Нужна собственная первоклассная лаборатория, оборудованная по последнему слову техники и руководимая хорошими мастерами.
Особенно же важно хорошо организовать торговый и прокатный аппарат с хорошо поставленным иностранным отделом, чего раньше не было у нас. Фирма должна иметь своих агентов во всех крупных центрах за границей, беспрерывно общаться с международным рынком, дабы всегда быть в курсе, что снимают люди, что особенно в спросе в текущем сезоне и т. д., не дожидаясь, пока готовые картины прибудут в Россию. Тогда уже будет поздно конкурировать.
Также необходимо тщательно следить за тем, что нового в области технических усовершенствований, и поспешить ввести это у себя.
Лишь таким образом правильно организованное дело с солидным капиталом может рассчитывать на право конкурировать с другими странами, если разумно сумеет использовать все достижения Америки и Европы, обошедшиеся им в миллиарды и дающиеся России даром.
Касаясь суммы, потребной на такого рода предприятие, считая масштаб его средним, полагаю, что при использовании одного из двух ателье, находящихся в Москве и по устройству своему вполне пригодных для работы (бывшего Скобелевского комитета или Ханжонков[а]), которые со сравнительно небольшими затратами можно привести в надлежащий вид, – я полагаю, что фонд предприятия должен быть не ниже 10 миллионов золотых рублей, из коих 1/4 ассигновать на покупку картин и организацию проката, 1/4 – на приобретение новейших машин и предметов оборудования ателье и лаборатории, а остальные – на производство. Вопрос, где и откуда достать такой сравнительно крупный капитал?
Деньги эти должны быть добыты только в России, ибо рассчитывать на иностранцев не приходится. Оно логически и понятно. Если иностранец тянется в Россию за концессиями угольными, железными или нефтяными, то он рассчитывает вывезти нужный ему продукт, которого у него на родине или не имеется вовсе, или который обойдется гораздо дороже нашего в другой стране. Но в кинопромышленности что он вывезет? Картины? Да ведь их сколько угодно на всех рынках. К тому же, чтобы изготовить хорошие картины в России, он должен привести туда помимо капитала также полное оборудование и специалистов, и все для того, чтобы в какой-нибудь короткий срок в лице России же породить себе конкурента, ибо нет сомнения, что талантливые русские актеры и техники очень скоро постигнут всю эту премудрость, и Россия тут же начнет сама продуктировать не хуже его.
Это не мое личное мнение, а соображения, высказанные мне несколькими директорами и кинофабрикантами за границей, с которыми мне приходилось беседовать на эту тему.
Очевидно и вполне понятно, что русская киноиндустрия должна самостоятельно народиться. Я полагаю, что советское правительство, принципиально входящее в коммерческие сношения с иностранными концессионерами, и тут явится пайщиком. Правительству может быть обеспечено по договору известное количество картин, необходимых для комиссариатов просвещения, здравоохранения, земледелия, военного и т. д. Остальные деньги могут быть собраны путем выпуска акций и паев, установив минимальную стоимость пая, дабы помимо банков, кооперативов, прокатовладельцев, театровладельцев и т. д. в предприятие могли бы войти и лица со средним достатком и трудящиеся.
Если же предположить, что правительство в виде поощрения нарождающейся отрасли индустрии согласилось бы освободить от пошлины ввозимые из‐за границы картины, пленку и орудия производства, то этим самым были бы достигнуты крупные сбережения, суммы, которые пошли бы на расширение организуемого предприятия.
Ведь нет сомнения, что в ближайшем будущем станет вопрос о постройке в России собственной фабрики пленки, ибо без собственного сырья не может быть уверенной и планомерной работы. Всем еще памятны дни, когда русские кинокустари обивали пороги контор «Пате» и «Кодак», выпрашивая за деньги хоть какое-нибудь количество пленки, лишь бы ателье не закрыть.
А сколько Россия переплатила за заграничную пленку, получая вместо хорошего товара 50% брака?
Итак, дело только за хорошим организатором.
Хочется верить, что таковой найдется.
М. Курдюмов КИНОГНУСНОСТИ. Советские фильмы
Несколько дней назад, кажется, в прошлую субботу, мне случилось присутствовать в синематографе «Колизей» (Ав[еню] де Шан Елизе) на просмотре фильм, привезенных из Совдепии отделом внешней торговли краденым, – сокращенно говоря, Внешторгом.
На просмотре были преимущественно покупщики фильмов, ценившие товар с точки зрения его ходкости, но было немало и русской зарубежной публики. В нескольких ложах сидели «товарищи». Дирекция синема пропускала их, по их просьбе, в зрительный зал по какому-то черному ходу. У подъезда стояли полицейские.
Советские фильмы – заряд, рассчитанный на двух зайцев: нажить деньгу и пустить гнусно-зловонную пропаганду.
