– И готовит она здорово, – закивал Евдоким.
Ката села рядом с Линой.
– Она вас ещe не замучила? – спросила шепотом, кивая в сторону свекрови.
– Нет. Знаешь, а она довольно-таки забавная старушенция.
– Это когда ты с ней только ужинаешь. Попробовала бы пожить у нас денeк-другой, не так бы запела.
– Ката, ты знаешь, что Евдоким художник? – Розалия смотрела на невестку.
– Да, Лина мне говорила. Очень хотелось бы посмотреть ваши работы.
– Всегда рады видеть вас…
Розалия не дала мужчине договорить:
– Представляешь, Евдоким сказал мне, что у меня греческий профиль и вообще я отношусь к той категории женщин, которых следует увековечивать на холстах. Вот так!
– Я рада.
– Он будет рисовать мой портрет.
Катарина усмехнулась. Интересно, как ему это удастся? Насколько она знала, для того чтобы написать портрет, натурщик должен сидеть несколько часов не шевелясь, а Розалии такая ноша точно не под силу.
– Мой портрет… Чудесно! Я всегда мечтала об этом, и вот мечта осуществилась.
– Я могу написать и ваш портрет, Катарина, если вы не против.
– Нет-нет, она против, сначала напишите мой, а уж потом… Вообще-то я хотела бы попросить вас, чтобы вы сделали два моих портрета, так как…
– Намучается твой муженек с моей свекровью, – снова склонилась к уху соседки Ката.
Лина махнула рукой.
– Для него это пара пустяков. К тому же у Розалии действительно очень… как бы сказать… выдающееся лицо.
– И ты туда же. На мой взгляд, ничего выдающегося в ней нет. Ну или в еe лице, по крайней мере.
– Едрит твою мать! – раздалось из гостиной.
– Ката! – Розалия с упрeком посмотрела на Копейкину.
– Что? Можно подумать, это я крикнула.
Повернувшись к Евдокиму, свекровь закатила глаза.
– Просто беда с Арчибальдом, он не стесняется в выражениях. И откуда только нахватался пошлости, ума не приложу!
– У моего отца тоже был говорящий попугай, – начала Лина, – так он вообще…
– Это очень интересно, – перебила Розалия, – потом как-нибудь обязательно расскажешь. Евдоким, а вы можете написать мой портрет в полный рост?
– Конечно.
– Сукины дети! Мать вашу! Козлы!
– Наталья, быстро накрой Арчи накидкой, он сильно разошeлся.
– Не могу, у меня сейчас молоко убежит, – подала голос из кухни та.
– Твою мать! Шкура драная, ничего сделать не может! – немедленно отреагировала Розалия, затем встала и вышла в гостиную.
Евдоким так и остался сидеть с открытым ртом. Он, очевидно, не ожидал от «милой» старушки подобных реплик.
– Это кто сейчас сказал… ну, про шкуру? Тоже попугай? – спросил он, глядя на жену.
– Ага, попугай, такой большой, восьмидесяти лет, по имени Розалия Станиславовна, – хихикнула Ката.
Муж залпом выпил кофе.
– Да, дела… – протянул он.
– Смотрите, Евдоким, если моей свекрови не понравится то, как вы еe изобразите на холсте, она и не такое выдаст.
– Здесь, можете не сомневаться, я профи своего дела.
– А чего это вы друг другу выкаете? Немедленно переходите на «ты». У нас здесь не Старая Англия, – вмешалась в разговор Лина.
Евдоким кивнул.
– Согласен.
Розалия впорхнула в столовую, неся на руках Лизку.
– Евдоким, дорогой, я хочу, чтобы вы запечатлели меня с моей доченькой Лизаветой. Такое возможно?
– Возможно, возможно.
Катарине вспомнился фильм «Свадьба» одна тысяча девятьсот сорок четвертого года выпуска: «А в Греции рыжики есть? Есть, есть, в Греции всe есть».
Спустя полчаса супруги Карпивины откланялись. Ката была на лестнице, когда свекровь остановила еe раскатистым воплем.
– Стоять! Ты купила спортивный костюм?
– Нет.
– Почему?
– Забыла. – Ката приготовилась выслушать новую порцию упрeков, но Розалия вдруг миролюбиво сказала:
– Ладно, завтра выйдешь на зарядку в костюме Анжелы.
– А она не будет делать упражнения?
– Нет, я еe освободила.
– И, интересно, по какой причине?
– Анжела вместе с дочерью Карпивиных пошла на дискотеку, потом она останется ночевать у них.
Ката поплелась в спальню. Анжелке повезло. Уверена на все сто: она специально решила заночевать у малознакомых людей, лишь бы удалось избежать утренней пытки. Ну что ж, «пятерка» ей за изобретательность. А Розалия, судя по всему, не стала этому препятствовать, так как семейство Евдокима для неe теперь самое уважаемое. Ну или будет таковым – до того момента, пока не будут готовы ее портреты с выдающимся лицом и греческим профилем.
Стоя под струями душа, Катарина прокручивала в голове события сегодняшнего дня. Она твeрдо решила завтра же купить билет до Гамбурга. Дальше медлить никак нельзя. Определeнно нельзя!
Глава 10
Прошло три дня.
