крупный план за крупным планом…
Как и «Броненосец «Потемкин», фильм «Страсти Жанны д’Арк» устроен по образцу пятичастной классической трагедии. Экспозиция: заседание суда во внутренней часовне. В первых кадрах фильма мы видим руки, листающие копии протоколов допросов – возможно, те самые, что находятся во Французской национальной библиотеке или в библиотеке Орлеана. Это заявка Дрейера на то, что он показывает зрителям документальную историю. Затем мы видим общий план внутренней часовни – и даже если мы не обращаем сознательного внимания на то, как странно сконструировано это помещения, что в нем даже окна находятся не на одном уровне, то впечатление от гнетущей атмосферы этого неправильного, скособоченного места подспудно действует на нас и не забывается (Рисунок 108). Монтаж нарушает основные правила комфортного монтажа, камера постоянно пересекает осевую линию, с каждой минутой мы все больше дезориентированы и все лучше понимаем героиню, которая не знает, с какой стороны ей ждать удара. Открыто сочувствующего монаха Николя де Упвиля (Жан д’Юд) выводят английские солдаты, из союзников Жанны остается только Массье (Антонен Арто), которому приходится выражать свои чувства более сдержанно.
Гнетущая атмосфера разыгранного, заранее спланированного процесса становится все тяжелее. Прокурор д’Эстиве (Андрэ Берли) набрасывается на Жанну с бранью и оскорблениями, пару раз камера «качелями», как в «Наполеоне», подлетает к разгневанному британскому солдату с каской образца Первой мировой войны на голове, судья Кошон (Эжен Сильван) умело манипулирует собранием, заставляя всех голосовать «за» по критически важному вопросу – в XV веке не носили таких касок и не голосовали поднятием рук, это отсылки к современности, притом далеко не последние (Рисунок 109). Вице-инквизитор Леметр (Жильбер Даллю, в справочной информации часто неверно указывают Мишеля Симона, который появился в этом фильме на пару секунд в роли безымянного судьи) почти не участвует в действии, даже он здесь – лицо подневольное.
Рисунок 108. Кадры из фильма Карла Теодора Дрейера «Страсти Жанны д’Арк» – документализм и атмосфера
Часть вторая. Оставшись в камере одна, Жанна видит на полу светотеневой рисунок в виде креста, отброшенный тенью оконной рамы. Неожиданный знак – крест, священный символ жертвенности и страданий во имя людей – приободряет ее, она берется за соломенный венок, который она плетет в камере. Аллюзия на терновый венец и фигуру Христа очевидна! В камеру входят английские солдаты, они издеваются над Жанной и отнимают у нее кольцо, выкрутив ей руку (перед распятием у Христа отняли последнее). Появляется Луселер (Морис Шюц), он возвращает девушке кольцо, вызывая ее доверие. Это завязка – Луселер обманывает Жанну, представившись посланцем короля Карла VII. Входят судьи… В конце второй части снова появляются солдаты и продолжают свои насмешки, они надевают на голову Жанне ее венок и дают ей в руки перо, повторяя: «Дочь божья!» – так же, как Пилат саркастически называл Иисуса «царем иудейским» (Рисунок 110).
Рисунок 109. Кадры из фильма Карла Теодора Дрейера «Страсти Жанны д’Арк» – судьи пристрастны или подневольны
Рисунок 110. Кадры из фильма Карла Теодора Дрейера «Страсти Жанны д’Арк» – культурные коды христианства
Прогрессия усложнений: эпизод в камере пыток – отдельный шедевр операторской работы Рудольфа Мате. Мы видим инструменты палача в самых противоестественных ракурсах, пару раз камера ныряет под пыточное колесо – точка зрения человека, который, увидев орудие пыток, падает в обморок (Рисунок 111). И Жанна лишается чувств. И судьи, и англичане опасаются за ее жизнь – подсудимая не должна умереть до приговора! Девушке пускают кровь, она приходит в себя, она готова к дальнейшей психологической обработке.
Четвертая часть фильма: кульминация – Жанну выводят на площадь. Она переводит взгляд с цветов, которые растут на церковном дворе, на свежевырытую могилу, которую только что выкопали на церковном кладбище (Рисунок 112). Усталость, ужас и давление судей ослабляют ее волю – девушка подписывает отречение. Командор Уорик (Камилл Барду) взбешен – ему не нужно было отречения Жанны, английская корона требовала от него смертельного приговора.
Рисунок 111. Кадры из фильма Карла Теодора Дрейера «Страсти Жанны д’Арк» – в пыточной
Рисунок 112. Кадры из фильма Карла Теодора Дрейера «Страсти Жанны д’Арк» – символы жизни и смерти
Финальная, пятая часть фильма – развязка. Жанну стригут наголо ножницами, явно сделанными в XX веке (в этой же части мы увидим священника в современных очках). Параллельный монтаж – жестокое выступление уличных акробатов. Вместе с состриженными волосами служитель выметает соломенный венок Жанны, ее терновый венец – и в этот момент она прозревает и осознает, что подаренная ей жизнь не имеет смысла, только смерть поможет ей выполнить ее предназначение и станет подлинной жертвой французскому народу. Она требует судей, она собралась с силами и отказывается от признательных показаний! Судьи возвращаются в камеру, их переживания искренни, даже д’Эстиве и Кошон плачут – по версии Дрейера, они не желали смерти подсудимой, им нужно было лишь защитить собственную правоту перед лицом церкви (Рисунок 113). Жанна д’Арк наконец-то получает желанное причастие – и теперь ее смерть неминуема.
