отана к первому визиту в «Синюю птицу», но все же генерал решил не спешить. Уже третий день по вечерам Сан Саныч перечитывал его работы. Первое и второе прочтение, как правило, давало возможность ухватить структуру рассуждений, основу логических построений автора, тогда как каждое последующее открывало ранее не воспринимаемые грани, позволяя увидеть описываемое явление под другим углом, а порой переосмыслить чуть ли не полностью. Богатов знал об этом еще с курсантских времен и непременно пользовался. Сегодня он отложил компьютерную распечатку книги раньше обычного (читать с листа было привычнее), надо было упорядочить сложившиеся в голове выводы. У генерала возник неподдельный интерес к материалу, показалось, что, исходя из прочитанного, вырисовывалось понимание хода общественной эволюции, но Сан Саныч не был специалистом в этой области, отчего появилась острая необходимость побеседовать с Григорием Ивановичем.
«Пора», – явственно осознал он, назначив для себя визит на следующий вечер.
Днем, завершив текущие дела быстрее, генерал отправился на встречу. Разговор предстоял непростой и по массе накопившихся вопросов предполагал быть долгим. Богатов абсолютно не удивился тому, что Лана встретила его у входа в клуб.
– Ох, как вы напряглись, – обронила девушка, поздоровавшись.
– Странно, но испытываю дискомфорт… – Саныч немного подумал и добавил, – как перед экзаменом.
– Поправим. – Хлопнув генерала по плечу, словно старого приятеля, барышня погрузила его в уже испытанное однажды блаженное состояние острого осознания и, увлекая за собой, повела вглубь зала.
Познакомив мужчин, Красногорова бесцеремонно опустилась на стул.
– Не прогоните? – лукаво заглядывая в глаза, спросила девушка.
– Как можно, – парировал Яценко.
– Тем более что нет смысла, – добавил Богатов.
И все трое дружно рассмеялись.
– Весь во внимании, – сказал Яценко. – Интересно, чем моя скромная персона заинтересовала ФСБ?
– Григорий Иванович, вы знакомы с Кельвином Барлоу? Что думаете и что знаете о нем?
– Это допрос?
– Ни в коей мере, извините за нетактичное поведение, издержки профессии.
– Очень интересный мужчина. Познакомились по его инициативе за этим столом. Интересуется экономической проблематикой, обладает глубинными познаниями в этой области. Откровенно говоря, впервые встретил настолько подготовленного человека. Аналитические способности феноменальны, очень приятен в общении, легко располагает к себе, тактичен, по-моему, сотрудник американского посольства, в совершенстве владеет русским. Если вкратце, то, пожалуй, всё.
Богатов, улыбнувшись, покачал головой.
– Такое впечатление, что читали досье.
– Досье?
– Кельвин Барлоу – ведущий аналитик ЦРУ. Работа в посольстве прикрытие, направлен к нам для чего-то важного.
– Не знал.
По реакции собеседника Богатов понял две вещи. Лана детально не говорила с Яценко о Барлоу, хотя располагала всей полнотой информации. Известие абсолютно не насторожило собеседника.
– Смотрю, вас не тронула эта информация?
– Откровенно?
– Хотелось бы.
– Полагаю, в большинстве своем наши чиновники наносят стране больший вред, чем деятельность разведывательных структур чужих государств. Социальные лифты выносят наверх беспринципных и некомпетентных. Как работает социальный организм, им неведомо, эти паразиты высасывают все что можно, абсолютно не беспокоясь о его состоянии, причем в ущерб себе.
– Это как же?
– С крепкого организма можно получить больше, чем с доведенного до ручки. А самое главное, при таком подходе есть шанс потерять источник дохода.
– Имеете в виду страну?
– Да. Так что вашей службе следует более заниматься внутренними угрозами, естественно не забывая и о внешних.
– Полагаете, ситуация критическая?
– Печальная. Спасает то, что противоположная сторона не имеет серьезных теоретических наработок в сфере социально-экономических воздействий.
– Уверены?
– Абсолютно. Сейчас противостояние ядерных держав перетекает в экономическую сферу. Если бы у США что-то было, наблюдали бы выверенный удар в одной из областей производства, вызывающий принцип домино, а не вереницу малоэффективных санкций. Здесь как в случае с бойцом, знакомым с анатомией, который незначительным тычком пальца способен обездвижить или вовсе убить соперника.
– А ваша система воззрений может быть использована для нанесения экономического удара?
– При соответствующей доработке.
– Что требуется?
– Выстроить на ее основе модель социального организма и, закладывая параметры тех или иных воздействий, в том числе и внешних, отыскать простейшие пути его уничтожения. Кстати, с другой стороны, с ее помощью можно оптимизировать работу народного хозяйства. И нужны-то толковые программисты и суперкомпьютер. Сами понимаете, какой объем информации придется лопатить. Замахнуться на это без государственной поддержки нереально.
– Насколько мне известно, такого рода изыскания пока не ведутся.
– Естественно, у властей предержащих заинтересованности в них нет.
– Почему?
– Вскроют бесполезность огромного числа управленческих структур. По сути, это революция в системе управления. Кто же сознательно сам себя пустит под нож?
– Классическое противоречие интересов: то, что остро необходимо стране, неприемлемо для элит.
– Увы. – Яценко демонстративно развел руками.
– И какой выход?
– Понятия не имею. Но тот, кто первый решит эту задачу, получит колоссальное преимущество.
