«Летят журавли» Калатозова и «Одинокий голос человека» Сокурова.
Такое же ощущение испытал, как он признавался, Шпаликов, посмотрев во ВГИКе «Аталанту» Жана Виго.
Чудо не вызывает желания подражать или, хуже того, копировать. Оно вызывает вдохновение. Так через много лет после ВГИКа Шпаликов, как режиссер, сделал на «Ленфильме» фильм «Долгая счастливая жизнь», явно вдохновленный «Аталантой»…
В 1974 году мы с ним не в первый раз «совпали» в нашем болшевском Доме творчества. С Сергеем Павловичем Урусевским они уже сделали до этого один фильм. О Есенине. «Пой песню, поэт». С Сергеем Никоненко в роли поэта.
Теперь они работали над сценарием по пушкинскому «Дубровскому».
Я уже жил в Болшево, писал для Владимира Вайнштока, как режиссера, сценарий «Вооружен и очень опасен».
Они появились втроем. Шпаликов, Урусевский и его жена Белла Фридман, работавшая вторым режиссером на «Сорок первом» и на двух картинах Калатозова. Конечно, Шпаликов меня сразу же подвел к Урусевскому. Я вообще с восторгом смотрел на него. А они так любили Гену, что моя дружба с ним была паролем для их доверия.
Они работали над «Дубровским» очень увлеченно и дружно. Все время что-то новое придумывали, ходили по коридору – под присмотром Беллы, – обсуждали, радовались.
«Белла Фридман с Урусевским стерегут Шпаликова… “Дубровского”, вроде прошли до конца и сейчас идут по второму разу. Мечтают, чтобы Шпаликов дотянул. Говорят, что в первых числах дадут читать»[61].
Но сценарий, как и пушкинская повесть, остался незаконченным. Очень скоро их обоих не стало…
Стою перед ВГИКом, смотрю на эту троицу.
Шпаликов. Тарковский. Шукшин.
Мимо проходят и пробегают нынешние студенты. Они уже привыкли к неподвижным классикам и не обращают на них особенного внимания. Подозреваю, даже не все назовут их фильмы.
А ведь можно было бы вот такое кино сделать. Ночью подгулявшие представители молодого поколения, нет, все-таки не вгиковцы, весело мажут лица классиков красной краской. От обиды те становятся живыми и решают уйти. Бродят – «шагают» – по Москве, у каждого свои встречи и приключения.
Но потом все-таки они возвращаются на свои места?
Глава 4шестьдесят второй год…
29 июня 1962 г. Приказ по ВГИКу № 236.
1. На основании успеваемости и решения Государственной экзаменационной комиссии сценарного отделения, выдать диплом с присвоением квалификации кинодраматург:
…9. Финну П.К.
Из многих событий этого 62-го, предпоследнего года правления Хрущева, выбираю те, что так или иначе касались меня, – прямо или косвенно.
Как ни странно…
15 октября – противостояние между США и СССР. Карибский кризис. Конфликт поставил весь мир на грань ядерной войны.
В этом октябре я, уже квалифицированный кинодраматург, сочиняю сценарий сказки под названием «Стрелок из лука». Для режиссера-постановщика Юрия Ильенко. Который на данный момент снимается в главной роли в фильме «Улица Ньютона, дом 1». Режиссер-постановщик Теодор Вульфович.
В связи с чем я со своей пишущей машинкой оказываюсь на острове Чечень в Каспийском море. Остров выбран для съемок одного из эпизодов за редкую выразительность пейзажа. Умирающий рыбацкий поселок, половина домов брошена, бежит народ на материк. За домами пространство, ровное, занесенное песком, который наносит жестокая осенняя моряна.
Плакат фильма «Улица Ньютона, дом 1». Ленфильм. Режиссер Т.Ю. Вульфович
Художник Ю. Царёв
1963
[ГЦМК]
В тот ветреный вечер по какой-то причине оказываюсь на «площади», один, под фонарем. Он скрипит и раскачивается надо мной, то на миг освещая меня, то оставляя во тьме. Вдруг включается громкоговоритель на столбе.
«Мне понятно Ваше волнение и беспокойство. Хочу заверить Вас, что Советское правительство не даст спровоцировать себя неоправданным действиям Соединенных Штатов Америки и сделает все, чтобы ликвидировать чреватую непоправимыми последствиями ситуацию…» [62]
Я один. Под качающимся фонарем, освещаемый, как истерическим стробоскопом, светом мировой Истории. Где-то есть Хрущев, где-то Кеннеди, где-то на Кубе стоят наши ракеты, куда-то идут американские военные корабли…
Оператор Анатолий Головня у кинокамеры Лекция во ВГИКе
1980–1982
[ГЦМК]
А я один в центре мира, который вот-вот полетит к чертям. Сейчас начнется война. Качается фонарь, темное и светлое, темное и светлое…
Несмотря на формулировку приказа, провозглашавшего меня квалифицированным, кинодраматургию как науку я освоил к тому времени весьма приблизительно. И все же эти пять быстро и ярко пролетевших лет не прошли даром.
ВГИК того времени был средоточием таких молодых, рвущихся в немедленный бой талантов, таких выдающихся учителей-мастеров, что мое присутствие в этом мире на поверку все же оказалось не праздным.
