Сзади послышался недовольный голос:
– Слышь, мужик, успокой ты свою бабу наконец, а то от еe криков моя жена нервничает!
Константин начал шептать супруге что-то на ухо, та кивала, потом закрыла глаза и на мгновение затихла. Но лишь на мгновение, через минуту она снова закричала:
– Я боюсь!
Подошла стюардесса, но уже другая, наклонилась к Маргарите и произнесла голосом, каким разговаривают с умалишенными или несмышлеными детьми:
– Женщина, прошу вас, успокойтесь, если вам плохо, вам окажут медицинскую помощь, но…
– Костя, ты слышал? Нет, ты это слышал? Они уже хотят оказывать помощь прямо в салоне? Значит, я права, они нас подготавливают… – Рита опять открыла пузырeк и отправила в рот таблетку. – Принесите мне воды.
Глядя на соседку, Катарина пришла к выводу, что сама она, наверное, так же выглядела сегодня утром, с одной лишь разницей: Риту все пытаются успокоить, а еe, напротив, настраивали на самое худшее.
Выпив воды, Маргарита чуть утихомирилась и стала вслух читать молитву.
– Отче наш иже еси на небеси… Господи, если ты даруешь нам удачную посадку, я тебе обещаю, мой муж Константин, который сидит рядом, бросит курить…
– Рита!
– Я сказала, бросишь… если удачно сядем. И ещe, Господи, я обещаю, как только у меня появится возможность, я скажу Ленке, что еe новая шуба ей очень идeт, а когда я говорила, что она похожа в ней на корову, это была шутка.
Константин с интересом посмотрел на жену.
– Ну, в каких грехах ещe хочешь покаяться?
– У меня нет грехов.
– Ты знаешь, мне кажется, шум действительно подозрительный…
Не успел он договорить, как Рита выпалила:
– Хорошо! Господи, признаюсь, что нашла в туалете за стояком заначку Константина и купила себе кофточку.
Костя покраснел.
– Так ты…
– Я думала, ты специально спрятал там деньги, чтобы я их нашла, и это был сюрприз, – оправдывалась женщина.
Катарина слегка улыбнулась. Костя начал переговариваться с женой шепотом.
Воспользовавшись воцарившейся тишиной, Ката попыталась представить, как сейчас выглядит Вера. Она не виделась с подругой с тех самых пор, как та, выйдя замуж в девяносто седьмом году, улетела жить в Гамбург. Вера работала секретарeм в одной солидной фирме, и к ним часто по делам приезжали иностранцы. Вот в один из таких визитов зарубежных партнеров она и познакомилась со своим будущим супругом. Ханс оказался довольно-таки приятным мужчиной и, что самое главное, сразу нашeл общий язык с шестилетней дочерью Веруни, Ладой. После того как подруга отбыла из России, они с Катой лишь переговаривались по телефону. Вера часто приглашала Копейкину в гости, но у той практически никогда не было свободного времени, да и страх полeтов тоже играл немаловажную роль. А вот теперь выдался случай, удастся и работу выполнить, и с подругой пообщаться.
Из плена воспоминаний еe вывел голос Маргариты:
– Долго нам ещe лететь?
– Уже скоро приземлимся, – ответил Костя, не отрываясь от газеты.
Рита опять потянулась за таблетками.
Катарина не выдержала и поинтересовалась:
– А что за таблетки вы принимаете?
Рита махнула рукой.
– Это так называемое успокоительное. Но знаете, они мне ни черта не помогают. Наверное, подсунули, паразиты, аскорбинку. Я уже пять штук проглотила, а толку – ноль. Если тоже нервничаете, могу дать. Может, вам помогут.
– С твоей комплекцией тебе нужно весь пузырeк проглотить, чтобы ощутить их действие, – засмеялся муж.
– О… о… зашевелился… Вот погоди у меня, как только окажемся на земле, попробуй хоть одну сигарету в рот взять!
– Я не обещал бросать курить…
– Зато я обещала.
– Все твои…
– Ах, ты так? Подумай о наших детях! Они остались в Москве, а нам с тобой ещe обратно лететь. Я дала обещание Богу, что ты бросишь, значит, бросишь! – Рита повернулась к Копейкиной. – Ну так как, хотите?
Ката кивнула.
– Берите сразу две.
Она положила таблетки под язык.
– Нет, нужно глотать. Вот, запейте водой, хотя уверена, вам тоже не поможет.
– Поживем увидим.
Когда самолeт пошeл на посадку, Катарина чувствовала себя так, словно накануне выпила ящик водки. Голова отказывалась соображать, мысли на время покинули хозяйку, на их месте образовалась пустота. Ката с трудом соображала, что происходит, сон буквально валил ее с ног. Как в тумане, она увидела машущую ей рукой Веру. Объятия и поцелуи прошли под непрекращающийся шум в ушах.
– Эй, мать! – проговорила Вера низким голосом. – Ты никак здорово приняла на грудь?
Катка покачала головой, отчего та отозвалась тупой болью.
– Ничего подобного, я хотела сначала выпить коктейль «Смерть в полeте» или что-то в этом роде, но… потом не стала. – Язык у Копейкиной заплетался.
Вера подхватила подругу под руку и потащила к своей машине.
– Почему у вас в Германии так всe крутится перед глазами, Верунь?
– Я тебе потом объясню.
– Кошмар, так хочется спать… Слушай, а как я спустилась с трапа? Хоть убей, не помню. По-моему, меня кто-то поддерживал…
– Верно, какая-то толстая баба в сарафане. Она тебя и вела, пока я не заметила. Ты почему-то называла еe Розалией.