Рисунок 113. Кадры из фильма Карла Теодора Дрейера «Страсти Жанны д’Арк» – прозрение
Осужденную снова выводят на площадь. К столбу, на котором ей предстоит сгореть, приколачивают табличку «Еретичка, богохульница, вероотступница, идолопоклонница» – с тем же успехом там могло быть написано «Царь иудейский». Камера Рудольфа Мате не скупится на перевернутые ракурсы, в одном из кадров мы видим безногого инвалида; разгорается костер – и вместе с ним разгорается бунт, люди бегут, мальчик оплакивает лежащую на мостовой убитую мать, пушка поворачивается на лафете – все это приветы «Броненосцу «Потемкин» Эйзенштейна (Рисунок 114).
На выпуск конкурирующего фильма «Волшебная жизнь Жанны д’Арк, дочери Лотарингии» (Рисунок 115) Дрейер отреагировал достойно, сказав о Марко де Гастине: «Он прав. И я тоже прав».
Пожалуй, впервые в истории кино Дрейеру удалось настолько искусно воспользоваться элементами изобразительности и киноповествования, часто нарушая уже сложившиеся правила нормативного кинематографа, чтобы создать кинофильм, работающий как настоящая притча – не навязчиво морализаторская проповедь на манер эпилога «Нетерпимости» или финала «Метрополиса», а настоящая драма, оказывающая на зрителя мощное эмоциональное воздействие и рассказывающая о смысле священной жертвы и превосходстве духа над телом не словами, а яркими, мощными визуальными образами.
Оригинальная версия фильма долгое время считалась утраченной – картина была перемонтирована французской цензурой, негатив погиб при пожаре. Дрейер смонтировал альтернативную версию, но и она сгорела. Но сегодня нам известна аутентичная версия шедевра, восстановленная по копии оригинальной версии режиссера, случайно обнаруженной уже после смерти Дрейера в клинике Дикемарк в Норвегии.
Рисунок 114. Кадры из фильма Карла Теодора Дрейера «Страсти Жанны д’Арк» – смотрится как хроника, работает как притча
Рисунок 115. Кадры из фильма Марко де Гастина «Волшебная жизнь Жанны д’Арк» – найдите десять отличий
Вне всякого сомнения – «Страсти Жанны д’Арк» Карла Теодора Дрейера занимают почетное место в ряду последних шедевров немого кино среди таких фильмов, как «Огни большого города» Чарльза Чаплина и советские авангардные ленты «Потомок Чингисхана» Всеволода Пудовкина, «Человек с киноаппаратом» Дзиги Вертова, «Земля» Александра Довженко.
4. Первое десятилетие звукового кино
Не успел достигнуть своего наивысшего расцвета беспрецедентный по выразительности визуальный язык немого кино, как появились звуковые фильмы. Самые первые из них не блистали ни режиссурой, ни операторской работой, ни актерской игрой, ни достижениями в области монтажа – их единственным достоинством было то, что в них звучала музыка, пение и живые (надо сказать, бесконечно длинные) диалоги. Тем не менее знаменитое «Вы еще ничего не слышали», впервые сказанное популярнейшим американским певцом того времени Элом Джолсоном не с эстрады, а с экрана, имело огромное значение.
К этому моменту кино получило за свою более чем 30-летнюю историю немало шансов стать звуковым. Как мы помним, даже самый первый экспериментальный «Чих» Уильяма Диксона уже был звуковым. Нью-йоркская премьера фильма Д. У. Гриффита «Улица грез» (1921 г.) была частично озвучена при помощи системы воспроизведения аудио со звукового диска. Фильм «Дон Жуан» (реж. Алан Кросланд, 1926 г.) был озвучен аналогичной усовершенствованной системой, живых диалогов в нем все еще не было. Параллельно на рынке появились и фильмы с оптической звуковой дорожкой, записанной прямо на кинопленку – для того, чтобы на 35 мм пленке поместилась звуковая дорожка, пришлось сузить ширину кадра до 22 мм (позднее, в 1935 г., был стандартизован новый размер кадра звукового кино 16×22 мм, шаг кадра для совместимости остался равным 19 мм). Первые фильмы с оптической звуковой дорожкой имели кадровую частоту 21 кадр в секунду, а в 1924 г. для всех звуковых фильмов была стандартизована кадровая частота 24 кадра в секунду. Например, в голливудском дебюте Фридриха Вильгельма Мурнау «Восход солнца» (1927 г.) были озвучены музыка и уличные шумы.