Конечно, недостаточно было только смотреть, слушать, дышать этим воздухом. Надо было и самому что-то делать. Так сложилось, что ранние мои сценарные попытки были связаны в первую очередь с операторами, моими друзьями с курса Бориса Волчека – Ильенко и Княжинским.
Началось неожиданно и довольно, можно сказать, вызывающе. Со сценария по «Листьям травы» Уолта Уитмена для их учебной работы.
Полагалось, чтобы сценарий предварительно прочитал заведующий кафедрой операторского мастерства ВГИКа.
Великий Анатолий Дмитриевич Головня, постоянный оператор Пудовкина, непререкаемый авторитет, наставник и гуру всех вгиковских поколений операторов. Всех и всегда, независимо от возраста и заслуг, называвший «дэточка», через э оборотное.
Сценарий он решительно забраковал, добавив несколько весьма неприятных и даже издевательских реплик в мой адрес. Я пережил это с трудом. Но не отчаялся. И написал сценарий уже для их курсовой работы. Экранизацию рассказа Александра Грина «Голос и глаз».
Тоже довольно неожиданный выбор. Но уже тогда, ничего еще толком не умея, я интуитивно чувствовал, что чем меньше слов, тем больше кино.
Несколько дней, которые я провел рядом с друзьями-операторами на нашей Учебной студии, стали для меня действительно учебными. Интерес и вкус к изображению, выразительности кино, которая является его сущностью и порой говорит больше, чем могут сказать слова, прививали мне они.
После ВГИКа они сделали много, я часто первым смотрел их работы. А одну из них – «Закат» по Бабелю – мы сделали с Княжинским вместе. Всю свою жизнь, до самого ее конца, он оставался таким же новатором, как и в начале пути…
За некоторое время до того, как в 1957 году мы увидели «Журавлей», три оператора-студента курса Бориса Волчека, три тогдашних друга, Георгий Рерберг, Александр Княжинский, Юрий Ильенко, впоследствии три выдающихся мастера, объединились на одной курсовой работе.
Георгий Рерберг, народный артист РСФСР. Дебютировал картиной «Первый учитель» (1965). Режиссер А. Кончаловский. С ним же сделал фильмы «История Аси Клячиной, которая любила, да не вышла замуж», «Дядя Ваня» и «Дворянское гнездо», с А. Тарковским – «Зеркало».
Александр Княжинский, народный артист РСФСР. Фильмы: «Я родом из детства», режиссер В. Туров, «Ты и я», режиссер Л. Шепитько, «Осень», режиссер А. Смирнов, «Подранки», режиссер Н. Губенко, «Сталкер», режиссер А. Тарковский.
Юрий Ильенко, народный артист Украинской ССР. Мировую славу принесла операторская работа в фильме С. Параджанова «Тени забытых предков». Режиссерские работы отмечены премиями на международных кинофестивалях.
Оператор Георгий Рерберг на съемочной площадке
Май – август 1977
[ГЦМК]
Тогда мы зачитывались «Тремя товарищами» Ремарка. Но наши «три товарища» выбрали другой роман, эпизод из него. «Время жить и время умирать».
Смело сняв со штатива, студенты взяли в руки кинокамеру «Конвас». Близко к идее Урусевского, о которой они еще не знали, как и он не знал об их работе.
К сожалению, трудно подтвердить это мое воспоминание. Как ни искали потом эту студенческую работу, по какой-то причине она не сохранилась, даже «исходники». Но это так было, это не миф.
Известно, что идеи носятся в воздухе. А воздух того времени был особенный.
1957 год. Двенадцать лет, как победой закончилась война. Четыре года, как с советского кино была волею судеб снята «сталинская печать».
И вот уже начинающие вгиковцы, по сути, еще мальчишки, и опытные, сделавшие не одну картину кинематографисты, не сговариваясь, понимают – «про войну» можно и нужно снимать не только со штатива. Пусть свободная камера почувствует себя солдатом на передовой…
Судьбы трех друзей в искусстве сложились по-разному. Первым из них не учебное, а настоящее, студийное кино сделал Юрий Ильенко. До того, как встретиться с Сергеем Параджановым, снял два фильма на Ялтинской студии. «Прощайте, голуби» с режиссером Яковом Сегелем и «Где-то есть сын» с режиссером Артуром Войтецким.
Работая над третьей картиной уже с Сергеем Параджановым, почувствовал, что ему тесно в операторской профессии. Решил стать режиссером.
О своем дебюте договорился на Ялтинской студии, сценарий писать вместе с ним предложил мне. Студия заключила договор. Первый договор в моей жизни.
По тем временам для нашего сценарного факультета это было событие!
Ильенко был неудержимым изобретателем и экспериментатором. Сказка была придумана так, чтобы на экране происходила волшебная игра с цветом.
Явным раздражителем для Юры, уверенного в своем безусловном первенстве во всех кинематографических профессиях, был фильм «Человек идет за солнцем», недавно снятый не так далеко – в Кишиневе, на студии «Молдова-фильм». Этот «один из первых советских фильмов «новой волны», ознаменовавший появление «поэтического кино», снял режиссер Михаил Калик. Оператором был Вадим Дербенев, устроивший на экране подлинный праздник цвета.