Последней картиной Элема Климова была важнейшая советская военная (точнее, антивоенная) реалистичная притча «Иди и смотри» (1985 г.), основанная на произведениях Алеся Адамовича и реальных событиях войны, включая геноцид коренного населения Белоруссии и уничтожение деревни Хатынь. Главный герой фильма – мальчик-партизан Флера (Алексей Кравченко). Для правдивого отображения войны в этом фильме была исключительно важна пронзительная работа оператора Алексея Родионова. Современный режиссер Василий Сигарев пишет об этом:
Рисунок 198. Кадры из фильма Элема Климова «Прощание»
«…Родионов сделал для «Иди и смотри» очень много. Например, он одним из первых в СССР использовал стедикам[65]. И сцены, сделанные со стедикамом, получились именно в той неповторимой стилистике ужаса и отстраненности, какой мы до этого не видели в нашем кино. Это проход через толпу на острове (субъектив Флеры), это летающая камера среди фашистов в деревне и, наконец, это гениальный вылет в зиму в финале. Все круто, все на месте, все по-настоящему.
А по-настоящему в фильме многое. Я, например, первый раз в жизни увидел взрывы, которым веришь, которые перед носом у камеры срубают и разносят в щепки толстенные деревья. Это вам не всплески земли, к которым мы привыкли. Это взрывы. Как на войне. И от них страшно. А сцена расстрела коровы трассирующими пулями рядом с лежащими на земле героями и оператором? Там уже страшно за актеров и оператора».{160}
В 1986 г. Элема Климова избрали первым секретарем правления Союза кинематографистов СССР, именно благодаря ему в 1986–1988 г. вышли в прокат многие отечественные фильмы, которые попадали «на полку» начиная с 1960-х гг.
Фильм-притча «Покаяние» Тенгиза Абуладзе – рефлексия на тему сталинских репрессий и проблем их последующего осмысления – снимался втайне от советского киноначальства как телевизионный в 1983–1984 гг. и в прокат был выпущен уже в перестроечном 1987 г. Диктатор («городской голова») Варлам Аравидзе (Автандил Махарадзе) был похож одновременно на Сталина, Берию, Гитлера и Муссолини. Не похожий на него сын Авель (тот же Автандил Махарадзе) олицетворял конформизм поколения 1970-х гг., а внук Торнике (Мераб Нинидзе) – нонконформизм молодого поколения 1980-х. Видя, что поколение отцов хочет как можно скорее забыть об ужасах репрессий и оправдать террор, Торнике кончает жизнь самоубийством – и только смерть ребенка (как и в «Девичьем источнике» Бергмана) приводит отца к покаянию.
Впрочем, основным зрителем фильма было все то же поколение отцов, которое так и не поняло, кто должен каяться и зачем. Фильм наполнен важными символами и цитатами – родственники репрессированных отыскивают их «автографы» на спилах бревен с лесоповала; прокурор явно состоит в сексуальных отношениях с женщиной, олицетворяющей Правосудие; Авель на исповеди не понимает, что беседует не со священником, а с самим сатаной-Варламом (как в «Седьмой печати» Бергмана); коллизии с трупом Варлама напоминают о посмертной судьбе тела Сталина (Рисунок 199).
Думающие кинематографисты пытались разобраться в том, кто стал «героем нашего времени». Героиня многожанрового эксперимента Глеба Панфилова «Начало» (1970 г.) – простая провинциальная девушка с душой Жанны д’Арк. Чтобы не впадать в мистику и сюрреализм, авторы фильма сделали ткачиху Пашу Строганову (Инна Чурикова) актрисой любительского театра, которой выпал неожиданный шанс сыграть Жанну д’Арк в большом постановочном фильме – видимо, примерно в таком, какой руководство не позволило снять самому Панфилову (Рисунок 200).
Очень жесткий, почти эпатирующий портрет поколения дал Никита Михалков в фильме «Неоконченная пьеса для механического пианино» (1976 г.) по пьесе «Безотцовщина» А. П. Чехова. То, что действие происходит где-то в конце XIX века, ничего не меняет в диагнозе, поставленном Чеховым за сто лет до создания фильма. Провинциальный «Гамлет» Платонов (Александр Калягин) беспомощен, мелок и смешон, в кульминации он мечется по дому, восклицая: «Все погибло! Тридцать пять лет! Я ноль, я ничтожество! Ноль! Мне тридцать пять лет! Лермонтов восемь лет как лежал в могиле! Наполеон был генералом! А я ничего в вашей проклятой жизни не сделал!….Где я? Бездарный калека! Где мои силы, ум, талант? Пропала жизнь!» – и его мучения бесстрастно фиксирует одним кадром без склеек камера Павла Лебешева.
Рисунок 199. Кадры из фильма Тенгиза Абуладзе «Покаяние»
Рисунок 200. Кадры из фильма Глеба Панфилова «Начало» – Инна Чурикова в ролях Паши Строгановой и Жанны д’Арк (кадрировано до соотношения 3×4)
«Оттепельное» стремление к реализму, тем не менее, было живо. Главным реалистом советского кино был Алексей Герман-старший. Его фильм «Проверка на дорогах» («Операция «С Новым годом!») по повести Юрия Германа (отца режиссера) был готов к выпуску еще в 1971 г., но лег «на полку» до 1985 г.