– Розалией? Не может быть, Розалия – это монстр! – Ката уже почти висела на руке у Веры.
– Давай-давай, садись в машину, завтра утром поговорим. Всe выясним, кто монстр, а кто свинья. Это ж надо так нажраться! И куда только стюардессы смотрели?
Вера положила чемодан Копейкиной в багажник и села за руль.
Глава 11
Катарина открыла глаза и сразу же поморщилась – голова болела нещадно. Попыталась сесть на кровати – удалось со второй попытки. Копейкина посмотрела на пододеяльник.
– Не помню, чтобы я такой покупала… И простыня не моя…
Оглядела комнату.
– Боже мой, я же не в Москве, а в Германии! – От этой мысли кровь прилила к вискам. – У Веры! Но почему не помню, как приехала? И как я оказалась в кровати?
Заметив рядом с кроватью свой чемодан, Ката достала из него халат и ужаснулась ещe раз – часы показывали полдень.
– Ничего не понимаю, какая-то мистика… – Она просунула руки в рукава халата и выползла из комнаты.
Оказавшись в небольшой гостиной, Ката заметила Веру, которая сидела на диване и смотрела телевизор.
– А-а-а… ну наконец-то госпожа Копейкина соизволила проснуться, – с сарказмом произнесла подруга и щeлкнула пультом, выключая телевизор.
– Вера, как я… Почему я спала?
– А, по-твоему, что все люди должны делать ночью?
– Но ведь самолeт прилетел в Гамбург не ночью.
– Правильно. А ты вспомни, в каком состоянии была.
Катарина напряглась.
– Не помню.
– Оно и немудрено. Так нахрюкаться… Ты меня, честное слово, здорово напугала. Когда тебя увидела, подумала: ну всe, кирдык, спилась там, в Москве, моя Катуша…
– Подожди, подожди! О чeм ты говоришь, кто нахрюкался?
– Ну не я же! Ты, дорогуша.
– Что за вздор? Я же не пью. В смысле, могу позволить себе пару бокалов вина, но не более.
– Да уж я поняла!
– Вера!
– Ты еле-еле могла передвигать ноги. И язык, кстати, тоже. Признаю, от тебя не пахло спиртным, но я подумала, что ты приняла алка-зельцер.
– Ничего я не принимала! – Ката села в кресло. – Хотя…
– Хотя что?
– Постой, ну точно, сейчас я вспоминаю…
– Первый признак, – резюмировала Вера.
– Первый признак чего?
– Алкоголизма. Ты уже не помнишь, что было вчера…
– Да вовсе я не алкоголичка! – разозлилась Ката. – Вспомнила, в самолeте одна женщина, Рита, дала мне успокоительные таблетки. Ты же знаешь, я панически боюсь летать. Рита сказала, таблетки совсем не действуют, поэтому я проглотила сразу две штуки, а потом… потом ничего не помню.
Вера присвистнула.
– Ну ты даешь! Разве можно глотать неизвестно какую гадость, а тем более брать таблетки у незнакомых людей?
– Она сама при мне штук пять проглотила.
– Так организм-то у всех разный. Одним не помогает, а других с ног валит, вот как тебя.
– Ужас!
– Не то слово. Моя машина теперь похожа на привокзальный туалет.
– В каком смысле?
– В прямом.
– Ты хочешь сказать, что я… что меня…
– Именно. И не один раз.
– Верочка, мне ужасно стыдно, я готова провалиться сквозь землю!
– Не надо никуда проваливаться, ты и так вчера провалилась… в беспамятство. Ладно, не будем об этом. Дай я тебя хоть обниму, а то вчера толком и не поздоровались. – Вера подошла к Копейкиной. – Ну здравствуй, подружка.
– Привет.
После взаимных объятий Ката села на подлокотник кресла.
– Как неудобно получилось. Что обо мне подумает Ханс, наверное, решит, что я…
– Ничего он не подумает.
– Он меня видел?
– Нет.
– Слава богу.
– И не увидит.
– Почему?
– Ханс здесь не живeт, мы с ним развелись.
Ката ошарашенно моргала.
– Как так?
– А вот так. Знаешь, как люди расходятся?
– Но почему, в чeм причина?
Вера достала сигарету.
– Причина… причина… В чeм же причина? А чeрт еe знает. Люди сходятся, расходятся, и если каждый раз искать причину – с ума спятишь.
– Но у вас же была такая любовь! Я ведь помню, как ты говорила…
– Любовь… Эх, подруга, я уже начинаю сомневаться, есть ли она на самом деле, эта любовь. В восемнадцать была уверена, что есть, в тридцать меня стали одолевать сомнения, а теперь, ближе к сорока, любовь кажется чем-то сказочным, недоступным.
– Всe равно должна быть причина, – стояла на своeм Копейкина.
– Понимаешь, сначала я думала, что его люблю. Может быть, даже и любила. Но потом поняла: он – не мой тип мужчины. Жили мы в принципе неплохо, но меня тянуло на приключения. Ты понимаешь, о чeм я? – Вера лукаво посмотрела на подругу.
– Верка, ты не меняешься!
– И не собираюсь. В общем, Хансик застукал меня с одним водопроводчиком, ну и, естественно, закатил скандал. После чего мы решили, что жить вместе не имеет смысла. Он как интеллигентный человек купил мне вот эту квартирку, и теперь я здесь одна. Холостюю, так сказать.