Утром в четверг Катарину бил нервный озноб. В час дня должен состояться еe вылет в Гамбург. Вливая в себя третью чашку чeрного кофе, Копейкина старалась настроить сознание на лучшее, но, как назло, напряжение от этого нарастало ещe сильнее. Внутренний голос твердил – полeт пройдeт успешно, незачем нагнетать атмосферу, ведь, по сути, самолeты ничем не опаснее машин.
Самолeты… От одного этого слова Кате делалось не по себе. Желудок сжимался, а сердце начинало вырываться наружу. Копейкина относилась к той категории людей, которые органически не переносят перелeты. И подобного рода страх был вполне объясним. В последнее время эти самые самолeты, кроме умения летать, приобрели одну очень неприятную особенность – падать. Сколько раз Катарина с замиранием сердца слушала в вечерних новостях об очередной авиакатастрофе, пытаясь представить состояние людей, когда те понимали, что через мгновение их жизнь оборвeтся. Или, может, они даже не успевают ничего понять? Хотя вряд ли, скорее всего сначала их охватывал парализующий страх, а потом паника. От мысли о скорой кончине…
Нет, нет и нет, так не пойдeт! Надо прекратить думать об этом!
– Мне просто надо успокоиться и настроиться на самое лучшее, в противном случае я сорвусь, и случится истерика, – убеждала себя Катарина. – Ей-богу, даже смешно, миллионы людей пользуются услугами авиалиний, и ничего, а я как маленькая…
И тут же на ум приходило другое: «А сколько из них уже на том свете?»
– Прекрати! – прикрикнула Ката и на себя, и на свой внутренний голос, донимавший сомнениями. – Не хочу тебя слышать! Замолчи немедленно!
В столовую вошла Розалия. Весь еe вид говорил, что она чем-то озабочена.
– Ката, ты уже разговариваешь сама с собой? – прогремела свекровь. – Что дальше, начнeшь исповедовать буддизм?
– Вам показалось.
– Но я отчeтливо слышала, как ты говорила, чтобы кто-то прекратил.
– Это мой внутренний голос разошeлся, пытается меня напугать.
Розалия покачала головой и села.
– Ты себя хорошо чувствуешь?
– Да, со мной порядок. Хотите кофе?
– Нет, я уже пила.
– Переживаешь?
– Честно? Да.
Вечером Катарина сообщила свекрови о необходимости на недельку уехать по делам. Сообщила также, что придeтся лететь самолeтом.
– Но, Ката, вспомни, вы же с Андреем не раз бывали за границей, всe было нормально. Почему вдруг сегодня такая хандра?
Копейкина улыбнулась. Да, они с мужем действительно отдыхали в Париже и Италии, но знала бы Розалия, каких усилий стоило Катарине не потерять сознание, когда она оказывалась в салоне самолeта. Помнится, она, как испуганный заяц, сидела на своeм месте, впившись руками в ремень безопасности, и молила Бога, чтобы он даровал им удачное приземление. А вот когда они с Андреем возвращались из Парижа, Ката впервые не чувствовала страха… ну или почти не чувствовала. Причиной тому было посещение бара аэропорта. Андрей тогда не на шутку перепугался, решив, что супруга может пристраститься к алкоголю. А еe, как назло, ничего не брало. Если в обычной жизни после второго бокала вина Ката чувствовала себя уже нереально веселой, то в тот раз, влив в себя как минимум три коктейля, она была трезва как стeклышко. Пришлось прибегнуть к помощи старого русского способа: хочешь забыться – хряпни водочки. Ката и хряпнула.
Эффект был потрясающим. Андрей втащил супругу в салон практически на руках. Весь полeт она проспала, как младенец, и очнулась уже в Москве. Может, сегодня тоже стоит принять на грудь для храбрости?
Не успела Катарина озвучить эту мысль, как Розалия закричала.
– Есть! Я придумала, как бороться с твоими страхами.
– И как? Остаться дома?
– Не язви, это не в твоeм стиле. Если ты, голубушка, настолько боишься летать, то тебе просто необходимо перед полeтом выпить немного горячительного.
– Сама о том же подумала.
– Я сделаю тебе коктейль.
– Нет, лучше водки.
– Ката, помолчи. От моего коктейля ты будешь чувствовать себя как… мeртвая лошадь.
Катарина поморщилась. Она, конечно, была не против на время забыться, но мeртвая лошадь уже перебор.
Розалия тем временем продолжала:
– Помню, я угостила этим коктейлем Нину Константиновну… ну я тебе про неe рассказывала, такая вредная, на поросeнка похожа… и она после первого бокала так разошлась… была не только на него похожа, но и вела себя по-свински.
– А нет ли у вас другого рецепта? Мне не хочется…
– Решено, – не дала ей завершить фразу свекровь. – Когда ты должна выехать из дома?
– Около полудня.
– Отлично. Значит, мы поступим следующим образом: в аэропорт поедем вместе на такси, я приготовлю мой чудо-коктейль и перелью его в бутылку из-под минералки. Перед тем как сесть в самолeт, ты выпьешь, и уверяю тебя, дорогуша, до самого Гамбурга, или куда ты там летишь, будешь как…
– Мертвая лошадь, – закончила за неe Ката. – Я это уже слышала. Мне интересно, я потом буду в состоянии спуститься с трапа, или меня придется выносить на руках?
– Всe будет о’кей, не переживай. К тому моменту, как самолeт приземлится, ты будешь как огурчик. – Розалия направилась к выходу. – Пойду скажу Наташке, чтобы помогла.