Реализм Германа страшен. Агнесс Вевер пишет в статье «Вариации на тему полифонической картины мира в творчестве Германа» о «Проверке на дорогах»:
«Нелепо гибнет женщина, вдруг бросившаяся снимать под обстрелом сохнущее белье; падает, сраженный пулей, мужик, догоняющий свою корову Розку; старуха уносит подальше от взрывов икону – единственное свое сокровище, но не в силах продолжить с нею путь, оставляет икону прямо в снегу, прислонив ее к дереву».{161}
Но еще страшнее становится, когда Герман противопоставляет то, «как на самом деле», тому, «как должно быть». Он сталкивает командира партизанского отряда Локоткова (Ролан Быков) с политруком Петушковым (Анатолий Солоницын). Петушков требует взорвать железнодорожный мост, когда под ним идет баржа с советскими военнопленными, Локотков щадит людей. Петушков требует расстрелять перешедшего на сторону партизан полицая Лазарева (Владимир Заманский), Локотков доверяет Лазареву ответственные миссии… В эпилоге мы видим, как уже конце войны на улице какого-то немецкого города капитан Локотков возится с заглохшим грузовиком – и его узнает бывший лейтенант, а ныне полковник, которого когда-то в сорок втором Локотков выводил из окружения. Полковник угощает капитана выпивкой, обещает написать о нем маршалу – и едет дальше, оставляя Локоткова с его грузовиком…
Дискуссия между реализмом и соцреализмом продолжается в фильмах Германа «Двадцать дней без войны» (1976 г.) по произведениям Константина Симонова и «Мой друг Иван Лапшин» (1984 г.) по произведениям Юрия Германа. В «Двадцати днях без войны» лирическая история между военным журналистом Лопатиным (Юрий Никулин) и Ниной (Людмила Гурченко) происходит на фоне командировки Лопатина на киностудию в Ташкент, где снимается фильм по его очеркам. Герман параллельно монтирует «киноахинею» (по выражению Симонова) и жизнь – павильон, в котором снимается сюжет о местной жительнице, которая не покинула свой дом, и воспоминания Лопатина о том, как реальная женщина погибла под руинами дома; красивую актрису, которая произносит на камеру реплики из сценария, и пожилую женщину, которая простыми словами рассказывала Лопатину о том, как она верит в победу и как она ждала прихода «наших».
Андрей Тарковский говорил об этой картине:
«В конечном счете в кино всегда поражает точность……недавно появился в кинематографе очень талантливый человек – это Алексей Герман из Ленинграда, который сделал, по-моему, очень интересный фильм «Двадцать дней без войны». В этой картине, несмотря на отсутствие цельности, есть совершенно поразительные куски, которые говорят о том, что перед нами, конечно, кинематографист. Я назвал бы десяток прославленных мастеров, которые ему в подметки не годятся несмотря на то, что он еще многого не умеет. Причем даже не столько он, сколько его сценарист[66].
В этой картине есть поразительные места. Например, эпизод – митинг на заводе, в Ташкенте……это такого класса эпизод, на таком уровне сделано, что просто диву даешься, как это вообще могло родиться у человека, который даже не видел войны. Дело не в том, знает он войну или нет, а в том, что он чувствует и как разрабатывает это».{162}
Герои фильма «Мой друг Иван Лапшин» – сыщики 1930-х гг., которые должны взять банду Соловьева (подсюжет с бандой основан на реальных событиях, фамилию бандита оставили неизменной), а любовный треугольник сыщика Лапшина (Андрей Болтнев), театральной актрисы Наташи (Нина Русланова) и писателя Ханина, которого играет Андрей Миронов (Андрей Менакер), позволяет добавить в историю «артистический» взгляд на жизнь и его встречи с реальной жизнью. Эпизод, в котором Наташа, готовясь к роли проститутки, встречается с настоящей проституткой, комичен. Сцена, в которой Ханин пытается застрелиться, но не знает, как это сделать покрасивее, трагикомична. Когда Лапшин пытается попробовать романтики и, как Ромео, лезет по лестнице в окно к Наташе только для того, чтобы узнать, что она любит Ханина и, несолоно хлебавши, вернуться на холодную, реальную улицу, это отрезвляет.
А когда Ханин пытается «красиво», в кожаном пальто и шляпе, в одиночку взять Соловьева, преступник вспарывает ему живот. Прибыв на место происшествие и отправив живого, к счастью, Ханина в больницу, Лапшин без суда убивает Соловьева. На жалобы тех, кому такой реализм был не по нутру, Герман отвечал:
«Пусть лучше заботятся, чтобы у них сейчас все было по закону, а за правду того, что у меня показано про 30-е годы, я ручаюсь. Я же не говорю, что так, как было, хорошо, я говорю, что так было».{163}
Но реализм фильма «Мой друг Иван Лапшин» – уже больше чем просто реализм. Фильм насыщен колоссальным количеством мельчайших деталей, движений, звуков. Из этой стилистики впоследствии вырастет гиперреализм фильмов Германа «Хрусталев, машину!» (1998 г.) и посмертно выпущенного «Трудно быть богом» (2013 г.) по роману Аркадия и Бориса Стругацких. Представляется, что наследие Алексея Германа-старшего нам еще предстоит оценить по достоинству.