Наглость, ложь и жульническая подтасовка волной удушливых газов хлынули с экрана. Все рассчитано на то, что французы одинаково мало знают Россию и до, и после революции, а потому верят, что эта страна целиком обязана всем своим прогрессом (начиная с синематографических фильм) исключительно заботам III Интернационала.
В первую очередь демонстрировались «завоевания» в области техники.
Съемочный аппарат, украденный в «национализированном» ателье одной из прежних фирм русского синема, или оказывался попорченным, или плохо повиновался руке советского «спеца», но большинство снимков исполнены очень плохо. Зато содержание фильм было поистине откровением высшего нахальства.
В первую голову шли странички «Совкино» – иллюстрации изумительной и счастливой, творчески богатой жизни и деятельности в советском раю.
В качестве чуда новой «комтехники» был показан… знаменитый мост через Амур под Хабаровском.
Мне пришлось еще в 1915 году любоваться этим мостом с горы, где возвышается памятник Муравьеву-Амурскому, но не только французы, и многие русские никогда его не видели даже на фотографии, ergo[412] – пусть думают, что мост построен по приказу Реввоенсовета.
Затем четыре или пять тракторов, уцелевших от уничтоженного в больших имениях инвентаря, очень назойливо и долго колыхались по экрану, показывая, как в России вспахивают ее огромные поля и какой там настал «соврасцвет» сельского хозяйства.
За тракторами следовала культура хлопка в Туркестане, тоже преподнесенная под таким соусом, как будто и хлопок, и Туркестан были впервые выдуманы на одном из заседаний Совнаркома, а до тех пор даже и не существовали на свете.
Публика видела военную мощь Эссесерии – парад Красной армии на площади у кремлевских стен и инородца Фрунзе, галопирующего перед войсками, потом разношерстную федерацию разных республик в виде чуваша, башкира, киргиза и еще нескольких азиатских физиономий мужских и женских, запечатленных на советской фильме. Потом были показаны два мужика, крутящих цыгарки у колонны Большого театра во время Съезда советов, и баба в платке – эмблемы и «вещественные доказательства» подлинного и несомненного народоправства.
Неусыпная забота о детях со стороны чадолюбивой советской власти тоже не была забыта: человек десять-двадцать малышей были сняты сначала с мисками и ложками в руках, а затем (вероятно, по настоянию наркомздрава Семашки) этих же детей сажали на суденышки – глядите, мол, у нас это тоже имеется.
Игра в сентиментальность со стороны преступников особенно отвратительна, но она неизбежна: в государстве, где мрут, вшивеют, покрываются струпьями, болеют сифилисом и гибнут физически и морально миллионы беспризорных детей, особенно пикантно выглядит устроенная напоказ, как музей, детская комната…
И почему бы Дзержинскому или Петерсу не поиграть окровавленными руками с двухлетним ребенком или даже просто с детским суденышком? Палач и суденышко – какая иллюзия!..
Я не буду перечислять всех фальшивых киногадостей, но на один особенно гнусный и отвратительный «трюк» не могу не обратить внимания. Надпись гласит: «В СССР полная религиозная свобода, верующие не стеснены ни в чем». Дальше следует: «Похороны патриарха Тихона». Прочтя эту надпись, зрители невольно насторожились; у русских, вероятно, мелькнула мысль: неужели большевики осмелятся показать эту величайшую православную и национальную манифестацию, эту миллионную толпу, собравшуюся на погребение великого русского Святителя?
На экране мелькнул на секунду Донской монастырь, потом небольшая толпа, выходящая из ворот. Лица и движения спокойные, будничные… Ни похоронной процессии, ни духовенства, снят лишь старик, продающий портреты патриарха. Все ясно: Донской монастырь в обычный будний день и сотни две богомольцев, вероятно, пришедших поклониться могиле Святейшего, как там ходят ежедневно. Почему не выдать эту фильму за изображение похорон патриарха? Почему не обмануть? А чтобы не удивились малолюдности этих похорон, надпись поясняет: «В процессии участвовали лишь старики и изуверы». Главная же масса народа с нами, с властью, посмотрите на наш пролетарский праздник: на экране фигуры трех советских трубачей, потом опять Красная площадь и опять советские войска…
Так преподносятся иностранцам снимки «с натуры», «подлинной жизни» в Советской России…
Все великолепно, все прекрасно – «Музыка играет, штандарт скачет»[413].
Кстати, «музыка» почему-то во время демонстрации фильм играла «Жизнь за царя», и особенно торжественно, особенно выразительно оркестр повторил «Славься, славься, наш русский царь!» Кто-то из публики закричал: «Браво, оркестр!», и загремели аплодисменты.
И несмотря на то, что в конце шла художественная фильма по Пушкину «Станционный смотритель» в хорошем исполнении хороших русских актеров (если не считать втиснутых в нее классовых тенденций), впечатление получилось не только отвратительное, но и оскорбительное, гадкое, обидное.