ных советскими режиссерами в образ «человека массы», внутренне ему глубоко несимпатичный. В этом достаточно жгучем вопросе кинотеории 1920‐х у Волконского нашлось бы немало союзников на родине, впрочем, как и непримиримых оппонентов[546]. Но аберрация при взгляде эмиграции и метрополии друг на друга была и остается неизбежной и сама по себе заслуживает изучения.
Рашит Янгиров СОВЕТСКОЕ КИНО ГЛАЗАМИ ДМИТРИЯ МИРСКОГО
Собрания избранных работ Дмитрия Петровича Мирского (1890–1939), опубликованные в последние годы[547], избавляют от необходимости повторного представления их автора, но вместе с тем эти издания отнюдь не исчерпывают научного и тематического спектра его наследия. Избранный в них репрезентативный принцип утверждает лишь исключительно «советский» статус ученого, полностью игнорируя куда более интересный и плодотворный период его сотрудничества в эмигрантских и зарубежных изданиях (статьи и рецензии в журналах «Современные записки», «Благонамеренный», «Воля России», «Звено» и «Версты», многочисленные англоязычные публикации в общих и специальных славяноведческих изданиях, статьи для «Британской энциклопедии», а также широко известный исторический очерк русской литературы[548]). При такой селекции читателю вряд ли возможно составить объективное представление о мировоззренческой и методологической эволюции ученого и о масштабах его вклада в отечественное и европейское литературоведение. Более того, подогнанная под общий шаблон, его индивидуальность рискует быть безнадежно дискредитированной на волне сегодняшних переоценок и новых приоритетов.
При обращении к этой неоднозначной, но безусловно яркой фигуре не следует игнорировать важнейшее, недостаточно еще изученное обстоятельство: путь к титулу «товарищ князь» (его, кстати, ввел американский критик Э. Уилсон) у Мирского мотивировался и осуществлялся в иной парадигме, нежели у «рифмовавшегося» с ним «красного графа» Алексея Толстого. Метаморфоза Мирского, прошедшего сложный и извилистый путь от юношеского идеалистического мистицизма к евразийству, а от него – к социологической разновидности формализма и затем – к ортодоксальному «марксизму-ленинизму», реализовалась в своих окончательных формах в начале 1930‐х годов. В 1931 году он вступает в Коммунистическую партию Великобритании, сопроводив этот акт публикацией статьи «Почему я стал марксистом» и апологетической книгой о Ленине. Понятно, что этот решительный политический выбор почтенного профессора Лондонской школы славяноведения имел и неизбежные негативные последствия: отчуждение либеральных британских интеллектуалов и полный разрыв со всеми без исключения кругами русской эмиграции. Мирского ждал единственный выбор – путь в СССР, открывшийся ему не без труда и невозможный без активного вмешательства Горького[549].
В данном контексте следует рассматривать и недолгое увлечение Мирского советским кинематографом. Расширение поля его научного зрения в сторону искусства революционной кинематографии имело внутренние и внешние побудительные причины. Одна из важнейших – установление «генеральной линии» в советской художественной культуре. Прежние литературные ориентиры были сбиты, а новые, «глядя из Лондона», не казались еще вполне убедительными. Кино же представлялось той периферией творческого процесса, что еще сохраняла интересовавший его наступательный пафос новой культуры. Шумный успех фильмов Эйзенштейна, Пудовкина, Довженко и Вертова в кругах радикальных западных интеллектуалов усиливал этот интерес. Социальный пафос четких идеологических установок в сочетании со смелыми формальными открытиями создали мастерам советского киноавангарда необычайно высокий авторитет, служивший в конечном счете лишь политическим целям советского руководства, которое было весьма озабочено привлечением к себе симпатий международного общественного мнения. Восторженное признание этого феномена сопровождалось, однако, и общим изумлением – откуда возникла и чем питалась школа нового киноискусства в стране, традиционно маргинальной в отношении европейского культурного процесса? Ее глубинные связи с международным опытом авангарда были очевидны, но не поддавались обычному эмпирическому истолкованию.
На протяжении 1920‐х годов не убывало число зарубежных интерпретаций советской кинематографической школы[550]. Практически все они носили откровенно спекулятивный и поверхностный характер, в сущности лишь рекламируя, но не объясняя ее методологических основ. Истолкование Мирского – одна из самых фундаментальных адаптаций для западного читателя «поэтики кино», сложившейся в рамках «формальной» школы. Несмотря на обилие неубедительных с сегодняшней точки зрения социологических приемов аргументации, изложена стройная, хотя и вполне субъективная версия происхождения советского революционного киноискусства (заметим, самими его творцами), которую можно определенно считать моделью позднейших «оригинальных» интерпретаций и комментариев. Блестящая эрудиция и глубина авторского видения культурных процессов позволяют органически встраивать этот творческий опыт в соответствующий европейский контекст, предопределявший «пассионарность» всего российского революционного жизнеустроения.
В нынешнем чтении статьи Мирского кажутся невольной эпитафией «буре и натиску» революционной эпохи, завершившей свой короткий век и сменявшейся охранительной рефлексией общества «реального социализма». Ее мертвящую хватку Мирскому вслед за многими своими героями предстояло вскоре ощутить на себе при безуспешных попытках укрыться за остатками художественных озарений советской литературы, соблазнившей однажды критика призрачным блеском утопий…
СПРАВКИ ОБ АВТОРАХ[551]
Айхенвальд Юлий Исаевич (1872–1928) – литературный критик. В 1922 г. выслан из России, жил в Берлине, вел литературно-критический отдел берлинской газеты «Руль».