– Григорий Иванович, так может, интерес к вам связан с желанием добыть теоретические наработки?
– Не думаю. Для этого не стоило подсылать агента столь высокого уровня. Что необходимо – уже несколько лет висит в интернете, а что не вылилось на бумагу, вполне можно вытянуть в чатах через обсуждения самой работы. Наконец, просто писать разговоры здесь в «Синей птице».
– Что они с успехом и делают, – улыбнулся Богатов.
– В самом деле? – Лицо Яценко изображало искреннее недоумение.
– Более того, в вашем окружении ищут программиста экстракласса, которому в одиночку по силам решить задачу.
– Такой человек действительно существует, или это шутка? Что-то слабо верится.
– Какие шутки. – Богатов машинально потер лоб ладонью, словно снимая наваждение.
– Так это не просто гений, – подытожил Яценко, и в разговоре на время воцарилась пауза.
Нарушил ее Богатов.
– Григорий Иванович, в вашей работе есть намек на иной подход в понимании причин цикличности экономики. Хотелось бы конкретики.
– Вы кто по базовому образованию?
– Радиоинженер.
– Да вы что! Значит, коллеги; тогда поймете. Помните, как, используя преобразования Фурье, приходилось раскладывать импульсные сигналы на простейшие гармоники, так сказать – в спектр?
– Постойте, постойте. Вы рассматриваете человеческие жизни как периодические процессы производства и потребления, стало быть, в сумме они дают аналогичные процессы более высокого порядка уже со своими частотными характеристиками.
– Абсолютно верно.
– Надо полагать, что упомянутый математический аппарат представляет основу, используя которую, можно выстроить оговариваемую экономическую модель.
– Интересно, как вас занесло в ФСБ? – искренне удивился Яценко.
– Тогда было еще КГБ, а в целом история забавная, когда-нибудь расскажу. Лучше поведайте, откуда ваш интерес к политэкономии?
– Угораздило, когда учился, не переписать конспект ленинских работ, а прочитать первоисточники. Открыл «Государство и революция», а там признаки, доказывающие, что общество расколото на антагонистические классы. Читаю, и ломается шаблон, явная нестыковка. В условиях развитого социализма, как учили, два дружественных класса и прослойка в виде интеллигенции, но признаки непримиримых классовых противоречий налицо. Решил выяснить, кто накосячил – классик или современные идеологи. Вооружившись классовыми признаками, таки нашел этот класс, назвал его «организаторы общественного производства», по роли в производственном процессе. Далее решил отыскать причину появления и форму отношений, с которой он связан, а это уже чистой воды политэкономия, вот так и засосало.
– Развал Союза, по-вашему, был обусловлен существованием этого класса?
– Противоречиями между управленцами союзного и республиканского уровня. Для сравнения, как между крупной и мелкой буржуазией.
– Американцы утверждают, что это их заслуга.
– Как же, они хорошо научились присваивать себе чужие результаты. Удивляет то, что коммунисты придерживаются такой же точки зрения, невзирая на факты, а оные, как известно, вещь упрямая. С развалом Союза изменился политический строй, стало быть, произошла социальная революция, а она, по Марксу, результат борьбы классов.
– Надо полагать, у вас иная не только экономическая, но и социальная парадигма?
– Естественно.
– Хотелось бы понять в общих чертах.
Богатов нацелился на продолжение беседы. Вопросы и ответы, накладываясь один на другой, сплетались в общую картину, отображающую систему мировоззрения Яценко. Было уже начало третьего, когда в диалог вмешалась Лана.
– Вы намерены проговорить всю ночь? Думаю, Сан Саныч, для того чтобы ответить на все ваши вопросы, этого будет мало.
Генерал взглянул на часы.
– Ого. Ланочка, ты как всегда права. Не против, если, по возможности, буду забегать на огонек? – спросил Богатов, обращаясь к Яценко.
– Буду рад. – Григорий Иванович протянул руку для прощания.
– Уже поздно, позвольте, подброшу вас с Ланой домой, если, конечно, не намерены остаться.
Глава 31Сны генерала
Сон третий: «Федька»
Молодой, едва ставший на крыло воробей примостился на ветку у окна, занавешенного легким тюлем. Озорная натура, толком не ведавшая страха, влекла к неведомому, поэтому, когда порыв утреннего ветра, подбросив ткань, затянул ее в комнату, открыв оконный проем, он не раздумывая вспорхнул с дерева и понесся вслед за ней, не думая о последствиях. Описав круг по комнате, малыш намеревался так же быстро вернуться назад, но не тут-то было. Ветер стих, штора предательски вернулась назад, захлопнув «ловушку». Птенец был глуп, но даже несмотря на это осознал, что попал в беду. Заголосив, пленник заметался по комнате. Его истошный гомон разбудил мальчишку. Опустив ноги с кровати и потерев кулачками глаза, он посмотрел на озорника, примостившегося на книжной полке и, с любопытством вертя головой, разглядывавшего хозяина комнаты. Мальчик протянул к воробью руку, вывернутую ладонью кверху. Крылатый несмышленыш оцепенел от ужаса, страх сковал крылья, сердце неистово колотилось, но неведомая сила не влекла, а буквально толкала на ладонь. Повинуясь ей, он вспорхнул и опустился на руку. Мальчишка поднес его к окну и, отодвинув занавеску, открыл путь на свободу. Озорник в мгновение сорвался с ладони и понесся по улице, наполняя округу радостным чириканьем.