[35].
Снова «Ленфильм». На этот раз режиссер молодой, и это его первая самостоятельная работа. Михаил Швейцер. «Чужая родня». Первое сильное искреннее «деревенское» кино с нелегкой прокатной судьбой. С замечательным дуэтом молодых Нонны Мордюковой и Николая Рыбникова. Этой ролью актер начал свой звездный путь, утвердив новый тип героя, который он окончательно закрепил в «Весне на Заречной улице».
«Этот фильм по праву считают одним из первых и ярких свидетельств оттепели в советском кино. Он снят по повести Владимира Тендрякова “Не ко двору”. “Чужая родня” стала одним из лидеров советского кинопроката 1956 года. Фильм посмотрели 24,9 миллиона зрителей!» [36]
И снова «Мосфильм». «Первый эшелон», режиссер Михаил Калатозов, автор сценария Николай Погодин. В один из степных районов Казахстана прибывает по комсомольским путевкам, с целью освоения целинных земель, отряд молодежи.
Для Калатозова (как, впрочем, и для кинематографа в целом)
«“Первый эшелон” оказался фильмом переходным: он начал избавляться здесь от многих канонов периода малокартинья и только нащупывал ту стилистику, которая сделала следующий его фильм – “Летят журавли” (1957) событием не только советского – мирового кино»[37].
«Ленфильм». Режиссер Фридрих Эрмлер, известный картинами «Великий гражданин», «Она защищает Родину»… Теперь – «Неоконченная повесть». Сергей Бондарчук и Элина Быстрицкая. Откровенная мелодрама в абсолютном значении этого термина. О любви и силе духа.
«Фильм “Неоконченная повесть”, представленный на неделе советского кино, по общему мнению, оказался лучшим в программе. Великому народу, который приходит в себя после катастрофы войны и сталинского диктата, безусловно, есть что сказать. Изменения, происходящие в политической сфере, совсем скоро отразятся на экране. Воскреснут ли призраки прошлого? Или советское кино пойдет по новому пути?»[38]
Плакат фильма «Неоконченная повесть». Ленфильм Режиссер Ф.М. Эрмлер
Художник И. Коваленко
1955
[ГЦМК]
Вопрос задает будущий главный редактор журнала Cahiers du cinéma, известный кинорежиссер, один из наиболее значительных представителей течения «Новой волны» в послевоенном кинематографе Франции Эрик Ромер.
Ответ вскоре будут давать еще не очень известные молодые советские режиссеры. Пока они еще только начинают…
Глава 3Альма-матер
Ȧльма-ма́тер (лат. alma mater, дословно – «кормящая мать» или «мать-кормилица») – старинное название учебных заведений.
С некоторых пор у входа во ВГИК скульптурная троица. Шпаликов. Тарковский. Шукшин. Такой у них там порядок по замыслу автора-скульптора.
На Шпаликове то ли пальто, то ли куртка. Правильнее, куртка. Такая у него была, защитного цвета. Вокруг шеи обмотан шарф с длинными концами. Сжатая в кулак правая рука поднята. Действительно, его – знакомый – «республиканский» жест. Увлечение гражданской войной в Испании. «Но пасаран!»
Когда в «Заставе Ильича» я в компании таких же «типажей» снимался в знаменитой сцене вечеринки, конечно, стеснялся ужасно. Шпаликов – я его видел краем глаза – переживал за меня за пределами декорации и старался подбодрить. Без слов, сжатым кулаком. «Паша, давай! Но пасаран!»
Тарковский – в этой композиции – из всех самый «интеллигентный» и задумчивый. Мудрец и философ. И самый непохожий. Застывший. И не потому, что скульптуре так полагается. Он был эмоциональный, подвижный, нервный, грыз ногти, любил смеяться. Когда я его видел в институте, думал, он мог бы сыграть Печорина или – при несходстве – самого Лермонтова.
Андрей Тарковский и Маргарита Пилихина на съемочной площадке фильма «Мне двадцать лет» («Застава Ильича»)
1962
[ГЦМК]
Станислав Лем, с которым Тарковский ссорился из-за «Соляриса», тоже видел его как-то похоже. «Тарковский напоминает мне поручика эпохи Тургенева».
Особенно я помню его все в той же «Заставе Ильича». И очень близко – в одной общей сцене внутри эпизода, в одной мизансцене. Оля Гобзева в роли юной участницы вечеринки, возмутившись цинизмом «золотого» персонажа Тарковского, дает ему пощечину. Да не один раз. Хуциев обычно снимал не один дубль.
А я не один раз как на ринге поднимал вверх ее руку. И при этом видел слезы в ее глазах, она страдала от того, что ей приходилось делать ради искусства.
У Тарковского к четвертому или пятому дублю тоже были несчастные глаза. А ведь он счастливый приехал на студию и вошел в павильон. В тот день он узнал, что «Иваново детство» и его самого отправляют в Венецию, на Фестиваль. И что было не менее важно – фильму присвоена первая категория. В будущем со всеми его фильмами, снятыми в СССР, с категориями было гораздо сложнее. «Сталкер», например, получил «третью прокатную».
В 1961 году Совет министров выпустил постановление о повышении материальной заинтересованности работников кино. При Министерстве культуры была создана специальная комиссия, которая присуждала фильму одну из четырех категорий в зависимости от его идейно-художественной ценности. Чем выше была категория, тем больше был гонорар.
По поводу категорий пишет историк кино Валерий Фомин: «Третья… считалась категорией для “прокаженных”. Схлопотавшие ее авторы обычно получали шиш с маслом – ни денег, ни проката. Авторов… еще и штрафовали – за перерасход пленки и прочие производственные прегрешения»[39].
Конечно, в руках начальников кино категории были или наградой, или порицанием. Сильным средством управления. Иногда прямо говорилось: сделаешь то-то и то-то, как мы рекомендуем, получишь «первую»…
ВГИК. Шукшин!
Два замечательных актера могли сыграть героя в сценарии «Двадцать шесть дней из жизни Достоевского». Василий Шукшин и Олег Борисов.
Шукшин пробовался, есть его фотография в гриме. Удивительное получилось лицо, можно было поверить, что это Достоевский. Борисов даже уже начинал сниматься. Не закончил – дурацкая история. Сыграл Солоницын, и получил за эту роль Серебряного медведя Берлинского кинофестиваля.
Я не раз видел Шукшина, во ВГИКе.
Как-то раз в институтском актовом зале общее комсомольское собрание, посвященное разбору страшного преступления, совершенного в нашем общежитии. Юная студентка-первокурсница актерского факультета, не выдержав соблазна, тайно позаимствовала у другой девочки какую-то деталь ее туалета.
Одна девочка плакала и каялась, другая плакала и прощала. Как вдруг на сцену буквально ворвался Шукшин. «В то время как партия и правительство напрягают последние силы…» – кричал он. Зал затих с немым восторгом.
Инструкция о порядке выпуска на экран и оплаты законченных производством кинофильмов (Приложение к приказу Председателя Государственного комитета Совета Министров СССР по кинематографии)
28 октября 1963
[РГАЛИ. Ф. 2944. Оп. 1. Д. 12. Л. 57–58]
Положение Председателя Кинокомитета Раздел II. «Определение основных принципов отнесения кинофильмов к группам по оплате»
26 марта 1964
[РГАЛИ. Ф. 2944. Оп. 1. Д. 80. Л. 105–106]
Обложка альбома «Шестой Всемирный фестиваль молодежи и студентов»
1957
[ГЦМК]
Спустя много лет с таким же восторгом смотрю сцену из «Калины красной». Егор Прокудин знакомится с родителями Любы Байкаловой.
– Страна производит электричество, паровозы, миллионы тонн чугуна, – с пафосом произносит свой монолог бывший зек Егор. – Люди напрягают все силы…
Тогда на сцене актового зала он уже репетировал этот образ?..
Незабываемое лето 57-го года! Два незабываемых события. VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Москве.
Москва уже загодя сильно взбудоражена приближением Фестиваля.
«В связи с предстоящим в текущем году в г. Москве Всемирным фестивалем молодежи и студентов и проведением его отдельных мероприятий во Всесоюзном государственном институте кинематографии, необходимо осуществить ряд работ по художественному оформлению помещения института, организации специальной выставки, отражающей роль ВГИКа в подготовке творческих работников кинематографии»[40].
Взволнованы все. Прежде всего, конечно, «молодежь и студенты». Взволнованы профессиональные музыканты, актеры, и самодеятельные, добивающиеся в многочисленных конкурсах включения в разнообразную программу. Взволнованы комсомольские руководители и их старшие партийные товарищи. Взволнованы фарцовщики. Взволнованы милиция и «безопасность».
Даже московские голуби взволнованы. Их готовили, тренировали. Чтобы в день открытия взмыли над ареной в Лужниках, над Москвой. 40 тысяч голубей!
«Молодежная политика, проводимая в СССР, поражает своим размахом и содержанием. Всемирные фестивали были инструментом этой политики, в их рамках решались существенные международные и политические задачи»[41].
Я тоже, конечно, взволнован. Еще бы! Фестиваль! Я жду его!
ВГИК! Вместе с Институтом международных отношений самый модный и трудноступный институт в Москве. Я мечтаю о нем.
И все это соединяется в предчувствие новизны и поворота жизни.
Приезжаю сдавать документы. 3-й Сельскохозяйственный проезд. Останавливаюсь в легком потрясении. Перед институтом оживление, крики, смех. Стоят автобусы. Бегают с милым визгом прелестные существа в шортиках и маечках.