Амфитеатров Александр Валентинович (1862–1938) – прозаик, публицист, фельетонист, литературный и театральный критик, мемуарист. В 1921 г. бежал из России в Финляндию, некоторое время жил в Праге, а с 1922 г. в Италии. Печатался во многих эмигрантских газетах.
Арбенин Дмитрий Федорович (наст. фамилия Винокуров; 1876–1955) начинал как певец на провинциальных сценах. Потом перешел на режиссуру и с 1911 г. ставил спектакли в оперной труппе Народного дома имени Николая II в Петербурге. Выступал в печати по проблемам сцены (см.: В защиту отсебятины // Театр и искусство. 1918. № 18/19; Что же делать?.. а вот что // Там же. 1918. № 32/35, и др.). После революции оказался в Латвии, работал в Латвийской национальной опере (1918–1922), одно время руководил драматической студией в Риге (см. анонс поставленного им спектакля «Гетт» по Шолом-Алейхему 7 мая 1921 г. в рижской газете «Новый путь» (1921. 5 мая)). Впоследствии работал в русских театральных антрепризах (см. его статью: Как создать русский театр // Новая Неделя (Рига). 1927. № 1) и занимался педагогической деятельностью (см. его книгу: Постановка голоса. Рига, 1934).
Аркатов Александр Аркадьевич (наст. фамилия Могилевский; 1888–1961) – журналист, театральный критик, сценарист, кинорежиссер. В 1911 г. пришел в кино и снял до революции несколько десятков фильмов. В 1918–1920 гг., работая в политотделе 41‐й дивизии, делал советские агитфильмы. В 1921 г. был командирован за рубеж и остался там. Сначала работал журналистом в Англии, потом снимал фильмы в Австрии и Германии, позднее переехал в США, в годы Второй мировой войны делал учебные фильмы для американской армии, а позднее продюссировал еврейские религиозные фильмы.
Архангельский Алексей Алексеевич (1881–1941) – композитор, дирижер. Заведовал музыкальной частью театра Корша в Москве, затем театра «Летучая мышь». В 1920 г. эмигрировал вместе с труппой последнего во Францию.
Ашкинази Зигфрид Григорьевич (1880–1839) – журналист, литературный, театральный и музыкальный критик. В эмиграции с декабря 1917 г., жил в Финляндии, с 1920 г. в Чехословакии, с 1924 г. во Франции, с 1929 г. в Мексике.
Базанов Всеволод Иванович (1897–1951) – правовед, историк религий Древнего Рима. Учился в Московском университете. Защитил докторскую диссертацию по праву в Парижском университете в 1929 г. Преподавал в Сорбонне с 1937 г., в 1943 г. избран заведующим кафедрой религиозных наук Школы высших исследований (официально назначен после освобождения от оккупации в 1945 г.). Его перу принадлежит ряд книг: Pomerium Palatinum, 1939; Les Dieux des Romains, 1942; Regifugium, 1943; Evocatio, 1947. Кроме того, был художественным обозревателем, одним из учредителей Союза русских сценических и кинематографических деятелей во Франции (1927). См. о нем: Grabar A. Vsevolod Basanoff (1897–1951) // École pratique des hautes études, Section des sciences religieuses. Annuaire 1951–1952. 1950. P. 13–15.
Бакши Александр Александрович (1885 – ?) – театровед, киновед, переводчик. Родился и провел детство в Керчи. Во время учебы в Санкт-Петербурге в 1911 г. был арестован за участие в студенческой демонстрации. После недолгого заключения получил волчий билет и уехал в Англию продолжать образование. Находясь там, печатал обзорные и теоретические статьи о русском театре в англоязычной периодике, популяризируя и развивая идеи новаторов европейской сцены Ж. Далькроза и Ф. Дельсарта и их российских адептов (С. Волконского, Н. Евреинова и др.). В 1916 г. вышел первый сборник театроведческих работ Бакши «Пути современной русской сцены и другие эссе» (The path of the modern Russian stage, and other essays. London, 1916), в который вошли статьи о Московском Художественном театре и работе Г. Крэга на русской сцене, а также творческие портреты мастеров – В. Комиссаржевской, Вс. Мейерхольда, Н. Евреинова, М. Фокина, А. Бенуа и др. Следующий сборник статей Бакши – «Раскрепощенный театр» (The theatre unbound; a plea on behald of the ill-used: the actor, the stage and the spectator. London, 1923). С 1910‐х гг. Бакши приобрел известность и как популяризатор русской литературы в англоязычном мире: он переводил книги И. Эренбурга, М. Горького и других авторов, а сборником «Советская сцена» (Soviet scene; six plays of Russian life. New Haven, 1946), включавшем переводы пьес ведущих советских авторов, ввел в международный контекст советскую драматургию того времени. Писал Бакши и о советском кино (см., например, его статью «Русский вклад» в журнале «Нэйшн» (1928. 25 июля)). С 1926 г. жил в Нью-Йорке. См. о нем: